Аманда то и дело скашивала в мою сторону глаза, но я шёпотом попросила её продолжать работать, потому что меня уже ничего не могло оживить. Пагубные мысли я развеивала планированием предстоящей вечеринки. Улучив момент, я покинула аудиторию и позвонила отцу, который так и не научился общаться со мной через текстовые сообщения. Разговор я запланировала длинным с подробным отчётом, что и где я собираюсь купить, кого пригласить и как потом вернуть ему дом в надлежащем виде. И секунды не сомневаясь в положительном ответе, я всё равно остолбенела от короткого согласия, полученного в первую же минуту разговора. Пожав плечами, я сунула телефон обратно в карман, пожалев, что не успела спросить о собаке.

— Ты в состоянии пообедать?

Аманде не стоило задавать подобного вопроса, потому что моё бледное перекошенное лицо заранее сообщило ей ответ, но противиться желанию беременной заглянуть в греческую забегаловку я не могла. Запах гироса не показался тошнотворным, но и не пробудил голода. Однако Аманда заставила меня съесть половину картошки, хотя непонятно чего я поглотила больше — самой картошки или же кетчупа.

— Кейти, ты уже не беременна, — то ли смеялась, то ли отчитывала меня Аманда, забирая остаток соуса.

К вечеру меня немного отпустило, и я заставила себя открыть ноутбук, пока Аманда находилась в бассейне. Теперь покупки радовали меня, не заставляя матку сжиматься от страха. Все украшения для дома я заказала на отцовский адрес, стараясь особо не расходиться ни в количестве, ни в цене. Отец не любит мишуры и будет с недовольным лицом помогать вешать гирлянды, а потом вздыхать, лицезрея полный мусорный бак. Он предпочитал тратить деньги на еду, но о ней я пока не думала — всегда можно купить суши и готовые сандвичи. Торт придётся вести из Долины, потому что ручаться за мастерство Салиновских кондитеров я уже не могла. Мысли о сладком заставили потратить доллар в автомате на шоколадку. Глотая подслащённые слюни, я принялась читать сценарии бэби-шауэров, стараясь выбрать что-то достаточное простое. Собирание пар из разрозненных детских носочков и опустошение на скорость детских бутылочек казались заманчивыми, хотя Аманда могла воспротивиться имитации молочной смеси… Так что стоило поискать нейтральный вариант, в котором не будет ни пустышек, ни памперсов с шоколадом, ни… А что же мне остаётся?! Не заставлять же далёких от рисования девчонок расписывать детские бодики!

Моя дурацкая беременность украла уйму времени, и теперь оставалось всего пару дней для того, чтобы в тайне от виновницы торжества подготовить конкурсы. Нет, подобное должны организовывать опытные мамы, ведь половина шуток в сценариях больше походят на страшилки. Однако подарок я должна была согласовать с Амандой. Я хотела подарить два слинга — шарф и карман, но мастерица предлагала слишком большой выбор тканей, чтобы я могла решить сама, какой лучше.

— Шоколад ела, а мне не купила! — притворно обиделась Аманда, бросая в урну оставшийся лежать подле меня фантик.

— Ты не ешь шоколад.

— Могла бы купить мне гранолу.

Я стала рыться в карманах и отыскала доллар монеткой. Только Аманда не двинулась к автомату, а вернула мне доллар.

— Гляди на монету.

Чеканка оказалась занятной: индианка, если судить по разрезу глаз и круглым серьгам-дримкетчерам, несла за спиной в платке спящего малыша.

— Выходит, государство поддерживает естественное родительство. Во всяком случае с двухтысячных годов.

Я вновь протянула Аманде монету.

— Думаешь, кто-нибудь рассматривает монеты? Так что это не пропаганда.

— Это и не пропаганда, а социальная реклама. Может, послать эту монету матери, чтобы перестала допытываться, какую коляску мне купить? Что скажешь?

— Скажу, чтобы ты купила гранолу и выбрала для себя подарок. Как раз платок за спину!

Аманде потребовалось для этого полчаса, и когда я оформила заказ, мне лично уже разонравились все рисунки. Меня уже больше тревожил выбор следующего дня — идти ли к гинекологу.

Пока Аманда была на приёме у врача, я попросила девушку в регистратуре изменить причину посещения с беременности на профилактический осмотр. Без комментария и лишней улыбки та предложила мне прийти в эту пятницу. Мы планировали выехать в Салинас с самого утра, а от врача можно будет выйти не раньше полудня. С другой стороны, мой отказ от посещения врача испортит Аманде праздничное настроение. И я сказала — да, а вот предмет разговора с врачом оставался для меня тайной, но пока я решила о нём не думать, продолжая писать сценарий праздника в телефоне предложение за предложением.

Аманда покинула медицинский офис в приподнятом настроении. Я уже привыкла к этой феерической смене выражения лица за проведённый там час: с трясущегося заячьего страха до сияющего начищенной медью счастья. Сейчас Аманда сияла даже ярче, чем вчера за ужином, когда заставила меня прижать руку к животу, уверяя, что малыш икает. Там что-то действительно дёргалось внутри, но я ощущала лишь толчки, которые так и не научилась различать, потому верила Аманде на слово, где коленка и где локоть.

— Он икает по сто раз на дню!

Глаза Аманды сияли бирюзой. Я ответила улыбкой. Меня не меньше икоты радовали собственные месячные: затаённая утренняя радость сейчас накрыла меня как цунами. Раскинув руки, я плюхнулась на диван, готовая обнять весь мир. После ужасной ночи сон сошёл на меня снежной лавиной, и я почти не услышала последних слов Аманды. Сейчас, по дороге к машине, она повторила их больше для собственной радости, чем для моего просвещения.

— Кен сказал, что я действительно могу спать на спине, если это снимает боль. Мало вероятно, что артерия прижмётся. Но если кислород вдруг станет плохо поступать, я автоматически проснусь!

Я лишь кивнула в ответ. Разве следует сомневаться в словах доктора? Я могла усомниться лишь в своей внимательности: я и не замечала, что у Аманды вновь начались проблемы со спиной. Мне даже казалось, что ходить она стала прямее, чем до беременности, а живот теперь упругим мячиком выдавался вперёд так красиво, что я снова стала ловить себя на мысли, что хочу написать её беременную. Эта мысль поселилась во мне будто ревность к Логану, фотоаппарат которого может запечатлеть её живот намного лучше моей кисти, и именно его она будет с благодарностью вспоминать спустя годы. Эти старушечьи мысли смыл натиск моих беременных страхов, а теперь я мыслила просто как художник, у которого чесались руки заполучить редкостную модель.

— Матка тридцать два сантиметра, — поймала я последнюю фразу Аманды.

— А почему в сантиметрах? — попыталась восстановить я прерванную связь с действительностью.

— Потому что почти тридцать три недели!

— И? — Если только можно улыбкой скрыть неловкость…

— Размер матки соответствует неделям. Как ты в дюймах собралась считать!

— А можно мне тебя нарисовать? — задала я спасительный вопрос.

Аманда остановилась, будто усомнилась в услышанном.

— Я подумала, что это может стать хорошей открыткой… Но если ты против…

— Я не против. Но откуда время? Ты даже не приступила к эскизам календаря.

— После интенсива будет пара свободных дней перед началом весеннего семестра. Ты ведь не собираешься до февраля родить…

— Дура!

Мне и самой захотелось хлопнуть себя по губам за абсолютно тупую остроту. Аманда поспешила добраться до машины. Мячик обиженно колыхался под кофтой. Безопаснее продолжать молчать и не ляпнуть очередную глупость.

— Я надеюсь и в День Святого Патрика не родить! — сказала Аманда примирительным тоном, отперев машину.

Да, впереди были два месяца, за которые мне предстояло окончательно постичь смысл фразы «Аманда — мама». А пока будущей маме предстояло победить изжогу. В магазине я попыталась поднять упаковку в восемь стеклянных бутылок, но Аманда оттолкнула меня в сторону со словами:

— Тебе тоже нельзя!

Ряд оказался абсолютно пустым: ни работника, ни другого покупателя, но Аманда быстро нашла решение. Разрезав ключами пластик, мы переставили бутылки в тележку по одной и двинулись к отделу готовых салатов. Аманда покосилась на суши.