Мы пребывали в эйфории. Приехали сюда за одним, а получили такое, о чем и мечтать было невозможно.

Убедившись в том, что диск не оказывает на нас вредоносного влияния, мы бережно завернули его в куртку Егора и понесли в палатку. Чудеса чудесами, но нас накрыло такое чувство голода, что слюна потекла, как у собачек Павлова, да и отдохнуть после такого потрясения было просто необходимо. Так что мы сначала перекусили сухим походным запасом, а потом, не раздеваясь, упали на лежаки и уснули мгновенно.

Пробудились одновременно, как по команде, около шести часов вечера, бодрые, веселые и полные надежд. Сразу же, не сговариваясь, решили заняться находкой. Макс приподнял куртку Егора, и наши лица вытянулись, как у летчиков во время перегрузок. Глазам предстал сплюснутый оранжевый шар; мерцая тусклым светом, он стал издавать какие-то странные звуки, похожие на шипение и свист самовара. Затем что-то защелкало и забулькало – видимо, «пришелец» решил с нами серьезно разобраться. Нам захотелось выскочить из палатки, но, как и в прошлый раз, нас капитально сковал столбняк, даже пальцем нельзя было пошевелить. Однако страха не было – наоборот, возникло ощущение запредельной ясности ума. Впоследствии мы все трое утверждали, что отчетливо понимали все, о чем этот «пришелец» говорил, но конкретно вспомнить и передать детали мессенджа не могли.

Когда нас отпустили невидимые цепи, Егор задал оправданный и своевременный вопрос:

– Ну и во что мы влипли? Не пора ли нам закрыть тему самостоятельного познания загадочных явлений? Расскажем ученым, и все на этом.

Наступило тягостное молчание, обсуждать что-то и спорить совсем не хотелось. А я вообще думал о том, как хорошо сейчас дома. Никаких тебе загадок и проблем. Живи и радуйся, довольствуясь самым простым, без всяких там проникновений в глубины мироздания. Меньше знаешь – крепче спишь. Могу и позаковыристей: дыши и гоняй энергию созидания по направлению вектора своих потребностей, о как.

Макс крутил и разглядывал диск, теперь уже голубоватый, что нас после череды преображений совсем не удивляло. Опасности для здоровья эта штука, по-видимому, не представляла, во всяком случае, хотелось в это верить. И да, вот еще что – никаких рисунков на диске теперь не было, просто очень красивая вещица, но мы понимали, что они могут снова появиться. Фокус-покус, как в цирке, – маленькая гладкая штучка вдруг покроется брюликами или чем там еще, вырастет в двухметрового гиганта и станет распылителем дугообразных молний. Было ясно одно: что этот хамелеон является каким-то информационным преобразователем временного и волнового поля, появляется и исчезает практически из никуда в никуда. Уносить его с собой было стремно – кто ж его знает, в какой момент он задумает снова устроить шоу.

Наш друг, перестав изучать диск, бережно положил его на ящик, который мы использовали в качестве обеденного стола, и, посмотрев сосредоточенно на огонек походного фонарика, сказал:

– Ну что, господа исследователи, подведем итог. Как ни крути, а мы оказались заложниками своего любопытства. Это очень сильное чувство, и в истории достаточно примеров, когда, удовлетворяя его, люди расплачивались жизнью. Выбор у нас по-прежнему остается: быстро свалить отсюда, оставив находку на месте, где оно порядком нашкодило. С собой брать – ни-ни. Найдем какой-нибудь научный центр, в котором занимаются подобными объектами, и пусть спецы лезут по самые уши в это непознанное… Там, в этих центрах, куча параноиков с расширенными зрачками. Им главное сделать прорыв в науке, подергать и пощупать за все, что можно и не можно. Денег точно не дадут, но спасибо скажут. А второй вариант – отважно дожидаться того, что будет. Другими словами, идти на авось; прославимся или головы сложим на этой чертовой сопке. Извиняюсь за пафос, но ситуация действительно необычная. Ваши предложения, друзья!

Мы не перебивали его, но я во время этой пламенной речи думал о своем: «Жизнь у меня в Москве, прямо скажем, необременительная и чудовищно скучная. Перспектив никаких, семьи нет, да и денег тоже нет. В коем разе подвернулся шанс изменить жизнь кардинально. Опасно? Да. Но прожить оставшиеся годы на нищенскую зарплату – этот подвиг мне точно не по силам. По-любому, я останусь здесь, и будь что будет. Я мужик, я так решил».

Больше подбадривая себя, чем своих друзей, я с деланой улыбкой уверенного в себе человека предложил:

– Парни! Давайте вспомним, что мы сейчас находимся в заповедных местах Уссурийской тайги. Нам прямо-таки остро необходимо прогуляться и отвлечься от всех этих свалившихся на нас чудес, вернуться, так сказать, душой и телом к реальному Божьему творению. Подчеркиваю – реальному. Набраться сил, восстановить пошатнувшуюся нервную систему, а там, глядишь, и новые мыслишки появятся. А в отсутствии нас, очень даже может быть, эти нарушители устоявшихся вековых порядков сами испарятся тем же макаром, что и появились. Короче, кто со мной, тот герой. Пошли, если повезет, женьшень найдем, а нет – так просто полюбуемся на чудеса природы!

Ребята не возражали – более того, обрадовались такому приятному и легкому решению. Устали мы страшно, мозги трещали и плавились, по-видимому, от произведенных на нас экспериментов. Еще бы знать, кто их производил…

Прихватив с собой только фляжки с водой, мы лихо побежали с сопки вниз, совершая дикие прыжки и крича от восторга. А что, ломать – не строить, спускаться – не подыматься. Спустившись, разбрелись поодиночке, но друг друга из виду не теряли. Помимо того, что мы от души наслаждались красотами почти девственного леса, каждый старался найти что-то необычайное, достойное зависти товарищей.

Первым закричал Егор:

– Мужики! Смотрите, что я нашел!

Мы с Максом торопливо направились к нему. Он стоял возле высоченной сосны, ствол которой был приблизительно в два обхвата шириной, и с торжественной улыбкой показывал на вполне себе свежие борозды, оставленные тигриными когтями. В глубь тайги вели следы, и вполне могло быть, что полосатый прилег где-нибудь поблизости и с интересом наблюдает за нами.

Осмотрев тщательно следы и замерив длину «лапки», мы легко вычислили, что котенька потянет килограммов на триста, если не больше. Испуга или хотя бы волнения никто из нас не испытывал, так как мы служили здесь и хорошо знали, что за всю историю погранвойск тигр ни разу не нападал на людей. Да и зачем ему это – мы не в его вкусе, слишком много дерьма в каждом. Ареал его обитания и так кишит добычей, и хищнику особо-то и трудиться не надо: все, что требуется, – полежать недолго в засаде, и всякие там антилопы, пятнистые олени, кабаны и изюбры сами подгребут.

Уже совсем расслабившись, мы продолжили прогулку – нагоняли аппетит. Макс, как пятилетка, азартно гонялся за большой и яркой бабочкой. Егор, раздвигая крючковатой палкой кусты, вероятно, искал редкие корешки. Только я один был занят полезным делом: срывал лианы лимонника и связывал в охапки, чтобы утром заварить бодрящий чай. Солнце уже клонилось к закату, и краски вокруг поменялись, став мягкими, умиротворяющими.

Лес готовился ко сну, и нам пришла пора возвращаться в лагерь. Когда мы уже почти достигли вершины сопки, я оторвал взгляд от земли, чтобы сориентироваться, и оторопел: наша палатка светилась изнутри.

Из последних сил мы бегом кинулись к ней. Егор отстегнул кнопки и приподнял полог. Честно скажу, то, что мы увидели, особого удивления не вызвало, а уж страха тем более. На нашем импровизированном столе лежал диск. И не просто лежал, а разыгрался не на шутку. Камни ярко светились разными цветами и перемещались, как шахматные фигурки, только не по клеточкам, а по какому-то замысловатому лабиринту.

– Ну вот, опять катавасия началась, – со вздохом произнес Макс. – Интересно, что на этот раз преподнесет нам хозяин этой дивной музыкальной шкатулки?

Вопрос был своевременный. Мы как загипнотизированные стояли вокруг ящика, наблюдая за игрушкой. Камешки передвигались хаотично, без какого-то понятного алгоритма, то медленно, по прямой траектории, то быстро и скачкообразно. Нам оставалось ждать результата этих манипуляций – и, естественно, дождались на свои головы. Дьявольская пляска наконец закончилась, и вместо этого раздался наиприятнейший женский голос. Мне в голову пришла единственная мысль: наверное, таким вот голосом сирены заманивали простодушных моряков. Но вот что странно – мы опять не удивились. Похоже, окончательно разучились удивляться. Вероятно, нам, всем троим, придется проходить сложный и, самое главное, дорогой процесс реабилитации. Но это я отвлекся… Сирена продолжала петь, и я с трудом настроил свои мозги, чтобы понять, о чем же вещает эта сладкоголосая ведьма.