– Все равно, князь! Не спеши идти на уступки, послушаем сначала, что он нам предложит.
Ингварь посмотрел пристально в глаза Евпатию, но ничего не ответил. Понял ли он богатыря, или у него был свой расчет....
Посольство Владимирского князя не заставило себя долго ждать, и в условленное время явилось, представ перед соседями во всем своем величии. Юрий Всеволодович, восседал на белом величавом коне, которого ввели под уздцы в городские ворота. Его величественный образ поразил рязанцев. Крепкий, хорошо сложенный, он имел тридцать лет отроду и сразу вызвал симпатию у местного населения, когда проезжал сквозь живой коридор встречающих. Его светло-русая окладистая борода и проникновенные голубые глаза, смотревшие из-под густых бровей, добавляли выразительности лицу. Красно-белое меховое корзно, накинутое на плечи, прикрывало статную фигуру, облаченную в позолоченную кольчугу.
Сойдя с коня, он поприветствовал сначала князя, потом обратился к простому народу со словами:
– Приветствую вас, рязанцы! С почтением и добрыми намерениями прибыл я в вашу столицу, чтобы заключить союз на веки, и положить конец вражде, которая была между родами нашими! Мы один народ– Русичи, и должны жить в мире и согласии!
Под восторженные, одобрительные крики князь со свитой поднялись по ступеням и скрылись за дверьми княжеского терема, а народ продолжал ликовать, озаренный надеждой, не желая расходиться.
В просторных и светлых хоромах, принимал Ингварь дорогих гостей.
– А что княже, город-то ваш, неужто старше Владимира будет?! – начал Юрий издалека.
– А кто ж его знает! То ведь когда было?!
– Красив, нечего сказать! С высокого холма, где стоял княжеский терем, вся Рязань была как на ладони. И Юрий, глядя в окно, поражался увиденным.
– Слышал я, земля ваша городами славится? – поинтересовался Ингварь.
– Да! Что правда, то правда! Нигде нет такой красоты, как во Владимирской земле! – Хвалился Юрий.
– Вот только доля тяжелая выдалась нынче Руси. Кроме внутренних раздоров, внешний враг норовит надругаться над отчизной нашей! – Говоря эти слова, Ингварь ловил взгляд Юрия.
– Истинно, друг мой! Оттого и явился я к тебе с выгодным предложением! Объединим силы, князь, против наших ворогов, чтобы духа их не было на земле русской!
Поймав взгляд Евпатия, который так же внимательно прислушивался к словам владимирского князя, Ингварь увидел одобрение в его глазах. На душе сразу стало спокойно, и уже без опаски рязанский князь продолжил беседу. До позднего вечера продолжались торжества. Мир был выгоден соседям, и они явили его своему народу. Гости не хотели расходиться. Когда еще доведется посидеть в дружелюбной обстановке? Но напрасно князья надеялись, что их союз как-то отразится на попытках внешнего врага захватить русскую землю. Коварство и воинственность разжигали его желание грабить, убивать, жечь. Долгое время, чувствуя свое превосходство над отдельными княжествами, они не предпринимали решительных действий. Но с этого момента, чтобы не допустить союзов между ними, они ускорили свою подготовку к войне.
Весенняя капель, вовсю играла свой привычный мотив. На полях и лугах появились черные проплешины. Воды рек, освободившись ото льда, наполнялись талым снегом, сползавшим с крутых берегов. Наставало время браться за дело. Дело, которое наметил Евпатий, еще зимой – постройка оборонительных укреплений на южных рубежах княжества. На Дон и Воронеж потянулись лучшие мастеровые, гнали лошадей, и крупный рогатый скот. Груженые подводы тянулись по раскисшим дорогам в места работ. Плотники, каменщики, землекопы, мастера по возведению фортификационных сооружений, в апреле прибыли в указанное место.
– Ну что, светлейший! Пора и нам в дорогу отправляться! – Евпатий настаивал, чтобы князь лично прибыл к месту сооружения засечной черты и вдохновил народ на труд праведный. Ингварь долго не решался на это.
– Что ты, Евпатий, шутишь что ли! Негоже князю по лесам и полям мотаться! В столице дел полно! – бросил он раздраженно.
Но Евпатий не обратил внимание на княжеское возражение.
– Княжеская власть целиком и полностью держится на народной поддержке. Но иногда и князю нужно поддержать свой народ, если, конечно, ему важно, что народ будет потом о нем думать.
– Хорошо! Я поеду. – Подавив в себе гордыню, согласился Ингвар. – Но ненадолго.
Нелегкий путь предстоял князю. С момента возвращения из плена Ингварь редко покидал Рязань, и любая дальняя поездка, отзывалась беспокойством в его душе. Евпатий непрестанно следил за князем на протяжении всего пути, не допуская, чтобы тот нес лишения и неудобства. Каждую ночь останавливались они в домах знатных горожан, пока последнее село не осталось позади. Остаток пути предстояло проскакать по унылым весенним полям, земля которых, впитав последний снег, была черна и пустынна. Только-только еле заметными тоненькими зелеными лучиками, сквозь сухие стебли прошлогодней мертвой травы стала всходить новая жизнь на русской равнине. Плотнее укутавшись плащом, пригнувшись к самой шее коня, спасаясь от ветра, Ингварь скакал за Евпатием, преодолевая версту за верстой. Наконец, вдалеке, возвышаясь на холме темной грудой, показался город. Повсюду сновал народ. Работы шли полным ходом. Сотни людей, словно муравьи, копошились в сырой земле возводя засечную черту, которая должна будет протянуться от Дубка к новой крепости.
– Князь! Князь, тут! – побросав свой инструмент, народ ринулся навстречу Ингварю, как только тот появился. Евпатий, повсюду сопровождал князя, и одним глазом посматривал за тем, как ведутся работы.
– Острее, острей зарубай, прикрикнул он на мужичка, обтесывающего торчащий из земли огромный деревянный кол.
– Виноват, батюшка! Исправлюсь! – молвил тот, и с удвоенной силой принялся махать топором.
Слишком знакомым показался голос Евпатию.
– Еремей! Ты ли это?
– Кому же еще быть, как не мне! – ответил тот.
– Не ожидал я тебя здесь встретить! Думал ты еще в Рязани.
– Да, вот решил здесь искупить свою вину! Остальные тоже, вон землю черпают!
– Ну, что же, похвально! Тебе, я гляжу, не привыкать!
– Да, уж как-нибудь…!
Местные тоже принимали участие в работах, и еще с большим воодушевлением.
– Когда живешь на краю земли, выбирать не приходится! – объяснял Евпатий князю, который дивился самоотверженному труду местного люда.
За день объехал Ингварь все окрестности, поглядел на простой люд, который, не жалея сил укреплял границу своей родной земли, и с чувством глубокого удовлетворения удалился также неожиданно, как и появился.
Но не один князь приехал посмотреть на будущие укрепленные рубежи! Вдалеке, на холмах противоположного берега реки, стали появляться вражеские лазутчики. Половецкие отряды, небольшими группами подходили к русским границам и осматривали окрестности проводимых работ. Покидая свою столицу Шарукань, степняки проводили регулярные рейды в соседние русские княжества. Границы княжеств были условными, поэтому кочевники могли беспрепятственно передвигаться по их территории, не опасаясь встретить какое-либо сопротивление. Лишь натыкаясь на пограничные крепости, они поворачивали обратно в степь, где их следы терялись.
Племена кипчаков3 кочевали на юге и востоке Руси. Пришедшие с востока много лет назад, они играли немаловажную роль в судьбе Русских княжеств. Великая степь, стала родным домом для кочевников, и за столетия они изучили ее вдоль и поперек. Кочуя из одной части степи в другую, степняки использовали существующие и проверенные пути. Вся степь была исполосована тоненькими, едва заметными ниточками дорог, которыми пользовались не только жители этих степей, но и те, кому необходимо было пересечь этот бескрайний океан холмов, мелких речушек, густых зарослей степного ковыля, и пелены дыма от кизячных костров, которым чадила степь. Послы, торговцы, княжеские дружины, странствующие путешественники, все использовали эти тропы и знали о них. Нет-нет, да появлялись на этих путях небольшие жилища, собранные из палок и шкур, обнесенные тыном. Но были и более крупные поселения, такие как Шарукань.
