Когда мне порядком надоело это состязание и когда я окончательно понял, что мне полосатую Осу не сломить, я просто закрыл окно, оставил обозленную непрошеную гостью с обратной стороны рамы. Пусть отдохнет, сопоставит все варианты и свои возможности, пусть понаблюдает за мной со стороны и дождется нового прилива сил, чтобы совершить задуманное.

Утолив жажду холодной колой, я лениво завалился в кровать и, включив негромким фоном классическую музыку, решительно позвонил на работу. Целью было – своим жизнерадостным голосом испортить настроение Аллочке, сидящей одновременно при входе в салон в качестве привлекательного личика, и в телефоне – завлекать клиентов.

В трубке зазвучал стандартный приветственный текст, который я, наверное, и на том свете не забуду, настолько он втемяшился мне в мозг:

– Массажный салон премиум-класса «Артемида»!

Далее шел сказочный набор обещаний, судя по Аллочкиным интимным интонациям, адресованных именно тому, кто сейчас звонит, она готова на все, кроме дать взаймы денег. Короче, посетите нас, и вы себя не узнаете, а за дополнительную плату вообще никого не будете узнавать, включая тещу/свекровь и остальных родственников жены/мужа.

Как только Аллочка закончила свою развращающую пропаганду, я с нежностью удава произнес:

– Здравствуй, дорогая! Свет очей моих! Услада души моей! Как я по тебе соскучился! Не поверишь, сегодня продал всех своих друзей и купил тебе на эти деньги букет цветов и кулек конфет. Хочешь, сейчас принесу? Подожди немного, сейчас сниму петлю, спрыгну с табуретки и примчусь к тебе соколом!

– А, Влад… Ну и ты иди в том же направлении. Чего тебе надо?

Вот так, голосом кухарки, она лениво ответила на мое радостное приветствие. Аллочку можно понять – не царское это дело слушать комплименты нищего охранника.

Дальнейшая наша беседа была бесперспективной, и разумно было ее прекратить. Я сделал это элегантно, опасаясь потерять резервные уши для релаксирующего меня трепа.

– Прости за беспокойство, радость моя! Я ужасно боюсь потерять твою любовь ко мне и поэтому постараюсь реабилитироваться перед тобой, привезя тебе аленький цветочек из глубин дремучей тайги! А если по дороге встречу заблудившегося рыцаря твоего сердца, измученного поисками наипрекраснейшей из прекрасных, торжественно обещаю по лицу не бить. Пока! Пойду скучать.

– Иди ты, Влад, к чертям! А цветы я принимаю исключительно в денежном эквиваленте.

Аллочка исчезла в глубинах сотовой связи. Если честно, я мысленно поблагодарил ее за невероятное терпение, за то, что милосердно выслушала меня, дала мне возможность нести эту чушь. Завтра пойду в церковь и буду раболепно ходатайствовать о присуждении ей ангельского чина. Или поставлю свечку за ее здоровье. Счастья тебе, талисман «Артемиды»! А я, пожалуй, позвоню своей старой боевой подруге. В дни крутого пикирования в депрессивное состояние, что со мной бывает довольно часто, она всегда придет на помощь и с профессионализмом гейши утешит меня… ну, чем надо, тем и утешит. Неподдельной нежностью – вот чем.

Приблизительно так, усердно занимаясь рассеиванием пустоты, я и провел эту мучительную неделю до отъезда.

Наконец этот долгожданный день настал: сначала я увидел Москву в иллюминатор самолета, а потом, ближе к концу дня, без особых приключений добрался до старенькой гостиницы на окраине приморской столицы. Гостиница была местом нашей запланированной встречи, и Макс с Егором были уже там. Увидев меня в окно, идущего маршевым шагом, как бравый солдат Швейк, с небольшим рюкзачком на плече, парни выбежали мне навстречу и устроили показательное шоу для хронически уставших командированных на тему, как дружны пограничники, оттрубившие на заставе положенный срок.

Наше кратковременное двухдневное пребывание в отеле нулевого класса было очень шумным, но вполне себе трезвым. Ведь мы были верными адептами прапорщика Тусова, непререкаемого для нас авторитета. Все эти два дня мы пробегали по магазинам, с предельно допустимой экономией закупая продовольствие и предметы, необходимые в условиях полной оторванности от цивилизации. К цели мы выдвинулись нагруженные, как верблюды пустынного каравана. На автобусе и попутках забрались в глухомань, как можно ближе к нашей вожделенной сопке. Дальше – на своих двоих. В два перехода и одну ночевку приблизились на расстояние одного километра к ней – сказывалась нержавеющая закалка погранцов с таежной заставы. Сделали привал часа на три, а когда почувствовали прилив сил, на втором дыхании ринулись покорять вершину.

К нашему счастью, эта энергетическая сопка оказалась пологой и невысокой: приблизительно метров восемьсот нудного шага. Вершина же вообще была плоской – живописная поляна, поросшая цветами.

Сбросив ношу на землю, мы разбили небольшой лагерь. Я могу сколько угодно острить, но здесь действительно было красиво. Однако полюбоваться долго не удалось. Солнце уже уходило на заслуженный покой, напоследок перекрасив земные владения в багряный цвет. Ночь наступила мгновенно, и на небе засияло нереальное количество звезд. А позже взошла луна, и это было как в сказке. Не буду врать, что мы сидели на поляне и любовались бездонной Вселенной, – конечно же мы рухнули спать, тем более местные звезды пересчитали все до единой, пока охраняли рубежи Родины.

Утро оказалось настолько прекрасным, что все наши наибольшие ожидания позорно поблекли. Солнце всходило на свой престол медленно и величаво, как огромный огненный цветок, озаряющий пробуждение мира. Оно бережно выплескивало в бескрайнее пространство фантастические краски и оттенки. Я в немом восхищении смотрел на эту постоянно изменяющуюся картину и думал: «Сколько раз уже наблюдал за этими головокружительными метаморфозами природы – и вот снова испытываю ощущение новизны и искреннего удивления. Как много тайн и загадок в этом Божественном подарке людям, и как же мы все порой неблагодарно и безответственно относимся к нему. Ведь сущность всего живого, окружающего нас, – отдавать, а мы эгоистично хапаем все подряд, безрассудно и без всякого чувства меры. Кланяюсь тебе, о величавая и щедрая Уссурийская тайга!» Я склонил голову в почтительном поклоне.

Такие чувства обуревали не только меня – мы все стояли и смотрели на чудо пробуждения как заколдованные. Но все же у меня было ощущение, что все вокруг делается только для меня одного и именно сейчас произойдет нечто потрясающее, нечто такое, что молнией ворвется в мою жизнь, навсегда изменив ее.

Восход – самое подходящее время, чтобы проделать дыхательный комплекс и наполниться целительной энергией. Мы, как обычно, расположились в вершинах незримого треугольника, произнесли традиционное приветствие: «Торжествуем с тобой жизнь!» – и стали погружаться в состояние единения и покоя. И как только вошли в ритм, случилось то немыслимое, что и определило нашу дальнейшую судьбу. Как говорится, предчувствия меня не обманули. Но и не согнули.

– Макс, Егор! – оторвавшись от медитации, с волнением крикнул я. – Вы чувствуете какую-то вибрацию в воздухе? И дыхание перехватывает…

Егор уже шел ко мне и тревожным голосом бормотал:

– Чертовщина какая-то! Страх навалился нереальный. Ветра нет, а качает из стороны в сторону, как на корабле.

Да, так и есть, происходило что-то совершенно непонятное и пугающее. Воздух дрожал и колебался. Трава поднялась так, как будто гигантский пылесос пытался всосать в себя всю поляну. Мы кинулись бежать, стараясь вырваться из этой опасной зоны, но какая-то гипнотическая сила сковала наши движения, словно в кошмарном сне. Мы в панике смотрели наверх и по сторонам, пытаясь понять, что за гадость затеяла эту свистопляску. Но ничего похожего на источник воздуховорота нигде не было.

Вдруг Егор, размахивавший руками, как сломанная мельница, словно он боролся с невидимой дьявольской силой впереди него, внезапно свалился на землю как подстреленный и замер в позе эмбриона. Руками закрыл уши и бешено, с вытаращенными глазами затараторил несвязные и непонятные слова. Это напоминало шаманское подвывание под бубен. Потом упали мы с Максом, практически одновременно. Лично я почувствовал рев и удар реактивного самолета, пролетающего на низкой высоте. Макс лежал без движения, неловко подвернув правую руку за спину, а я стоял на коленках и, как охотничья собака, уставился в одну точку. Точно помню, что мои мышцы в этот момент были окаменевшими, а сам я широко раскрытыми глазами таращился на ослепительную зеленую дугу в форме ворот. Я был абсолютно очумевший, будто мне по затылку врезали кувалдой, отчего возник такой мерзкий и кричащий ужас, словно сейчас все во мне потухнет навсегда.