Капля дождя угодила прямо на кончик ее носа, девушка вполголоса выругалась. И без того холодно – аж до костей пробирает.

– Может, свалим отсюда? – тихо бросила она через крышу.

– Насмешила, – донеслось в ответ.

Когда они только познакомились, Аине казалось, что она раздражает Таннис – до того резкой и отрывистой была ее манера речи. Но вскоре Аина поняла, что Таннис так разговаривает со всеми. Теперь два Клинка сошлись в центре крыши, устав вглядываться в ночь. Аина почти желала, чтобы кто-нибудь попытался ограбить Хайм, до того скучно ей было.

Даже в темноте золотистые каийанские глаза Таннис сверкали, как маленькие звезды. Блестящие голубые волосы рассыпались по алебастровым плечам красивыми беспорядочными волнами – это придавало ей вид нежный и безобидный, отлично маскируя смертоносную суть. Впрочем, о последней недвусмысленно напоминали сюрикэны[1], сверкавшие в ножнах на обоих ее плечах.

– Говорят, Коль тебе большой заказ доверил.

Аина плотно сжала губы. В свое время Таннис в одиночку приплыла сюда на лодке из Каийана – покрытой густыми лесами страны на границе Линаша – и прибилась к Стервятникам, первой банде Коля. Когда же, примерно десять лет назад, Король основал Хайм, он перетащил Таннис с собой. Возникает законный вопрос – почему же самое доходное дело досталось не ей? Аина даже почувствовала легкий укол вины. Таннис всегда блестяще справлялась со своими обязанностями и, безусловно, заслуживала самых денежных заказов. Но ведь и Аина – отличный профессионал. Кроме того, у нее с Колем особое соглашение, а у Таннис его нет. В конце концов, если ей что-то не нравится, пусть разбирается непосредственно с шефом.

– Коль выбрал меня, поскольку считает, что я справляюсь.

Плевать ей на ревность и зависть Таннис, но сохранять с ней нормальные, ровные отношения она будет стараться изо всех сил. Во-первых, потому что они живут и работают под одной крышей, а во-вторых, Таннис – милая и хорошенькая, зачем ее слишком уж злить? В общем, чтобы ослабить напряжение, Аина добавила:

– Всегда мечтала завалить какую-нибудь избалованную богатую сволочь.

Хохот Таннис засеребрился в тихой ночи и сильнее ветра обдал затылок Аины холодом.

– А по-моему, тебя подставляют, дитя улиц. – Таннис никогда не называла ее по имени, но именно сейчас это здорово разозлило Аину (ведь это она – Первый Клинок Коля. Слова эти вновь и вновь вспыхивали в ее мозгу, словно она пыталась убедить себя в этом). – Коль устраняет своих конкурентов. Такие, как ты, ему опасны. Вся эта брехня насчет того, что он отпустит тебя на вольные хлеба, – блеф. Вранье. Такого жирного улова, как этот заказ на Кауту Хираи, нашей конторе никогда не доставалось, так почему он не возьмет его себе, ты не думала?

Вопрос был резонный. Аина ничего не ответила. Если в словах Таннис есть хоть доля правды, нельзя выказывать страха. А если нет – нельзя выказывать тревоги.

– Он поручил дело тебе потому, что считает его самоубийством, – зашептала Таннис, наклонив голову вперед так, что голубые волосы заструились вдоль ее лица. – Когда он открыл Хайм, весь город был чистым дурдомом. Законы не действовали, он мог мочить кого хотел, без малейшего намека на последствия. Для этого Король нуждался в таких же безбашенных и бесстрашных людях, как он сам. И привлекал их! Как ты думаешь, где сейчас те, с кем я работала на первых порах? Все эти ребята и девчата, которые резали глотки и грабили дома, когда ты еще выпрашивала по переулкам корс-другой на пропитание?

– Да как пить дать дали маху где-то и получили пулю! – в сердцах сплюнула Аина, дав наконец волю ярости. И, как бы забыв, что Таннис старше всего года на два, добавила: – Знаешь, я слыхала: чем старше становишься, тем труднее шевелиться в нужном ритме. Может, в этом все дело? Боишься сноровку потерять, хватку? И поэтому так стараешься вывести меня из себя? Пропаду я – и все жирные куски тебе достанутся, да?

– А что, Коль тебя не учил остерегаться тех Клинков, что постарше? Мы выжили, и это говорит о том, насколько мы опасны. – Плечи Таннис в сумраке сотрясались от смеха. – Ты ведь за чистую монету принимаешь все эти комплименты, которые Коль тебе бросает, как кости, да? Может, красивая грудь и волосы тебя сейчас и оберегают от худшего, но это ненадолго. Ты давай, продолжай хвастать направо и налево, как откроешь свою контору. Продолжай с Колем меряться, ага. Только однажды и ты облажаешься. И если к этому моменту он все еще будет держать тебя в любимчиках среди киллеров, твоя слабость окажется его слабостью. А чего он на дух не переносит, так это слабости. Ты не просто лишишься покровительства Короля, ты станешь его врагом. И всякий, кому ты успела наступить на хвост, получит полную свободу тебя ухлопать. Я, например. И никто за тебя не заступится, никто не рискнет разозлить Коля. Тот, кто станет с ним пререкаться или, не дай бог, попробует предать, отправится в могилу прямиком за тобой.

Сильный порыв ветра налетел, будто в подтверждение слов Таннис, – Аина похолодела.

– Я Коля никогда не предавала, – стиснув зубы, солгала она. – Я не сумасшедшая.

На следующий день Аина поджидала Тео в центре города, прислонившись спиной к закопченной стене мастерской по ремонту обуви, изо всех сил стараясь не заснуть. После ночного дозора в паре с Таннис она продрыхла до середины утра, а потом следила за Каутой. Последние несколько часов она просидела на балконе книжного магазина (объект читал что-то на первом этаже) и старалась не помереть от скуки, от всей души желая, чтобы олигарх наконец занялся чем-нибудь более интересным. Одни его телохранители сидели рядом с ним, другие разгуливали взад-вперед между полок, вероятно, подумалось Аине, изнывая так же сильно, как она сама…

К счастью, колючий ветер и постоянный шум со стороны вокзала не давали ей окончательно погрузиться в забытье. Протяжно ныли паровозные гудки, чемоданы пассажиров, спешащих на посадку, грохотали по мостовым. Струйки пара и дыма поднимались в небо, а сумерки растекались по нему бархатно-голубыми мазками. Немногочисленные звезды, видимые в этот час, отбрасывали тусклый серебристый свет на статую посреди площади, и оттого статуя эта казалась еще более жуткой, чем на самом деле. Изображала она короля Веррайна: лицо искажено агонией, меч по самую рукоять вонзен в спину, острие торчит из мраморной груди.

– Солис!

Обернувшись, она увидела Тео, тот стоял на углу улицы, руки в карманах темной куртки – то ли тепла ради, то ли чтобы держать пистолет. Золотисто-красноватые лучи заходящего светила окрашивали его лицо мягким янтарным оттенком.

– Доброе утро, – сказала она.

– Солнце уже садится.

Пожав плечами, Аина повела его к тому месту, откуда начинался следующий этап работы. Они проложили себе путь сквозь толпу покрытых с головы до ног копотью фабричных рабочих, уныло разбредающихся по домам после смены, и вскоре добрались до аллеи, которая, в свою очередь, выходила на главную артерию городского района развлечений – проспект Лир. Здесь отовсюду на вас смотрели казино, бары, варьете – в общем, ни местные, ни туристы не испытывали недостатка в соблазнах.

Смех, крики и возбужденные разговоры на разных языках струились вдоль улицы. В Косине иммигранты жили большей частью небольшими тесными общинами в определенных районах вроде Ла-Кумбре, где, пока были живы, растили и Аину ее родители, в тесном кругу других приезжих из Миль-Симаса. Линазийцы держались берега реки – там жил Тео, а каийанцы, натсиданцы и маринцы кучковались на юго-востоке. Ну, а проспект Лир гостеприимно встречал всех и каждого. В зданиях вторые этажи были отданы под съемные жилища для приезжих.

Множество народу приехало в Косин в поисках работы еще до войны и потом невольно оказалось втянуто в нее. Большинство – те, кто поселился ближе к Куче, – впали в нищету вместе с инозенами, но кое-кому удалось остаться на плаву и даже открыть собственное маленькое дело в районе проспекта Лир.