— Всё-таки из крабовых палочек делают не только гадость, — начала она в оправдание своих порочных мыслей. — Но эту гадость можно в беременность.

— Может, всё-таки взять на ужин мексиканский салат? Или просто нарезать авокадо с сушёными помидорами…

После вчерашнего вынужденного голодания моя фантазия немного разыгралась, но Аманда так впилась взглядом в суши, будто хотела, чтобы магическая сила перенесла их с полки в тележку. Я взяла на себя роль феи и достала две упаковки. Одну острую, вторую — нет.

— Мне тоже острую, — остановила меня Аманда.

Теперь для полноты картины оставалось лишь купить шипучки, но Аманда прошла мимо безалкогольных напитков и взяла пару упаковок апельсинового сока.

— У тебя же изжога. Какой сок?

— Я хочу, — спокойно ответила Аманда. — Теперь достаточно минералки. Я просто хочу. Тебе этого не понять!

Наверное, мне сложно понять бзики беременной, но ещё труднее разобраться в собственных желаниях и страхах. Хотя на данный момент мне хотелось одного — чтобы месячные, такие долгожданные, наконец закончились и дали мне возможность нормально функционировать. А мысли сейчас легко можно заменить заботами о предстоящем празднике, хотя разумнее всё же заняться университетскими проектами и хотя бы подготовить эскизы. Однако в магазине думалось лишь о еде.

— У нас всё ещё полно апельсинов на дереве. Обязательно привезём с собой для свежего сока.

Наперекор ожиданиям Аманда не улыбнулась, а наоборот нахмурилась.

— Всё равно считаю глупым ехать к твоему отцу. Он из тех людей, которым невозможно соврать два раза.

— Так ты и не будешь врать. Теперь врать незачем. И никто не ждёт от тебя прилюдного оплакивания Майка. Ты лучше разошли приглашения. Я уже послала тебе наш адрес.

Она это сделала, и все девчонки изменили свои планы ей в угоду. Стало на минуту завидно, ведь у меня за все двенадцать лет школы не сложилось ни с кем настоящих дружеских отношений. Интересно, кого я смогу пригласить в паб на свой будущий день рождения?

— Жаль, что ты пиджак не носишь.

Я подняла голову от альбома, в котором весь вечер чирикала варианты дизайна календаря. Аманда перестала листать очередной журнал для беременных.

— Здесь написано, что в Ирландии во время родов роженице одевали пиджак её мужа. Они верили, что так мужу передастся немного боли жены, и она легче родит.

Слишком серьёзный тон не позволил мне улыбнуться. Завтра нас ждёт следующее занятие курсов для беременных. За последние дни я успела позабыть о том, что мне предстоит пережить в день родов. Сейчас меня вновь охватила преждевременная паника.

— У меня будет кофта, — зачем-то выдала я и глупо заморгала.

— А тебе нужна моя боль?

— Нужна ли? Ты думаешь, я останусь спокойной, когда ты будешь корчиться от боли?

— Ты обязана оставаться спокойной. Иначе какой в тебе будет толк…

— Я и не знаю, какой с меня толк…

— Мне кажется, я уже научилась правильно дышать. Брекстоны стали частыми и долгими. Врач сказал, что природа даёт возможность подготовиться. Интересно, сумею ли я отличить Брекстоны от настоящих схваток. Надеюсь, всё же воды отойдут раньше, чтобы не осталось никаких сомнений.

Аманда отложила журнал в сторону и пошла в туалет, а вернулась без улыбки и с моей расчёской.

— Какого черта у тебя так волосы лезут?

Я пожала плечами. Надо было почистить расчёску, но с этой ложной беременностью я перестал вовсе за собой следить.

— Пойдём в аптеку за моими витаминами и обязательно купим биотин для тебя и заодно рыбий жир.

Теперь я кивнула. Чего напрасно спорить? Волосы сыпались по-страшному, хотя я перестала стягивать их в хвост.

— Лучше я постригусь.

— Не смей!

Я даже вздрогнула от окрика Аманды.

— Знаешь, в колониальное время существовал закон, что волосы жены принадлежат мужу, поэтому женщина не могла их подрезать без его согласия.

— Ты бы лучше героям ОʼГенри это сказала! Там, где она волосы ради часов продала.

— Я тебе говорю! Должна была сама в Библии читать, что длинные волосы — гордость женщины. Правда, там ещё говорилось, что длинные волосы унижают мужчину… Сексизм, но с эстетической точки зрения апостолы правы, что природа так порешила — я не могу припомнить ни одного мужчину, которому бы шли длинные волосы.

Аманда почистила расчёску и собрала волосы в клубок.

— Если мы сожжём их как индейцы, то, может, другие испугаются костра и не будут лезть, а?

Она действительно положила волосы в железную миску и бросила сверху подожжённый кусочек бумаги.

— А есть какой-то беременный ритуал?

Я даже заставила себя прогуляться до кухни. Спина от долгого сидения стала ныть, да и головная боль вернулась. Небо так и не разродилось дождём.

— Вот тут, — Аманда задула оставшееся пламя и смыла пепел в раковину, — я больше доверяю курсам. Так что учись на них на отлично и не смей паниковать в больнице.

Интересно, какими ритуалами можно заморозить мои нервы и впечатлительность?

— А ещё Лютер Кинг говорил, что волосы лучшее украшение женщины, — не унималась Аманда.

— Чего ты прицепилась к моим волосам?

— Да если я не буду к ним цепляться, ты их окончательно угробишь. Тебе пофиг как ты выглядишь. Вот действительно — пофиг.

— Это не правда. Закончится интенсив, и я, может, даже бегать вновь начну…

— Угу, мы даже с собакой гуляем не больше получаса. А вообще у тебя мешки под глазами. Тебе надо спать.

— В пятницу высплюсь.

— В пятницу ты идёшь к врачу!

— Я помню. Но назначено у меня в десять тридцать. Я могу спать!

Я вернулась к альбому и зарылась в него с головой, провела рукой по волосам и скомкала выпавшие волосинки. С этим Стивом можно и поседеть преспокойно. Я засунула большой палец между животом и пуговицей, с радостью обнаружив, что джинсы вновь стали свободными. Надо думать про выходные. Надо улыбаться. Страшнее того, что я себе напридумывала, ничего быть не может.

Глава пятьдесят первая "Жизнь в планах"

С утра обещали дождь, но небо так и прохмурилось до самого вечера, смеясь над моей невыносимой головной болью, с которой я едва высидела лекции. Одно радовало — мои эскизы не забраковали, хотя они и не вызвали бурю чувств ни в преподавателе, ни в сокурсниках. Поддавшись на уговоры Аманды, я решила нарисовать цветы в минималистском стиле, чтобы упростить работу и создать нечто запоминающееся. Не в силах выносить мерцания экрана, я отрешённо листала принесённые из библиотеки альбомы с цветами. В них присутствовала и фотография, и живопись. Особенно вдохновляли работы Джорджии ОʼKиф. С раннего детства я рисовала растущие во дворе калы, и мама аккуратно подписывала на обороте картонки месяц и год, чтобы сложить в папочку и убрать в шкаф. Эврика!

— А это класс! — восхитилась Аманда, когда я попросила оценить идею использования в календаре детских рисунков. — Читала где-то, что художница использовала рисунки своей двухлетней дочки как фон и прорисовывала поверх силуэты сказочных существ…

— То есть, ты считаешь, их нельзя просто оформить в рамочку?

На самом деле я в тайне надеялась сделать всё оригинально и легко.

— Я просто рассказываю, — немного обиделась Аманда. — Посмотрим в пятницу твои рисунки и решим. Но это идея — прорисовать более чёткие силуэты цветов.

Для своего проекта Аманда взяла у Логана фотографии Калифорнии, чтобы оформить пейзажи в виде открыток с отрывным календарём — стандартный и беспроигрышный туристический вариант, к которому она решила добавить какие-то пожелания, написанные небрежный почерком. Почему-то её идеи опережали мои, словно сейчас Аманда не только ела, но и думала за двоих. Да и чувствовала она себя нынче на зависть хорошо. Даже поясница после краткого сна на спине ныла не так сильно. Я сжала виски указательными пальцами и постаралась отвлечься от дурных мыслей. Нельзя завидовать…

— Пойду лучше прогуляюсь.