–Месяца через два, бегу к врачу, уже опаздываю,– она сорвалась с места.

–Да тихо ты, осторожнее, не лети, как оглашенная. Не спеши.

В хлопотах, заботах время летит стремительно. Казалось, только что выписались из роддома, а уже посыпались первые неприятности и жалобы на слишком шустрого Айдара. Мать только успевала выслушивать жалобы и краснеть за проделки младшенького, самого любимого непоседу.

–Разия, ты куда так торопишься, что стряслось?– окликнула подруга чуть ли не бегущую по улице женщину. Та остановилась, рассмеялась.

–Да в садик бегу, позвонила воспитательница Айдара, сладу с ним нет. И в кого он такой сорванец, ума не приложу. Как ураган всё сметает на своём пути, старшие намного спокойнее росли.

–Может, не твой?– засмеялась подруга.

–Не болтай чепуху,– отмахнулась Разия.– Как это не мой?

–Да пошутила я, пошутила.

–Ну ладно, побегу.

Во дворе садика бегали дети, играли в мяч, катались на качелях, возились в песочнице, скатывались с горки. Айдар носился по участку, изображая паровоз, весь красный, вспотевший, всех расталкивая и сгоняя со своего пути.

–Айдар, иди сюда, сядь, мы сейчас книжку будем читать,– воспитательница захлопала в ладоши, призывая к себе ребятишек. Дети уселись под грибком в кружок, приготовились слушать сказку, а Айдар всё так же увлечённо вёл паровоз, раздувая щёки и гудя на весь двор.

–Ой, Разия, наконец – то, – обрадовалась воспитательница, увидев мать Айдара, открывшую калитку.– Угомоните своего парня, никакого сладу с ним.

–Что случилось? – Разия смотрела на сына, застывшего в стороне.

–Да что, как всегда. Сегодня во время обеда подрался со Стёпой, тот опрокинул на себя тарелку с супом. Потом с Леной сцепился из-за игрушки. Все воспитатели жалуются. Говорят, откуда такое чудо и вспоминают ваших старших. Говорят, совсем на них не похож – вихрь, буря, ураган.

–Ох, что с ним делать, сама не знаю,– вздохнула огорчённая мать.– Придётся отца подключать.

А дома Айдар становился совсем другим.

–Мамочка, посиди, ты устала, я сейчас тебе водички принесу,– он опрометью бросался на кухню и метеором возвращался назад с полным стаканом воды.

–Спасибо, сыночек. Вот ведь ты хороший мальчик, а почему же в садике ведёшь себя плохо? Ребятишек обижаешь.

–Я не обижаю, они сами первые,– он насупился, сел рядом.

–Ну рассказывай, что они делали первые,– она отпила воды, поставила стакан на журнальный столик.

–Стёпка хотел в мою тарелку хлеб бросить, а я толкнул, а он тарелку уронил.

–А с девочкой почему дрался? Мы же с тобой говорили, что девочек надо защищать, а ты дерёшься. Стыдно мне за тебя.

–А чё она взяла мою машинку, я играл в песке, а она взяла. Девочки в куклы пусть играют,– он отвернулся и засопел.

–Айдарик, дорогой мой, ну сколько тебе надо говорить, что нельзя так себя вести. Ты скоро в школу пойдёшь, дома мне помогаешь, ты не хочешь в садик ходить?

–Хочу, мамочка, хочу, я больше не буду.

–Ох, сколько раз я это слышала,– она взъерошила его волосы, поцеловала в макушку.– Ну пошли ужин готовить, скоро все соберутся. Придётся папе сказать о твоём поведении.

–Мама, не надо папе, не надо его расстраивать,– он умоляюще смотрел на мать своими необыкновенно чёрными глазами. И откуда такие глазищи – у старших мальчишек светло-карие, а этот с огромными глазами и ресницами бегает, не каждой девчонке такие выпадают. А смотрит- то как, ну артист, сердце растопит любое. Она рассмеялась:

–Ишь ты, какой хитрец. Папу расстраивать не надо, а меня и воспитателей можно.

–Я больше не буду,– он обнял мать и уткнулся ей в живот.

–Эх ты, чудо моё,– она поцеловала его и повела на кухню.

Часть 3

Давно наступил вечер, зимой и дня не заметишь – только что серел скудный денёк, а потом вдруг всё погружается в беспросветную тьму. Хорошо хоть, что столбов с фонарями на улице хватает, не так тоскливо и безнадёжно. Редкие прохожие пройдут по улице, проскочат мимо окон школьники, возвращаясь со второй смены, и снова тишина нависает и тревожит какой- то обречённостью. И каждый раз, глядя на детей, ровесников её сына, её сердце взволнованно напрягается. Флюра старалась не возвращаться к прошлым тревогам и смятениям, она давно и нежно полюбила Ильшата, не представляет своей жизни без него, но всё – таки иногда на неё наваливается тоска и грызёт. Ей кажется, что где – то по земле ходит её мальчик. А кто о нём заботится, кто с ним говорит, сыт ли он, хорошо ли ему? И каков он? Она закрыла глаза и мысленно представила его–большие чёрные глаза, мохнатые ресницы, конечно, высокий, в отца. Она не заметила, как щёки стали мокрыми, а сердце заныло и закололо.

–Ты что в темноте сидишь?– заглянула в комнату свекровь.– Я думала, ты спишь, а ты в окно смотришь.

–Да так сумерничаю. Сколько детишек бегут из школы, смеются…-голос её дрогнул.

–Ну всё, всё, не гневи бога. Аллах посылает испытание по силам – отмети все сомнения, у нас прекрасный мальчик, умница, мы все его любим,– она включила свет, села на диван.

–Но вы же сами говорили, что он не похож на наших родичей.

–Да мало ли что я говорила. Могла ошибиться, дети в первые дни почти все одинаковые. Потом растут, меняются. Да и не обязательно он должен быть нашей копией, может, он в прадеда, тётю уродился. Мало ли, главное – он есть у нас, и мы его любим.

–Но вы же подумали, что я нагуляла?

–Ай, ну зачем ты такое говоришь? И не думала я ничего плохого,– замахала свекровь руками.– Скажешь тоже. Идём лучше на кухню, скоро Эльдар придёт, ужин надо готовить.

–Я уже всё приготовила.

–Вот и молодец. Ты устаёшь на работе, поэтому и лезут всякие мысли в голову.

–А Ильшат где?

–В свою комнату пошёл. Уроки учит.

–Умничка,– улыбнулась Флюра.– Его все учителя хвалят – воспитанный, вежливый, учится хорошо.

–Ну вот и радуйся, а ты грустишь. Всё же прекрасно.

Из комнаты вышел подтянутый плотный русоволосый и сероглазый Ильшат. Бабушка при виде внука расцвела в улыбке. Он подошёл к столу, сел и посмотрел на мать.

–Мам, в пятницу будет родительское собрание, в семь часов. Кто пойдёт – ты или папа?

–Я сынок, я,– она с нежностью смотрела на него, такого родного, с такими сияющими доверчивыми глазами и отгоняла от себя все сомнения.

–Как у тебя дела в школе?

–По русскому за диктант пятёрка, по контрольной по математике – тоже.

–Умница ты наша,– обняла его бабушка.– Все уроки сделал?

–Все. Мам, я включу телик, посмотрю мультики?

–Включай. Только не увлекайся, скоро папа придёт, будем ужинать.

–Хорошо,– он взял яблоко и побежал в зал.

–Ну видишь, какой чудесный мальчик! А ты изводишь себя. Не тоскуй.

А ночью ей приснился мальчик с большими чёрными глазами, высокий, тоненький, как тростиночка. Он бегал вокруг неё, звал громко её и смеялся.

В пятницу, когда Флюра подходила к школе, она чуть не столкнулась с мальчишкой, выскочившим неожиданно из-за угла здания и бежавшим прямо на неё. Она едва успела отскочить в сторону, он промчался с победным криком мимо, а за ним летели разгорячённые друзья, размахивали палками, изображающими сабли, и кричали «ура». Она на миг остановилась, посмотрела вслед пронёсшемуся урагану и улыбнулась. К школе подходили женщины, одна из них проворчала:

–Опять этот неугомонный Айдар что-то придумал. И что за непоседа, то в войну без конца играют все, мой Рустик вечно приходит с разорванными штанами, то на речке плавают до посинения. А начинаешь спрашивать у сына, где штаны порвал, отвечает, что с Айдаром сражался.

–А я уже и не спрашиваю своего ни о чём –и так ясно, кто у них командир. И откуда он только взялся на нашу голову? Так было без него тихо,– женщины уже открывали дверь.

–Да они приехали из какой-то деревни,– сказала её собеседница и они исчезли за дверью.

Флюра тоже направилась к двери, но сзади раздался победный клич и мальчишки влетели во двор. Во главе высокий с огромными чёрными глазами командир со знаменем, красным лоскутом на длинной палке, кричал: