Гриша пожал «краба» и заглянул в тележку.

─ Как жизнь? Вижу. Жизнь устраивается. Намечается пьянка?

─ Про запас. Люблю, чтобы всё было.

─ Всем не запасёшься, Серёга. А коньяк тяжёлый, за полторы штуки. Когда посидим?

─ Хоть сегодня, хоть завтра.

─ Сегодня и завтра не могу. Послезавтра.

─ Созвонимся, ─ сказал Пухов. ─ Я поехал. Не обедал ещё.

***

С кем поговорить, излить душу. Не с кем. Ближе к одиннадцати Пухов выпил немного коньяку, тихонько поиграл на гитаре на испанскую тему, ещё раз выпил, выбрал пластинку, включил отцовский проигрыватель, включил торшер, погасил люстру, залёг на диване и поставил телефон на грудь. 371137… Длинные гудки. 731137… Без толку. На 311711 ответил пьяный мужик, на 731111 отозвалась маленькая девочка, на 371111 дышали и ничего не говорили. На 373711 подняли трубку и сразу послали. Можно набирать до утра. Комбинаций миллион и маленькая тележка. Пухов сходил на кухню, сделал глоток коньяку, лёг на диван, телефон на живот и наобум. Тык-тык-тык-тык…

─ Алло… Кто это? ─ спросил женский голос. Равнодушно спросил, без эмоций. Но какой голос!

─ От меня ушла жена, ─ сказал Пухов. ─ Не бросайте трубку!

─ Это печально. Но я не служба поддержки.

─ Девушка?.. Пару минут!

─ За пару минут много не расскажешь. А друзья?

─ Некому, ─ сказал Пухов.

На другом конце линии помолчали.

─ Ну хорошо. Поплачьтесь… Что вы молчите?

─ Не знаю, с чего начать.

─ Хорошо. Я вам помогу. Вы справились? Со своим горем?

─ Ещё нет, пытаюсь.

─ Почему она ушла?

─ Откуда я знаю.

─ Вы изменяли?

─ Нет.

─ Врёте. Просто так не уходят.

─ А вы изменяли?

─ Женщинам такие вопросы не задают. Пили?

─ Немного.

─ Чувствую, вам действительно плохо. А насколько плохо?

─ Настолько, что хотел покончить.

─ Да-а… ─ помолчав, грустно сказал голос. ─ И как?

─ Стыдно сказать…

─ Ну-ну, смелее.

─ Хотел повеситься.

─ Да-а… ─ сказал голос, дрогнув. ─ Квартирный вопрос? Выгоняет?

─ С этим нормально. Моя. А у вас?

─ И у меня. Повезло.

─ Хотите сказать: мне повезло?

─ Хочу сказать: водкой делу не поможешь.

─ Я коньяк пил.

─ Не важно. Была в подобной ситуации. Знаю.

Молчание.

─ Где вы?

─ Всё ещё здесь, ─ ответил тонкий голосок. ─ Значит, схватили за задницу?

─ Никого не схватил. Взяла и ушла. Бросила.

─ Представляю.

─ Не представляете.

─ Представляю! ─ ожесточённо сказал тонкий голосок. ─ Я своего, когда застала, чуть не убила. И шлюхе досталось.

─ М-да, ─ сказал Пухов. ─ А ей за что?

─ Подруга.

─ Тоже сочувствую.

─ Не стоит. Что слушаете?

─ Музыку.

─ Ясно, что не соловьев. Гленн Миллер?

─ Угадали, ─ ответил Пухов.

─ «Серенада Солнечной долины».

─ Верно. Сколько вам лет?

─ Это имеет значение?

─ О Миллере сейчас знают немногие.

─ Я вот знаю. Откуда у вас эти записи? ─ спросил тонкий голосок.

─ От папы остались.

─ Поплакались? Прощайте.

─ Девушка…

─ Может я не девушка. Старая, в морщинах.

─ Голос молодой.

─ У многих женщин до старости молодой.

─ Вы не старая. Я чувствую.

─ Пи-пи-пи-пи-пи-пи… ─ забубнил телефон.

Голос у девушки завораживающий. Телефон старый, без определителя. Какая комбинация? Надо было набирать с мобильника. Не дотумкал. А вот и мобильник подал голос. Кому ни спится в ночь глухую?

─ Серенький… ─ сказал мобильник голосом Верунчика. ─ Поговори со мной. Пожалуйста.

─ Вера! Мне завтра на работу рано.

─ Пожалуйста…

Голос у Верунчика был тягучим, необычно жалобным и Пухов сжалился.

─ Говори.

─ Давай поженимся. Я тебя буду любить, так буду любить…

─ Как Сашку? Иди к чёрту, Вера! ─ сказал Пухов и отключился.

Вот привязалась. Долг вернул и сверху коробку конфет за пятьсот пятьдесят рубликов. Подарок за понимание. Лопай, Верунчик!

И опять звонок. В трубке раздался тонкий голосок и у Пухова по спине забегали мурашки. Она… она… Ночная Фея.

─ Алле… ─ сказал Пухов, вдруг охрипнув.

─ Это я. Вдруг вы снова…

─ Не… В тот день дал слабину.

─ Тогда спокойной ночи?

Девушка замолчала, но трубку не положила.

─ Не спится? ─ спросил Пухов.

─ Заметили?

─ Простите. Глупый вопрос. Надо же с чего-то начать.

─ Можно начать с погоды.

─ Сейчас посмотрю в окно, ─ сказал Пухов. ─ Посмотрел. У меня погода хорошая. Дождя нет, легкий ветерок, даже звёзды видно. А у вас, Ночная Фея?

─ Фея?..

Телефон молчал с минуту.

─ А у неё снегопад, ветер северный… Замерзаю, ─ тихо сказала девушка и положила трубку.

***

Тонкоголосая Ночная Фея не выходила из головы. Потом как-то позабылась и кругами по городу, кругами, зигзагами и по прямой. Вера отстала, Рая не проявлялась, дни бегут, бегут дни, и не хватает того, чего не хватает многим людям. Но некоторые вполне обходятся без любви и этого Пуховy не понять никогда.

С утра двух тёток с вещами на вокзал, оттуда деда с рюкзаком на Толстого, жеманную мадам в чёрном к прокуратуре, двух негров в медицинский, и заехал перекусить в кафе на Раскольникова. Напротив, девушка. Неплохая девушка. Волосы длинные, тёмные, прямые. Пухов брюнеток тоже любил. Ну больше в мечтах любил. Все мужчины и женщины друг о друге мечтают. Неоспоримый медицинский факт.

У девушки глаза заплаканные, смотрит в тарелку и не ест. На тарелке две сосиски розовые. Без кетчупа. Кетчуп Пухов не переваривал. Девушке на вид лет восемнадцать. Джинсы рваные на коленках, кожа белая в дырах видна. Ноги расставлены, обычно девушки этого не делают, если воспитаны. Дырки у девушек ещё куда не шло, нормально, а у мужиков приводят в бешенство. Вёз недавно одного в джинах лет двадцати, рыжеватый, косичка на затылке, ноги волосатые, волосья рыжие из дыр торчат. Ужас. Чистый орангутанг. Напомнил ему Тихона. Сидел, тыкал в телефон. Ручки худые в татуировках, паук, иероглифы, из футболки змея высовывается на шею. Совсем с ума посходили. Больные. Будь его воля ─ всех подобных в армию, окопы рыть. Что они там всё тыкают непрерывно? Этого Пухову тоже не понять никогда.

Девушка как заревёт и из кафе. Пухов булочку доел, кофе допил и не спеша к машине. Мало ли у кого какое горе. А девушка сидит на скамейке, продолжает плакать. Рядом большая сумка. Но Пухов всё-таки сердобольный. При случае, когда пешком, мог и старушку через дорогу перевести. Один раз даже Верунькиного кота спас, снял с дерева. Все руки ободрал, гад. И собачку дворовую подкармливает, собачку Полканом зовут. Старинное собачье имя, кто назвал, никто не знает, многие кормят и Пухов тоже, когда есть что дать. Но теперь есть. Полкан ─ псина здоровая, и добрый, как Пухов, по ночам лает редко, отдыхать не мешает, полуовчарка, чёрный, с подпалинами жёлтыми, и бежит, бежит за красной машиной, пока не уедет Пухов подальше от дома. Верунчик собачку не любит, гоняет Полкан её рыжего кота Васю.

Пухов вернулся, присел рядом с девушкой и говорит:

─ Жизнь, она полосками, как тельник. Тельняшка. Сегодня плохо, а завтра смотришь ─ уже по-другому. Ты не реви. Что случилось?

А глаза у нее серые! Большущие. Не накрашена. Подняла глаза и горько усмехнулась. Пронзила Пухова. Корабельный ревун в голове и всё, пошёл Пухов из тихой гавани противолодочным зигзагом. Вот что они с мужиками делают.

─ Меня парень бросил. Совсем.

И опять: у-у-у… Слёзы с небольшую градину. Слёзы всегда доводили Пухова, кому-то может и всё равно, но не ему.

Дошла до края. Утро. Всё выложила первому встречному. Офигеть. Девушку зовут Маша. С Димой давно плохо. Жила у него, дома отчим пристает, щупает, зажимает, алкоголик, моложе мамы на восемь лет, мама сестричку родила, не до Маши. А Маша работает в салоне сотовой связи. А у Димы новая любовь ─ предложил расстаться и съехать. Козёл этот Дима, родители богатые, квартиру в центре в которой Маша и Дима жили, они ему подарили. Лучшая подружка вышла замуж на прошлой неделе. К ней не пойти. Есть ещё две подруги, но у тех свои проблемы с предками. Некуда деваться. Да-а, ситуэйшн… Маша в маечке белой, чистенькая, сиси номер второй, в этих делах Пухов разбирается, нормально всё у неё. Ручки нежные, пальчики с весёлым маникюром-педикюром, красный, зелёный, и на нижних через один зелёный и красный, как светофор. Такого ещё не видел. Хотел встать и уйти, но загорелся жёлтый и что-то мелькнуло. Очень девушка миловидная. Очень. А была не была?