Из глаз Светки брызнули слезы.
– И пусть! Пусть так! Мне все равно не видать ничего хорошего, я это год назад поняла, как только за прилавок встала! – Света смахнула крупные слезинки. – Я тут как дура размечталась, когда увидела Мишку, но куда там! Я ему не ровня! Я никому из вас не ровня!
– Света, – мой голос задрожал, – у нас уже давно равенство, – я несла чушь, но ничего больше в мою голову не приходило, – Сейчас никто на это не смотрит!
– Да причем тут это!
Светка заплакала сильнее, а Изка, не произнося ни слова, схватила подругу за плечи и стиснула так, что та обмякла и заревела в голос как маленькая девочка, и потащила ее на скамью. Не расцепляя рук, они так и сели. Я подошла к Свете сзади, обняла ее за шею и прижалась к ней щекой. Света плакала долго, всхлипывала и по-детски спрашивала «а вы что, не знали?», «не видели?», «вам никто на сказал?».
Когда Света, обессиленная, поднялась, чтобы идти домой, Изка произнесла четким, уверенным голосом:
– Ты на рынок завтра не ходи. Жди нас с Ниной утром.
К моему удивлению, Света послушно кивнула.
Мы с Изкой проводили ее до самого дома. Она шла как уставшая старая женщина, спотыкаясь и еле волоча ноги. В дом Света входила согнувшись.
Молча, не глядя друг на друга, мы вернулись к нашим ребятам. Никто ничего не спрашивал и лишь Олег посмотрел мне в глаза долгим взглядом.
Потрясенная услышанным, я не заметила, как мы добрались до начала Пушкинской улицы. Адам Натанович уже заждался дочь, но сделать внушение ей не решился, увидев ее расстроенное лицо. И, как я заметила, он сильно удивился, когда Изка вцепилась ему в руку. Впервые за долгое время они пошли домой вместе, негромко о чем-то беседуя.
Я смотрела им вслед и подумала обо всех нас. От дальнейших провожаний я категорически отказалась. Мне не хотелось сегодня смотреть на Мишку, с кем-то прощаться, что-то говорить. Я хотела побыть одна. Убедив всех, что со мной все будет в порядке, я махнула на прощанье рукой и отправилась домой.
Я шла и тихо плакала, вспоминая слова Светы. Светка, Светка… Почему она не поделилась с нами раньше всем этим кошмаром? Почему заставляла себя каждый день ходить на рынок и каждый день чувствовать себя дешевкой? Почему не обратилась к отцу за помощью? Ответ пришел сам собой, и он был прост. Света была одинока: ни ее отец, ни мы, хваленые подруги, не вызывали у нее доверия. Один пил и ему было ни до кого, а другие просто не замечали, что она несчастна.
Остановившись у колонки, я села на корточки, подставила лицо под кран и нажала на рычаг. Холодная вода брызнула мощной струей и облила меня всю с головы до ног, но стало чуть легче. Я поднялась и огляделась. Ветер стих, на небе появилась полная луна и щедро осветила близ лежащие окрестности. Мне хотелось идти не торопясь, разглядывать дома, балконы, цветы на окнах, болтающиеся занавески. Все вокруг казалось каким-то своим, и в то же время, все было чужим и незнакомым. В голову пришла мысль, что жизнь похожа на двойное уравнение. Если что-то произойдет плохое, обязательно случится и хорошее, и наоборот. Конечно, людям хочется, чтобы всегда случалось одно хорошее, но вряд ли такое возможно.
5.
Утром меня разбудила Изка, прибежавшая к нам домой ни свет, ни заря. Приказным тоном она отдала распоряжение, чтобы я сразу надела купальник и приготовила покрывало для пляжа. Спорить я не стала, молча сделала все, что мне велели. Бабушка напоила нас чаем с оладьями, и мы отправились домой к Свете. По дороге разговаривали мало. Я еще дулась на подругу, а Изка была сама сосредоточенность. Перед Светкиным домом Изка меня остановила:
– Сейчас Свету надо уговорить пойти на море, ты выйдешь с ней, а я останусь. Немного поговорю с дядей Витей.
Я поняла, что у Изки план действий готов, только меня вводить в курс она не собиралась. Я кивнула.
– Если нужна моя помощь – маякни.
В конце концов, самое главное – помочь Свете. Если Изка знает, что делать – пусть делает.
Своим ранним вторжением мы удивили всех. Дядя Витя – отец Светы, увидев нас, даже забыл поздороваться. Он стоял перед нами, качаясь на единственной ноге, и беспокойно переводил взгляд с моего лица на Изкино. Глаза его слезились, руки дрожали, он то и дело хватался за стенку, чтобы не упасть. Смотреть на него было тяжело.
Сашка и Гришка встретили нас радостными криками и потащили в крохотную кухоньку.
Окна были открыты настежь, но вся комната была в дыму: густой пар валил из большой кастрюли.
– Борщ варю, – пояснила Света. – Через пять минут все готово будет.
Мы с Изкой пристроились у окна. Пока Света мыла в тазу посуду, Сашка подошел к нам и радостно объявил:
– А Светка наша сегодня на работу не пойдет!
– И правильно! – Изка улыбнулась и потрепала Сашку по рыжеватым вихрам. – У меня есть предложение для тебя и Гришки! Гриш, иди сюда.
На зов прибежал Гришка и встал рядом с Сашкой. Я никогда не видела их вместе так близко. Сашка был вылитый отец, дядя Витя, а Гришка пошел в мать, в тетю Марину, умершую в прошлом году от затяжной болезни. Я взглянула на Свету – она не была не похожа ни на одного из родителей, да и на братьев тоже.
– Парни, на море хотите?
Сашка и Гришка чуть с ума не сошли от счастья: начали скакать, голосить и на радостях отпускать тумаки друг дружке. Только Светкин командный голос привел ребят в чувство и заставил их успокоиться. Она прошла к отцу в комнату, а через минуту вышла. Выглядела подруга подавленной.
– Девчонки, я с вами не пойду – нет купальника. Если пацанов возьмете – спасибо, если нет, не страшно. Им не привыкать…
– У меня дома есть еще один купальник. – сказала я. – Забежим ко мне и на море сразу.
– Значит, так и сделаем, – Изка ободряюще улыбнулась Светке. – Идите к Нине домой, а я вас догоню.
Света, будто сомневаясь в правильности решения, стала собираться медленно, без охоты. Затолкав в сумку самое необходимое для детей, она тяжело села на стул и понуро склонила голову.
– Мне не хорошо.
– Ничего, на море отпустит. Там знаешь какая вода? Все как рукой снимет! – сказала я и заставила ее подняться.
На улице нас уже ждали истомившиеся Сашка с Гришкой, и их звонкие радостные голоса разносились по всему переулку.
Изка осталась, а мы отправились ко мне домой. Света меня ни о чем не спрашивала, ей будто было безразлично все вокруг.
Утренняя прохлада растворилась, но в тени идти было все еще хорошо. Светка держала за руку Сашку, я Гришку. У старушек, сидящих в тени навеса рядом с питейным заведением «Два Карла» мы купили клубнику, черешню, и пару леденцов на палочке. Мальчишки от нахлынувшего восторга орали, щипали друг друга и рассказывали всем окружающим, что они идут на море, будут купаться, загорать и есть клубнику и черешню.
У меня дома мы пробыли недолго. Детей оставили на террасе с бабушкой. Там был еще и дед, но он, взглянув на Сашку и Гришку, нацепил очки на нос и стал ревностно следить за каждым их движением. Я утащила Светку в свою комнату, чтобы она смогла сразу переодеться. Мой второй купальник в этом году стал маловат, а на худющую Светку сел отлично. Подруга криво улыбнулась:
– Смотри, а я еще ничего!
– Что значит «ничего»? Ты красивая!
Света неуверенно тронула меня за руку.
– Нина, ты и Изка… Зачем я вам? Я ведь вчера все как есть рассказала…
Я посмотрела ей в глаза. Опустошение после вчерашних слез и признаний лишило ее сил. Я была уверенна, что все это случилось лишь для того, чтобы она смогла выбросить все старое и не нужное из своей жизни. Я, сама того не осознавая, повторила слова Марии Степановны:
– Все имеют право на ошибку, и все могут оступиться. Главное, чтобы рядом был человек, который тебе подскажет и поможет.
Света помолчала, потом надтреснутым голосом произнесла:
– Видишь, как у меня получилось: подсказала твоя Мария Степановна, а вы помогаете.
На террасе Сашка спокойно наблюдал как бабушка укладывает в большую авоську еду, которую она приготовила для нас на пляж. А вот Гришка удивил меня несказанно. Мальчишка склонился над дедовской медицинской энциклопедией и читал по буквам мудреные слова, потом поворачивался к деду и спрашивал их значение. Дед вздрагивал, поднимал свою птичью голову вверх, хмурился и пытался простыми словами растолковать то или иное слово. Правда, удавалось ему это плохо, так как и сам не знал, что они обозначают.
