Сегодня Грим проснулся не с таким кислым лицом, как обычно. Филадельфия даже удивилась перемене. Мысль о «жене» грела душу, утепляя все тело. Грим спрятал две шоколадки в карманы джинсов и приготовился выйти на улицу. Филадельфия не могла обойтись без макияжа, поэтому торопливо красила реснички.

– Господи, размазалось! – расстраивается Фила. – Грим, принеси скорее салфетки. Они в зале.

       Ему пришлось снять уличную обувь и выполнить поручение мамы. Упаси боже пройтись по полу в обуви и получить очередной нагоняй от нее.

– Какой молодец! Теперь топай на улицу и жди меня там.

– Я подожду здесь.

       Гриму не хочется стоять одному. Скучно и немного страшно. Он начинает рассматривать платье мамы. Ярко-желтое и короткое. Ее стройные ножки украшают босоножки на горке телесного цвета. Грим подумал, мама такая красивая. Зачем ей возиться около зеркала, если она и так прекрасна. Наверное, нужно. Он с любопытством разглядывал, как мама красит ресницы и делает стрелки. Почему Мира так не беспокоится об этом? Надо ее спросить.

      Все же им удается благополучно добраться до садика. Мама никогда не обнимает и уж тем более не целует его на прощание, просто машет рукой и убегает на работу. Она не забывает пригрозить ему пальцем за непослушное поведение.

Первым делом Грим начинает искать глазами Миру. Его сердце затрепетало, как только он увидел копну рыжих волос. Мальчик идет к этому огоньку и шарит руками в карманах. Она кажется ему кукольным ангелочком.

– Привет! – вскрикнула Мира и подбежала к нему с объятьями. Сегодня ее волосы завязаны в высокий хвост. На голове красуется большой голубой бант, а сарафан приятного небесного цвета с надписью «sweet baby». Да, родители хотели сделать из нее идеал. Явно какой-то бренд, но детям обычно нет до этого дела. Они одеваются по вкусу родителей.

– Привет, смотри, что у меня есть.

      Грим вручает две шоколадки «невесте» и улыбается. Он горд собой. Пусть все видят его подарки.

– Ой, спасибо.

      Мира еще раз обняла Грима и поскакала к подружкам. Почему она не осталась с ним? Грим побежал за ней и стал ходить по пятам. Они не расставались ни на минуту. Правда, тот поцелуй больше не повторялся. Слишком странным и слюнявым получился.

      Грим старался вести себя хорошо, чтобы получать шоколадки от мамы и дарить Мире. Они часто играли в догонялки. Грим гонялся только за «невестой», больше ни за кем. Но веснушки все еще вызывали неприятие.

Однажды, на улице, он поймал божью коровку и спрятал в ладонях.

– Мира! – При виде нее Грим всегда светился. – Смотри, что принес. Теперь это твое.

      Мальчик раскрыл ладони и показал красную в черную крапинку коровку. Мира так и ахнула.

– Как красиво!

– Да, ты тоже красивая. – Грим заметил, как Мира лучезарно улыбнулась, и внутри у него ответом все взорвалось разноцветными хлопушками. Разве можно так красиво выглядеть, когда улыбаешься? Например, другая девочка, Кира, страшная, когда открывает рот и показывает кривые зубки.

– Но куда я положу ее?

– Мы же только вчера делали маленькие коробки. Возьми одну и засунь туда.

Грим всегда отличался сообразительностью. Как-то раз он спрятал кота в кладовой магазина, но мама заметила нового жильца только тогда, когда зверюга начал делать свои вынужденные дела. Едким запахом пропитался весь магазин. Филадельфия отчитала Грима, и он безудержно плакал весь день. Непонятно почему: то ли из-за потери кота, то ли из-за ругани матери. А кот был очень большой пушистый, настоящий рысёнок. Легкие кисточки высовывались на ушках, а пузо покрывалось темными пятнышками. Филадельфие не было дела до питомца. Она хотела чистоты в магазине, а не нового жильца. Ей хватало Грима.

– Да, так и сделаю. Мне нравится. А маме еще больше понравится.

      Но ее маме это не понравилось. Хотя Мира в восторге от новой подружки.

Она назвала божью коровку Лолой. Мира проговорила с ней весь вечер, рассказала о секретах, о поцелуе с Гримом, о том, что она уже, оказывается, не просто маленькая девочка, а настоящая жена! Мира заливалась смехом, играя с подругой. Конечно, до следующего утра Лола не дожила. Она задохнулась в коробочке. Мира все равно принесла ее в садик. Девочка верила, что коровка всего лишь заснула крепким сном, но Грим сказал прямо – Лола умерла. Возможно, мальчик ответил наугад, ведь сам ни разу не сталкивался со смертью.

Не сказать, что Мира залилась горячими слезами. Нет. Она не могла до конца понять, что такое смерть. Был человек – пропал человек. Не говоря уже о смерти насекомого.

Ребята выкопали в песочнице ямку игрушечными лопатами. Воспитательница Ирма объяснила, что делают с умершими людьми… в данном случае божьей коровкой. Она сама контролировала процесс похорон. Детей собралось много. Каждому не терпелось внести частичку себя в происходящее таинственное мероприятие.

Мира потеряла лучшую подругу, правда, провела с ней не больше двух дней, но за это время девочка успела рассказать ей самые важные события ее короткой жизни. Она кладет коробку с Лолой в ямку и зарывает песком. Грим убирает ее руки и продолжает закапывать лопаткой сам. Подружки Миры принесли ромашки, сорванные рядом с калиткой в детский сад. Они водрузили цветы на горку песка. Теперь все будут знать, что здесь покоится с миром Лола.

Придя домой Грим спросил у мамы:

– Что такое умирать?

– Ну… как бы сказать… – Филадельфия не ожидала такого вопроса.

– Просто вот сегодня умерла одна божья коровка. Но я так и не пойму, что с ней будет дальше. И почему мы ее закопали.

– Грим, волчонок. Все умирают. И я, и ты, и наши соседи. Рано или поздно, но в основном, когда стареют. Мы не можем сами двигаться, нам всем трудно и мы не справляемся. Мы, как совсем маленькие дети. И в этот момент мы понимаем, что пора… уходить.

– Куда уходить? – Грим широко раскрывает любопытные серые глаза. В них горит чистый интерес.

Смерть, умирать… странно.

– Я не знаю. Никто не знает. Говорят, что в рай. Но кто-то может и в ад. Если плохо будет себя вести.

– Что такое рай и вад?

– Не вад, а ад. Рай – хорошее место. Для послушных детишек и взрослых, ад – плохое, где всем очень больно. Но я точно не знаю, что нас ждет после смерти. – Филадельфия подбирала слова изо всех сил. Будто она стоит, дрожа, перед экзаменаторами и старается ответить на очень сложный билет. Объяснять ребенку сложные вещи подобно карабканью по крутой горе.

– А куда попадет божья коровка?

– Грим, я не знаю, сказала же.

– Я увижу ее снова?

– Сейчас нет. Но потом, когда-нибудь, возможно и увидишь.

На этом объяснения кончились, слова затихли. Филадельфия погладила голову Грима, поцеловала в макушку, но дальше продолжать разговор про смерть не хотела. Рановато для таких знаний. Женщина пощупала мягкие щеки сына, ей нужно было убедиться, что перед ней ребенок, а не взрослый.

Ирма старалась подбодрить Миру. Воспитательница осторожно говорила, что нужно жить дальше. В пять лет многое кажется таким серьезным. Но буквально через несколько дней Мира окончательно забыла о бывшей лучшей подружке. Она продолжила резво бегать, драться с Гримом, зарабатывая царапинки и синяки на коленках. Девочка прыгала на «мужа» и валила на пол, хохотала, как бешеная. Остальные дети звонко кричали: «Тили-тили тесто жених и невеста, на полу валялись, крепко целовались!» Их обоих всегда наказывали и ставили в угол. Но даже там, смотря друг на друга из разных углов, они показывали языки и строили рожицы.

Вскоре у них появился тайный язык. Точнее переписка. Начал традицию Грим. Он вырвал тетрадный лист и нацарапал ручкой кривую рожицу. Незаметно от всех, Грим подбегал к Мире, брал за руку и оставлял на ладони скомканный рисунок. У Миры карикатуры получались намного красивее и аккуратнее. Гриму иногда было неловко получать в ответ на свои гримасы четкие изображения. Однажды она нарисовала обезьянку в джинсах и рубашке с галстуком. И получилось очень круто. Все тайные рисунки-карикатуры Грим сохранял в коробку из-под туфель мамы.