– Прапорщик, мы уедем надолго. Вернуться возможности не будет. Есть что-нибудь в этом городе, что держит тебя, или твоих парней? Жёны? Дети?

– Все свободные, как ветер, командир. Парни ещё недавно в дембелях ходили. Все издалека, здесь корней нет. А я вообще холостяк по жизни.

– Отлично. Тогда ноги в руки и за мной.

Двинули колонной из четырёх велосипедов прямо по дороге. Солнце давно село, но луна была яркой и отбрасывала блики от стоявших машин. Покинутые легковушки и редкие фуры с водителями, которые не могли оставить свой груз. Всё цеплялись за старую жизнь.

Километров через двадцать организовали привал. Пили воду, разминали ноги. К прапору обратился самый молодой из его рядовых:

– Лексеич, я ляжку сильно растёр. Не привык так долго на велосипедах.

– От меня чего хочешь?

– Мне бы отдыха побольше. Рану как-то обработать надо.

– Терпи. Доедем до базы, там отдохнёшь.

– А если воспалится?

– Не знаю я. Хочешь, можем тебя здесь оставить. Только автомат отдай. Он нам пригодится.

Рядовой затих. Молодец прапор. Не слабанул.

У входа на склад толпились люди. Ворота комплекса были закрыты, и один из толпы что-то кричал – видимо, тем, кто был внутри.

– Эй, толпа! Чего тут забыли? – заорал я. Головы повернулись в мою сторону. Человек тридцать, не меньше.

– Вы из полиции? Мы хотели пополнить запасы. У них там консервы, крупы. Продержимся до приезда МЧС, или ещё кого.

– Я не из полиции. Это мой склад! С чего я должен с вами делиться?

– Вы же знаете, что холодильники не работают. У нас семьи. Нам нужны эти запасы. К тому же, там их полно. Хватит на всех, и мы готовы за них работать.

– Работать? У меня есть, кому работать. Вторая смена мне не нужна. Ничё вам не дам. Свалите отсюда.

– Мы не уйдём, пока не получим еду. В чрезвычайных ситуациях нужно помогать обществу. – он сделал несколько шагов навстречу – А если не дадите, то мы возьмём своё силой.

– Своё? Дядя, ты опух? Валите. Последний раз говорю. – толпа тоже приблизилась, следуя за говорившим мужиком.

– Стрелять вы в нас не будете, так что мы никуда не уйдём.

Не будем стрелять? Ой ли? Дальше ждать бессмысленно. Сейчас они пройдут ещё шагов пять, кинутся на нас, и пристрелить всех мы точно не успеем. Чёртов флажок предохранителя никак не опускался вниз. Видно, автоматом пользовались редко. Я надавил посильнее, и он щёлкнул. Какой режим стрельбы? Да хрен его знает. Я прицелился в главаря и коротко нажал спуск. «Та-тах!» – два выстрела.

Люди бросились в разные стороны, как перепуганная стая голубей. Последний выстрел ушёл чуть выше и правее, задел одного человека сзади, и сейчас на асфальте возле ворот терминала лежали два тела. Одно не шевелилось, а второе медленно корчилось, царапая правой рукой асфальт и пуская кровавые пузыри из простреленной головы. Я посмотрел внимательнее – напоминало наполовину раздавленного таракана, который уже без головы, но ещё шевелит лапками. Или червяка.

А ведь я только что убил впервые. Появилось чувство стыда. Оно стало быстро затягивать меня, но я пресёк эти сопли. Чрезвычайные ситуации требуют чрезвычайных мер. И всё. И никакого говна. Значит так надо, и с этим ничего не поделаешь!

Но коварное подсознание тут же подкинуло вопрос: «А что, если с тебя спросят?». Я заглушил эту мысль. Сергей, ты должен думать рационально. Никто не спросит. Они все сами не знают, что делать. Им сейчас не до тебя. Действуй давай. Делай то, что задумал.

Я подошёл к воротам.

– Это Сергей Николаевич! Кто там внутри?

– Я не сомневался, что вы придёте! – отозвался Рахмет.

В горку. В темпе, но так, чтобы не растратить все силы. Я переключил скорость, цепь перескочила по шестерёнкам, и крутить стало легче. Автомат, рюкзак, велосипед. Теперь это мои постоянные спутники. Прапор не возражал, когда я забрал оружие мёртвого полицая. Чувствует, что дивиденды значительно перекроют ценность этого ствола. И правильно чувствует. Я всегда награждаю тех, кто выполняет поставленные задачи, как надо. И Рахмет молодец. Сразу смекнул, что сидит на ценном ресурсе. Опечатал всё со своей бригадой, никого постороннего не пустил.

Я оставил всех на базе – охранять то, что можно выгодно использовать в предстоящих переговорах. Далеко ехать одному сейчас – большой риск, да и усталость от предыдущей поездки чувствовалась во всём теле. Ноги тянуло, они болели, а сиденье натёрло с непривычки – так много я даже в детстве не катался. Но я заставил себя. Это нужно было сделать. Коллапс всё обнулил, и всё распределяется заново. Критически важно в этом новом мире занять выгодные позиции. Нужно спешить.

Коллапс произошёл вечером. Многие стояли в пробках на выезд из города в тот день, а направления в город были почти свободны. Так всё и осталось. С одной стороны – куча машин, с другой – свободная дорога с редкими скоплениями машин на светофорах.

Около светофора меня и подловили. Из-за фуры выскочил мужик и как дал битой! Удар бы пришёлся в лицо, но я успел закрыться рукой. Меня не вышибло из седла, как это бывает в кино, но от удара я потерял равновесие. Руль крутануло вправо, велосипед завалился на левый бок, я полетел лицом вперёд, больно ударился о дорогу коленями и руками, а автомат хорошо приложил по челюсти. На меня навалились сзади и прижали к земле. Вырвали автомат. Потом кто-то сильный заломил руки за спину, а другой быстро стянул пластмассовым хомутом. Подняли рывком, и повели в сторону от дороги. Завели в двухэтажный магазин. Всего я насчитал шесть человек. Двое, что вели меня – один толстый и широкий в плечах, второй – среднего роста, сутуловатый, будто сплетённый из корней дерева. Третий с автоматом – высокий, дородный, с белым лицом и красными щеками. Рожа наглая. Видно, вожак. Ещё трое ели тушёнку прямо из банок. У всех арматуры, или биты. Все грязные, у некоторых одежда рваная, синяки, ссадины.

– Смотри, мажор попался! – весело выкрикнул вожак, – У босса такой же костюм. Кучу денег стоит. Ну что, богатая сволочь. Давай, уговаривай нас.

– Я могу вам многое дать. Гораздо больше, чем этот магазин. Безопасность, еда. В дивизии всё это будет.

– В дивизии? Брешешь, пёс. Ты не военный.

– Нет. Но у меня завязки с комдивом Кантемировки.

– Чё ему твои завязки теперь? Дебил. Всё, кончилась ваша власть, мажоры сраные. Бумажки ваши хитрые ничего не значат больше. Дивизия у него, на… Она ещё есть вообще, твоя дивизия?

– Пошевели мозгами. Если кто и сохранил целостность сейчас, так это военные части. Мне есть, что им предложить. Поможешь – зачтётся.

– Даже если это не развод, я не хочу бегать у очередного мажора на посылках. А так будет, если ты с комдивом договоришься. Ненавижу вас, твари богатые. Знаете чё, пацаны? Привяжите его за руки к решётке. И тарелку с тушёнкой поставьте – пусть жрёт, как собака. Без рук. Будет глаз радовать. А как надоест – кормить перестанем…

***

К тушёнке я не притронулся. Правая рука затекла и болела от удара. Если тянуться к тарелке, хомут пережимает её ещё сильнее. Я боялся гангрены.

У мародёров, насколько я успел понять из обрывков разговоров, не было никакого плана. Они просто захватили маленький продуктовый и жрали. Еда закончится, пойдут искать в другом месте. Как саранча. Вожак не мыслил глобально, а жил одним днём. Я постоянно думал, что делать. Пластмассовый хомут давил. С руками за спиной я никак не мог освободиться от этой тонкой полоски – такой ничтожной, но делающей меня абсолютно беспомощным. Понятно, что рано или поздно их кто-нибудь пристрелит. Но к тому времени я точно сдохну от гангрены. Или от холода ночью. «Мы все живём так, как умеем вести переговоры» – фраза всплыла в памяти сама собой. Да. Это мой единственный шанс. Нужно пробовать. Прощупывать их словами. Найти самого умного и попытаться убедить, что их путь – это путь в никуда. Я оставил попытки освободить руки и ждал подходящего момента. Светало. Толстый вышел из магазина и закурил рядом со мной. Я предпринял робкую попытку: