– Что-то меня повело, – виновато произнес Павел, плюхаясь на соседний стул.

– Да уж, спортсмены из вас что надо, – сыронизировала Лена. – По два литра умяли за милую душу. Какая уж тут игра…

Внезапно раздавшийся за моей спиной громкий визг, сопровождавший звон бьющейся посуды, прервал Ленкину нотацию.

Я подскочил от неожиданности и, резко развернувшись, больно ударился ногой об валяющийся на полу шар.

Побледневший отец семейства неподвижно замер у начала дорожки.

Заморский жених беспомощно щурился в попытке отыскать неведомо куда улетевшие очки.

Блондинка, с головы до ног облитая всем, что еще недавно находилось в бокалах, оттягивала от тела мокрую ткань.

И только мамаша все еще неподвижно сидела за внезапно опустевшим столом. Лица ее было не видно. Но, судя по нервным подергиваниям несчастного Вити, я предположил, что жить мужику осталось недолго.

– Страйк! – приглушенно воскликнул Павел, отодвигая носком ботинка от стоявшей на полу сумки разбросанные куски пиццы.

Бросок у отца семейства и впрямь получился отменный. Видимо, измазанные в соусе пальцы в момент замаха не удержали шар и, выскользнув из руки, он полетел в сторону столика, сметая все на своем пути.

– Давайте закончим на сегодня, – предложил Павел.

Голубой огонек оторвался от карты и пополз по экрану. «Сила тайги, сила реки, сила гор!» – словно мантру повторял голос за кадром.

Огонек приблизился к краю карты и, перескочив границу, растворился над территорией Китая. «Газпром – национальное достояние. Все мечты сбудутся!» – продолжал торжественно вещать мужской голос.

Зачем по главному каналу уже несколько лет транслировали рекламу добычи метана – продукта жизнедеятельности древнейших организмов – я не понимал, но, видимо, маркетологи считали, что природный газ можно использовать как некий рычаг для управления патриотизмом. Лично на меня ролик действовал неэффективно.

Я выключил звук телевизора и включил чайник. Жена еще вчера увезла нашу дочку на дачу, а у меня на сегодня была запланирована репетиция и после нее спектакль. Но утро было свободным и непривычно тихим.

Разогрев обнаруженный в холодильнике суп, я сел за стол и снова взглянул на экран.

Грузный мужчина в белой рубашке и галстуке тащил кого-то через проход большого зала. Лица его жертвы видно не было – мужчина набросил ему на голову его же пиджак и теперь уверенно направлялся к выходу. Несчастный, комично размахивал руками и сбивал со стоящих вдоль прохода маленьких столиков микрофоны и бутылки с водой. На экране мелькнул висящий на стене герб Российской Федерации. Теперь стало понятно, что по телевизору показывают фрагмент заседания думских депутатов.

Преодолев несколько метров, накрытый пиджаком мужчина споткнулся и, вывернув рукава наизнанку, обрел наконец свободу. Звук телевизора по-прежнему был выключен, и что кричали друг другу оппоненты, я не слышал. Не успел мужчина в белой рубашке осознать, что жертва освободилась, как неожиданно за его спиной возник совершенно лысый толстяк и, схватив его за лицо, прижал к свей груди. Заметив, что теперь перевес сил на его стороне, лишившийся пиджака депутат подскочил к белорубашечнику и принялся лупить его кулаками по огромному животу.

Несколько толстяков лениво вылезли из массивных белых кресел и попытались растащить драчунов в разные стороны. Один из них, попробовал заснять происходящее и поднял над головой смартфон, но его тут же выбили у него из руки.

Постепенно к дерущимся стали присоединяться сидевшие поблизости депутаты, и уже через несколько секунд весь проход заполнился одетыми в костюмы мужчинами.

Назвать царящую на экране вакханалию особенно зрелищной было нельзя. Врезающиеся друг в друга животами депутаты скорее напоминали борцов сумо, и эффектных приемов, свойственных другим видам единоборств, никто из них не делал. Не успел я подумать, что один единственный в этой среде профессиональный дзюдоист давно бы уже раскидал толстяков по залу, как картинка сменилась, и на экране появилась симпатичная ведущая.

Чем закончилось противостояние я так и не узнал, но битва думских «сумоистов» напомнила мне о вчерашнем разговоре с Павлом.

«Мозговой – мозг нашего округа!» – вспомнил я шуточный лозунг товарища. И если предположить, что драчуны из телевизора, находились на верху пищевой цепочки депутатов, то что же говорить о районном уровне?

«А почему бы и мне не попробовать?» – в какой-то момент подумал я.

Теперь высказанное Леной предложение о моем походе в муниципальную власть, показалось мне не таким уж абсурдным. В политике я не понимал ровным счетом ничего. Но и дураком себя не считал. К тому же должность районного избранника была настолько незначительной, что справиться с ней, на мой взгляд, мог даже полный идиот. Главное что для этого и делать-то особенно ничего не придется. Так неужели с моей фамилией, за меня, пусть еще не народного, но все же артиста, не проголосуют? «Поднаберусь опыта, понаблюдаю за затычками, может, потом и дальше по политической лестнице пойду», – начал я фантазировать.

Позавтракав, я выключил телевизор, собрался и поехал на репетицию в театр. В вагоне метро я достал распечатку роли – и напрочь забыл и про депутатов, и про свою политическую карьеру.

– Ты представляешь, какие сволочи! – вместо приветствия набросилась на меня жена.

– Кто сволочи? – обреченно вздохнул я, понимая, что уйти от разговора не получится.

Жена у меня хорошая, тут вопросов нет. Но есть и у нее несколько недостатков, с которыми мне приходится мириться. Один из них – гипертрофированное чувство справедливости, из-за которого я частенько вынужден выслушивать гневные и крайне громогласные монологи.

– Как кто?! Власти наши, вот кто! – продолжала возмущаться жена.

Про то, что власти – сволочи, я, конечно, догадывался. Но опыт подсказывал: в подобные минуты жену нужно выслушать до конца: власть была далеко – а вот я рядом. Стоит ей заподозрить мое безразличие к обсуждаемому вопросу – и весь эмоциональный порыв легко переключится лично на меня.

– Конечно, сволочи! – как можно убедительнее поддакнул я и осторожно попробовал выяснить, что, собственно, произошло.

– А тебя мешки с дерьмом на улице не смущают? Так и собираешься по ним ходить? – перешла жена к провокационным вопросам.

Мешки и вправду смущали. Первый прозрачный пакет появился на тротуаре примерно месяц назад. Сначала я не обратил на него никакого внимания. Но через неделю пакетов было несколько. Соседи стали возмущенно обсуждать их происхождение. Через две недели мы уже не знали, что думать, и, подходя к парадной, с опаской поглядывали на окна над головой.

– Конечно смущают! – заинтригованно подтвердил я, ожидая развития темы.

– Так вот, я выяснила, что это с шестого этажа их выбрасывают.

– Зачем? – искренне удивился я.

– А вот затем, что бабке, которая там живет, эти сволочи затычку в унитаз поставили за долги! – все больше распалялась жена.

– Какую затычку? – напрягся я, вспомнив разговор в боулинге про депутатов-затычек. – Кто тебе сказал?

Жена победоносно посмотрела на меня и выпалила:

– Муниципалы мне сказали! Все бы так и переступал дальше, а я сходила и спросила! Несчастная бабка долгов накопила, а эти гады с крыши залезли и в фановую трубу ей затычку засунули, чтобы унитазом пользоваться не могла! Как тебе такой поворот?

Сдержав эмоции, я попробовал выяснить, чем в такой ситуации, по ее мнению, можно помочь бедной соседке.

– А чем ты ей поможешь? – продолжала кипятиться супруга. – Вместо того чтобы подумать, как пожилому человеку жизнь облегчить, они мне про какой-то депутатский запрос наплели! А по факту, мало того что собачье дерьмо неделями не убирают, так теперь еще и человеческое будет везде валяться!

Я вспомнил разговор с Павлом и позволил себе на секунду улыбнуться, о чем, правда, моментально пожалел.