— Жерар, вы похожи на святого, — тихонько сказал Анри, любуясь другом.

Кашен не обратил внимания на эти слова. Держа обеими руками большую банку, он медленно поворачивал ее перед глазами.

— Неужели? — бормотал он. — Гигантская водяная землеройка! Уникальный зверек! — Осторожно поставив банку на стол, обернулся к геологу: — Как попало к вам это сокровище?

Анри засунул руки за пояс.

— Я собственноручно поймал ее на берегу ручья и поплатился за это укушенным пальцем. Боялся стрелять, опасаясь, что от этой крысы ничего не останется.

— Как у вас язык поворачивается называть крысой такую красавицу? — Кашен еще раз полюбовался землеройкой и повернулся к Анри: — Надеюсь, рана была не опасной?

— Это был указательный палец, и я целую неделю не мог стрелять!

— Добрые дела требуют жертв, Анри. Между прочим, — Кашен еще раз окинул взглядом банки, стоящие на столе: — Я не обнаружил ничего даже отдаленно похожего на минитиранозавра. Разве что вы приняли за него рогатого хамелеона?

— Не надо обо мне думать так плохо, Жерар, — укоризненно сказал Анри и достал из отдельного кармашка саквояжа небольшую, тщательно завернутую в бумагу банку.

— Жерар, — серьезно, но с некоторой долей шутливой торжественности проговорил геолог, — вы француз. Француз и мой единственный друг в этой англосаксонской дыре. Я знаю, что могу на вас положиться.

Улыбка тронула губы Кашена.

— Какое помпезное начало! Уж не хотите ли вы продать мне свое сокровище? Не стесняйтесь, в разумных пределах мой кошелек к вашим услугам.

Анри вздохнул.

— Положительно, с вами нельзя говорить серьезно.

— Я устал от разговоров, Анри, поэтому и покинул Францию.

— И совершенно напрасно! Чтобы жить в Париже, я готов говорить двенадцать часов в сутки, не переставая.

— Вам надо было стать не геологом, а политиком, тогда бы эти способности не пропадали втуне.

— Политиком? Не надо меня оскорблять, Жерар, — Анри вздохнул и развел руками, — променять Париж на это чертово захолустье! Я не перестаю вам удивляться.

На лбу Кашена собрались морщины.

— Что поделаешь? Иногда не мы выбираем место, а место выбирает нас.

Наверное, Анри обратил внимание на нотку грусти, прозвучавшую в этих словах, потому что живо подхватил: — Верно, я типичный пример человека, которого выбрало место. Ни слова больше! Вам не нравится Монмартр, Версаль и скаковые лошади? Вы в восторге от саванн, болот и мух цеце? Прекрасно! Но мне не нужен ваш кошелек, Жерар. Мне нужны ваш совет и ваша помощь.

Взвешивая на руке банку, завернутую в бумагу, Анри продолжал: — В этой банке находится диковинный, неизвестный науке зверь. Ни один белый человек еще не видел его!

Кашен с интересом приглядывался к геологу.

— Если этот зверь действительно неизвестен науке, почему бы вам не обратиться к настоящим специалистам? Я ведь всего-навсего дилетант-любитель.

— Дилетант, труды которого печатают научные журналы!

— Что поделаешь? Для любви я уже стар, к вину пристраститься не успел. Должен же я как-нибудь заполнять свое свободное время?

— Вот-вот, вы заполняете его зоологией, поэтому-то я к вам и обращаюсь.

— Ну, раз вы так настаиваете, показывайте своего чудо-зверя.

Анри предупреждающе поднял руку.

— Одно условие. Я пока хочу сохранить в полной тайне все, что касается этого зверька.

Кашен рассмеялся.

— Уж эти мне искатели алмазов! Мне приходилось иметь дело с людьми, имена которых надо было хранить в тайне, но с такой ситуацией в зоологии я сталкиваюсь впервые. Звери и тайна! Впрочем, это ваше дело, Анри. На мою скромность можете положиться, Итак?

Анри кивнул головой, точными движениями освободил банку от упаковки и поднял ее. Яркие блики заиграли на прозрачном стекле. Банка была пуста.

Видя, какое недоумение отразилось на лице Кашена, Анри лукаво подмигнул, наклонил банку и вынул из нее аккуратно сложенный листок бумаги.

— Вот этот неизвестный зверек, Жерар.

Кашен недоверчиво взял листок, развернул и вгляделся в него.

— Рисунок талантливый, — констатировал он, — хотя, держу пари, художник не прошел никакой школы.

Анри встал за спиной друга.

— Вы правы, как всегда. Это рисовал мой проводник — М-Бола.

— А спичка — для масштаба?

Анри кивнул. На лице Кашена появлялось все более и более скептическое выражение.

— Мартышонок с мордочкой не то крысы, не то зайца, — пробормотал он, пожимая плечами, — а это что?

Анри присмотрелся и флегматично сообщил:

— Рога.

Кашен покосился на геолога, не шутит ли Анри, и переспросил:

— Рога?

— Рога. Африканцы называют зверька дьяволом, а что же за дьявол без рогов?

Кашен пожал плечами и передал рисунок геологу.

— Мне жаль вас разочаровывать, но что бы вы сказали, если бы вам преподнесли рисунок собаки с головой пантеры и хвостом павлина?

Принимая рисунок, Анри понимающе кивнул.

— Дело не только в рогах, — мягко пояснил Кашен, — этот грызун скомпонован из совершенно несовместимых деталей. В частности, художник наделил его типично человеческой рукой. Единственно, что я могу сделать — это отдать должное его фантазии.

Анри опять кивнул.

— Вам не приходит в голову, Жерар, что огорченный вашими словами, я могу покончить жизнь самоубийством? Кто тогда будет снабжать вас гигантскими землеройками?

Кашен рассмеялся.

— Надеюсь на ваше здравомыслие, Анри.

— А ведь вы даже и не попытались узнать, чем питаются эти зайцеобезьяны, — укорил геолог.

— В самом деле, это любопытно!

— Они питаются слонами.

У Кашена вытянулось лицо.

— Че-е-м?

— Слонами, — меланхолично повторил Анри, — слонами, носорогами и другими крупными животными.

— Ну, если спичка, изображенная на рисунке, с телеграфный столб, я охотно соглашусь с вами!

— Нет это настоящая спичка. И все-таки зверьки питаются слонами. Да что слоны, — вдруг с сердцем сказал Анри, — я, гомо сапиенс, человек разумный, царь и господин природы, едва не отправился к ним на съедение и притом совершенно добровольно!

— Да вы, кажется, не шутите.

— Жерар, — Анри с размаху бросился в жалобно скрипнувшее кресло, — неужели я настолько наивен, чтобы без оглядки поверить рисунку какого-то африканца?

И постепенно увлекаясь, Анри рассказал Кашену все, что произошло с ним в одном из самых недоступных уголков Африки на берегу небольшой реки, которая, словно ров, окаймляла таинственную, загадочную саванну.

С сигаретой в руке Анри лежал в гамаке, смотрел на крупные африканские звезды и размышлял. Недавно высокая, а теперь смятая и притоптанная трава была освещена багровыми отблесками большого костра, возле которого веселились носильщики. В стройный фантастический хор сливались пронзительные голоса, хлопали ладоши, прихотливо велась ритмическая песнь барабана.

Докурив сигарету, Анри сел, спустил ноги на землю и крикнул в темноту:

— М-Бола!

У костра ненадолго притихли. Послышались возгласы «Бвана!», «М-Бола», а потом веселье возобновилось. Геолог насторожился, стараясь почувствовать приближение проводника, который ходил обычно неслышно, как тень. И все-таки совершенно внезапно, гораздо правее, чем ожидал Анри, загораживая свет костра, выросла темная могучая фигура.

— Бвана звал меня?

Анри кивнул головой.

— Садить, М-Бола. Виски?

Африканец промолчал, но кашлянул весьма многозначительно. Анри нащупал в темноте кружку, плеснул в нее крепкого напитка и протянул проводнику.

— Пей.

Сам он сделал глоток прямо из фляги, поморщился и завернул пробку.

— Дьяволы не рассердятся, что вы жжете костры и веселитесь? — спросил он, разглядывая М-Болу.

— Не знаю, бвана.

— Вот как, не знаете и все-таки не боитесь!

— На этом берегу не надо бояться. Дьяволы никогда не переходят реку. Они боится воды, бвана, — уверенно пояснил африканец.

— Откуда ты знаешь это?