Благодарным ушам моей матери,

впитавших новую историю

и поверивших в неясный образ

Гробовая тишина и марево пыли. На зубах скрипело так, словно он медленно с неким извращенным наслаждением пережевывал яичную скорлупу. Хруст становился все громче. Хотелось выплюнуть всю грязь, попавшую в рот, но, проведя языком по зубам, юноша ничего не обнаружил. И лишь острая жажда неприятно царапала горло, будто он не видел источника воды как минимум неделю. А может все так и было.

Мотнув головой, он тут же пожалел о содеянном. Виски опалила нестерпимая боль, а мир вокруг обагрился ярко-алой завесой, пульсировавшей синхронно с мигренью. Крик облегчения не смог преодолеть грудную клетку, затерявшись под ребрами.

Черепная коробка теперь казалось такой же податливой и мягкой, как пластилин. Чуть надави посильнее, и кость проломилась бы под сильными пальцами. Но юноша зарылся ладонями в каштановые волосы и, ища спасения, уперся лицом в колени.

Сон. Пусть это будет тот самый кошмар, от которого просыпаешься посреди ночи с испариной на лбу и колотящимся от ужаса сердцем. Тогда он накрыл бы рукой глаза и выдохнул с облегчением, прошептав: «Это всего лишь сон. Безумная дрема». Однако это была не она. Юноша четко осознал это, когда прокусил язык, и металлический привкус заполонил рот.

Он не спал. Он не дома. Он не в безопасности.

Безмолвие давило, не позволяя расслабиться хоть на мгновение. Капля воды внезапно сорвалась и разбилась о ступеньку, чем вырвала из сенсорной ловушки юношу.

Держась одной рукой за голову, а второй за стену, он как можно быстрее спустился по винтовой лестнице. Пальцы терлись о шершавую стену, но юноша даже не почувствовал соприкосновения. Однако стоило ему содрать кожу на костяшках, он пусть и отдаленно, но все же ощутил пульсацию. Нестерпимое желание вдохнуть свежего воздуха, столкнуло его с дверью, которая не желала открываться.

Удар. Еще удар. Несмотря на сильную боль в голове, юноша не бросал искренних попыток выбраться отсюда, продолжив воевать с крепкой преградой. Толчки прекратились. Обессиленно он прижался лбом к деревянной поверхности, мерзко хихикавшей над провалом. Он уже было отклонился назад, как сверху до него донесся глубокий женский голос:

– Если ты собрался использовать собственный лоб, как таран, то идея, – она многозначительно хмыкнула и продолжила: – мягко говоря, глупая.

Медленно развернувшись, он обнаружил девушку, наблюдавшую за ним склонив голову. Она невозмутимо сидела на корточках у самого края лестницы, подперев щеку ладонью. Бровь незнакомки слабо изогнулась, но дальнейших расспросов не последовало.

– Не соглашусь. Уж лучше размозжить себе череп, чем мучится от головной боли.

Она выпрямилась и преодолела несколько ступеней.

– Пройдет.

Уверенность в голосе не показалось напускной, и парень с определенной долей облегчения съехал по двери и сел на пол, не заботясь о пыли и грязи вокруг. Выдохнув, он протянул руку незнакомке и легко произнес:

– Илья.

– Женя, – наклонившись, она крепко пожала его ладонь, а затем поспешно убрала белокурые, слегка вьющиеся, пряди за уши. – Ты лучше пока не вставай, а то хуже лишь станет.

– Куда уж хуже, – слабо дернулся Илья, прикрыв один глаз. – Я вот никак не планировал, очнувшись, найти себя… Эм, а где мы кстати?

Женя неопределенно двинула плечом, а затем обвела рукой круглые стены. Подобно язвам на них чернела плесень, а плотью стал неприкрытый больше грунтовкой темно-красный кирпич. Винтовая лестница без ограждения плотно прилегала к стенам, образуя идеально округлую полость в центре.

– Я могу ошибаться, но это похоже на водонапорную башню. Заброшенную, конечно, но все же, – осторожно произнесла Женя, украдкой коснувшись пальцами белого шрама над верхней губой.

– Да-а-а, очень похоже, – без особого энтузиазма ответил Илья, запрокинув голову. Лестница уходила далеко ввысь, и парню даже думать не хотелось, сколько времени у них займет восхождение.

Увлекшись изучением местной архитектуры, юноша упустил момент, когда девушка отошла в центр помещения. Она принялась разгребать кучу мусора, которую явно не трогали ни один год, и все же она упорно искала там нечто. Евгения отложила в сторону пару досок и, отряхнув руки еще раз, просмотрела груду. Довольно кивнув самой себе, она оттащила находки к лестнице и оставила крепкие деревяшки на ступенях.

– Теперь, кажется, появилась хотя бы иллюзорная надежда.

– Что? – Илья чертыхнулся и, взглянув на Женю, осознал: он слишком глубоко ушел в себя. Однако и у этого отыскался плюс – виски больше не горели огнем. – Прости, я прослушал. Что ты сказала?

Она лишь отмахнулась и поправила темно-зеленую футболку без рисунка, еле доходившую до колена. Бросив взгляд на босые ноги девушки, Илья ухмыльнулся.

– Похоже на сходку клуба анонимных лунатиков, – хлопнув ладонями по ногам, обтянутым пижамными штанами, он встал и бодро подошел к Евгении.

– Не такие мы уж и анонимные, – выдохнула она, схватив одну из досок. – Но лучше нам поторопиться, чтобы не стать безымянными жертвами.

– Так оптимистично, – отметил юноша, но прихватил оставшиеся две узкие перекладины и двинулся вслед за Евгенией.

– Это называется реализмом, Илья. В таких ситуациях помогает только здравый смысл, а слишком оптимистичный взгляд может все усложнить.

– Интересная мысль, пожалуй, запомню ее, – тихо сказал он, стараясь как можно аккуратнее ступать по холодному бетону, – на случай нового приступа лунатизма.

Женя тихо фыркнула, но комментировать слова Ильи не стала. Она вообще довольно осторожно вела себя, озираясь так, словно кожей чувствовала слежку. Ей не нравилась тишина, которую разрушали одиночные капли, звучавшие в пустом окружении подобно выстрелам. Она каждый раз слабо вздрагивала и все же, плотно сжав зубы, продолжала путь.

– Я очнулась на несколько пролетов выше тебя, – вдруг заговорила она, и Илья весь обратился в слух, не упуская ни одной крупицы информации. – Я как раз поднималась дальше по ступеням, когда услышала странный шорох. Тогда я заметила тебя, но… – взяв доску в другую руку, она продолжила: – не рискнула сразу дать о себе знать. Пока ты более-менее приходил в себя, я преодолела еще несколько пролетов и наткнулась на пропасть.

– Так вот почему ты спустилась, – понимающе кивнув, он остановился на мгновение, чтобы перевести дух. – Погоди, так ты не проверяла дверь до меня?

– Проверяла. Именно поэтому я очень удивилась, когда увидела тебя на ступенях. Я не слышала, чтобы дверь в принципе открывалась, но откуда-то ты же взялся.

– Верно. Откуда-то взялся, непорочным зачатием даже в двадцать втором веке не балуют, – иронично ответил он, тряхнув головой. – Но если серьезно, то я без понятия каким таким мистическим образом мы оба здесь оказались. Ничего не могу вспомнить до пробуждения.

– Как и я, – кратко пояснила Евгения, отрешенно заглянув в пропасть.

Новых гостей там не оказалось, и они двинулись выше, пока не достигли разрушенных ступенек. До следующих было жалких два метра, и не без удовольствия Илья заметил, что их спасительные деревяшки были длиннее.

– Ты идешь первой, Женя, – начал инструктаж он, положив свои перекладины на бетон. – Ты легче меня, а значит велик шанс, что ты дойдешь до конца.

– Да я смотрю, ты и сам не так уж оптимистичен, – она присела на корточки и вместе с Ильей медленно закинула другой конец доски на ближайшие ступени.

– Как видишь это заразно, – уголки губ чуть дернулись в подобие улыбки. Он поспешно кивнул девушке, напомнив: – Вперед. Я придержу с этой стороны на всякий случай, а ты не смотри вниз. Говорят, отвлекает.

– Спасибо учту, – буркнула Евгения, ступив на плотное деревянное покрытие.

Доска была достаточно широка, чтобы идти, не опасаясь падения. И все же ей было немного не по себе. Почти не дыша, она преодолела бесконечные два метра и шумно выдохнула, когда уже привычный бетон принял ее босые ступни. Илья, не теряя бесценное время, немедленно передал оставшиеся перекладины Жене, и лишь тогда ступил на шаткий путь на противоположную сторону.