Солнце заглядывало в палату, горячие лучи гладили полусонные лица женщин. Некоторые встали, подошли к окну, высматривали: не примчались ли счастливые папаши увидеть своих только что появившихся на свет деток. Один обезумевший от счастья и спиртного подогрева папаша кричал:

– У меня сын! Я бессмертный! Таня, я люблю тебя!

В дальнем углу тихо шептались соседки, осторожно кивая на спящую женщину на кровати у стены. Она тяжело дышала, иногда стонала.

– Ох и достался ей парень. Двое суток мучилась, бедная.

–Что ты хочешь, в её возрасте первого рожать. Это мы с тобой «выстрелили» в двадцать с небольшим, а ей – то к тридцати уже.

–Но она молодец, не кричала сильно, вела себя тихо.

–Мамочки, принимайте своих сокровищ, кормите малышей,– в палату вошли улыбающиеся медсёстры с беленькими свёрточками в руках. Мамаши засуетились, потянулись к своим деткам, раскрывающим, словно птенцы, ротики. Открыла глаза и женщина у стены. К ней подошла медсестра, взяла за руку, посчитала пульс, потом сказала:

–Ну и напугали вы нас вчера, Флюра Мунировна. Как вы себя чувствуете? Так и не видели своего сыночка, сознание потеряли.

–А как он? Когда мне его принесёте? С ним всё в порядке? – забеспокоилась мать, пытаясь приподняться. Но медсестра её остановила:

–Лежите, лежите, у вас три дня постельный режим.

–Почему? Я хорошо себя чувствую, принесите мне мальчика, прошу.

–Не волнуйтесь, принесу сейчас, только не напрягайтесь. Кормить сможете?

–Конечно,– она откинулась на подушку и счастливо улыбнулась,– мы так долго его ждали. Уже отчаялись, хотели из детдома брать. Скорее несите. Я до сих пор не верю, что такое чудо случилось.

–Ну вот и мы. Иди к своей мамочке, иди,– медсестра бережно положила малыша на подушку и ушла. Флюра приподнялась, вглядываясь в маленький сонный комочек, нежно что-то шептала, освобождая грудь от сорочки. И вдруг сияющая улыбка исчезла с побледневшего лица, она обессилено откинулась на подушку.

– Не мой это сын, не мой ребёнок,– испуганно закричала,– не могла я родить светленького, дайте мне моего ребёнка.

Она спрятала грудь, этот комочек недовольно запищал. На крик прибежала медсестра. Женщины с недоумением и страхом смотрели на Флюру, думая, что та сошла с ума, на всякий случай внимательно рассматривая своих малышей.

–Что стряслось?– спросила медсестра.

–Где мой ребёнок? Это не мой,– со слезами выговорила Флюра.

–Ну что вы такое говорите. Вот же бирка, смотрите. Что на ней написано?

–Фаритова Флюра. Моя фамилия и имя.

–Ну что тогда не так? У нас все дети со своими матерями. Мамочки, у вас свои ребятишки или тоже есть сомнения?

–Нет, наши, конечно,– рассмеялись женщины.

–Ну вот, видите.

–Это в нашей палате, а в других,– не успокаивалась Флюра.

–3 июля только двое рожали – вы и Разия Факирова. Разия – это ваш сын?

–Конечно, мой. Моя кровиночка,– сияющая соседка любовалась энергично сосущим сыном.

–Ну вот и замечательно. Так что успокойтесь, Флюра, и кормите ребёнка. Видите, он нервничает.

Флюра поднесла грудь к ищущим губам ребёнка, её мгновенно охватило жаром, а в голове сверлило: не мой, не мой. Он жадно глотал, она внимательно вглядывалась в него, изучала каждую чёрточку, а в сердце шла какая – то борьба, отторжение. С трудом она дождалась, когда малыш наестся, когда его заберут. Потом отвернулась к стене и не поворачивалась до следующего кормления. Не так она представляла свою первую и главную встречу со своим сокровищем. Своим. Вечером прибежал к окну счастливый отец, она тут же со слезами выплеснула свои сомнения. А он сиял, смеялся и старался успокоить измученную жену:

–Ну что ты, что ты, как не наш? У нас в роду есть светлые, голубоглазые даже, не волнуйся. Гены через много поколений дают о себе знать. У моего друга дочь рыжая, кудрявая, а все чёрные в роду, как смоль. В прадеда уродилась. Так что наш это сын, наш. И я так счастлив, мы так долго ждали его. Спасибо тебе за это чудо, любимая.

В роддоме её продержали две недели. И всё это время Флюра не могла увидеть в сыне ни одной родной чёрточки. И каждый раз при кормлении её обдавало жаром, шла какая – то борьба с самой собой. Давно выписались её соседки, в палате появились новые молодые женщины, под окном гомонили счастливые родственники, каждый день прибегал муж с полными сумками фруктов, они разговаривали, смеялись, но в ней творилось что – то неладное. Ей казалось, что она или спит и видит какой – то сон и не может никак проснуться, или смотрит индийский сериал про перепутанных детей. С напряжением ждала решения свекрови.

И свекровь вынесла свой приговор. Она взяла на руки завёрнутого в лёгкое одеяльце ребёнка, что – то ласково шепча и творя молитву, потом положила на стол, начала его раскутывать. Флюра не сводила глаз со свекрови и с отчаянием увидела, как улыбка мгновенно стёрлась с её лица. Она поднесла ребёнка к окну, пристально вглядываясь в него, потом вздохнула и положила заплакавшего малыша на стол, начала менять пелёнки и закутывать. Молодые родители напряжённо смотрели на неё, а она ничего не могла сказать, потом взглянула на сына, намеренно отводя взгляд от невестки:

–Что -то не похож он на нас, как будто и не наш,– и тихо вышла. Сын кинулся за ней:

–Ну что ты, мама, он на тебя похож – такие же голубые глаза и светлые волосы.

А Флюра, прижав к себе сына, рыдала отчаянно. И вдруг почувствовала, что плачет не от страха, что свекровь плохо о ней подумает, а от обиды за этого непризнанного малыша, которого она уже начинала принимать и привязываться к нему. Всю первую ночь дома она просидела у кроватки сына. Слёзы лились не переставая, она за всю жизнь их столько не вылила, как в эту ночь. Муж несколько раз предлагал ей лечь, успокоиться, молоко пропадёт, а она не могла отойти от кроватки:

–Неужели ты не понимаешь, что мама считает меня распутницей? Что я изменила тебе? Лучше бы я умерла во время родов, зачем только меня спасали?

–Ну что ты такое говоришь? – он обнимал её, гладил по волосам,– не считает она тебя изменницей, мы же знаем тебя, просто …

–Вот именно, не изменница, а ребёнок не наш. Всё очень просто. Тогда чей? Врачи уверяют, что перепутать не могли, мы привыкли врачам верить, все женщины, рожавшие со мной, уверены, что у них свои дети. Тогда откуда взялся чужой ребёнок?

–Ну какой же он чужой? Светленький? Потемнеет. И глаза изменятся, говорят, у детей грудных глаза светлые, потом меняются. Иди ложись, молоко пропадёт, чем кормить будешь Ильшата?

–Кого?

–Ильшата. Давай так назовём сына?

–Хорошо,– улыбнулась она и вытерла слёзы.

–Вот и замечательно. Ложись, а я посижу около него.

–Ты же не выспишься, тебе на работу.

–Ничего, высплюсь. Я теперь на любой подвиг готов, у меня такой подъём, такое счастье, я так люблю тебя и сына! Спасибо тебе, спасибо, моё солнышко,– под эти слова она и уснула, ещё всхлипывая во сне, но уже улыбаясь.

Часть 2

-Разия, привет. Тебя можно поздравить? – соседка заглянула в коляску, где сладко спал ребёнок. –Ух ты, какой чернявый, у тебя вроде мальчишки посветлее. От соседа, что ли?– пошутила Алия.

_-Ничего, посветлеет, дети меняются, этот третий, знаю. Так девочку ждала, а вот третий богатырь, Айдарчик.

–Мальчишки рады?

–Ещё бы, без конца заглядывают в кроватку, спрашивают, не подрос ли, чтобы в футбол играть. Рустем совсем взрослый, в первый класс идёт, а Ренату – 4. Стараются помогать, пелёнки несут в ванну, соску дают. Мы растём, хорошеем.

–Забот прибавилось. Денег – то хватает?

–Хватает. Тимур крутится, семью надо кормить. Получает неплохо, не шикуем, но и с голоду не умираем. Да пока особых расходов нет – кроватка, коляска, кое-какая одежда после старших остались. Да и не верю я в нытьё, что детей трудно растить. Всё это отговорки ленивых или не желающих связываться с хлопотами. А не понимают, что сами себя обкрадывают, лишают такого счастья, – она заулыбалась, склонилась над пускающим пузыри и посапывающим сыном. – Скоро кормиться надо, а он и не думает просыпаться. Пойду я, ты – то когда рожать будешь?