– Ну тут все просто, я их группирую по порядку и к каждой цифре мысленно прикрепляю ассоциацию, – с энтузиазмом начал делиться он. – Ну вот, например, Октябрьская революция 1917 года. Первое что у нас идет, правильно, усталость от войны, а дальше кризис и обнищание крестьян. Вот и ассоциируй, один-усталость, девять-кризис, снова усталость, а за ней крестьяне.

– И как же крестьяне по-твоему с цифрой семь сходятся? – заинтересовалась наконец его теорией легкого запоминания.

– Ну как же, крестьяне-колхоз-коса-цифра семь, выстроил он для меня «логическую» цепочку.

– Все, кажется тебе пора, – заранее пресекая взрыв собственного мозга, указала гостю на дверь.

– Ладно, пошел. Лед по назначению приложи, а то завтра говорить нормально не сможешь, – поднимаясь с места и собирая свои вещи в сумку, посоветовал Арни.

«А он в принципе не такой уж и плохой», – отметила про себя, но тут же отдернулась, – «Нужно держаться от него подальше, он только помеха».

Уже у выхода, привстала на цыпочки и чмокнула одноклассника в щеку.

– Спасибо за все четыре спасения, – улыбнулась ему и попыталась закрыть дверь, но он уперся и с непониманием покосился на меня.

– Не понял, а четвертое откуда?

– Аванс, за будущий реферат, – ткнула его в широкую грудь, и выпихнула наконец из дома.

А потом прислонилась к двери с обратной стороны и простояла так несколько минут, приходя в себя.

«Да, однозначно, нужно соблюдать дистанцию. И что меня дернуло лезть к нему с поцелуями. Вдруг он поймет как-то неправильно».

Оставшийся день старалась провести с пользой для себя. Нет, не зубрежкой неподдающихся моему пониманию предметов, а игрой на скрипке. Жаль, что пока воображаемой.

Когда-то давно, в прошлой жизни я играла, и моя душа пела вместе с голосом инструмента. После того как я начала видеть, много читала, и везде писали, что звучание скрипки – подобно нашему пению. Она может быть трепетной, способной моментально менять окраску, звучать с разной эмоциональностью – сердито, нежно, ласково, жалобно, ярко или едва слышно. В ее звуках существует микроскопическая вибрация, свойственная человеческому голосу.

Тогда казалось, что я и мой инструмент неразделимое целое, унисон одной на двоих поющей души. И мама, моя настоящая и родная, это она впервые отвела меня, слепую четырехлетнюю девочку к учителю музыки. Пожертвовала своим спокойствием и сбережениями, спрятанными от отца-алкоголика, ради будущего.

Жаль, приемные родители не разделяют моего рвения играть на скрипке. Они уверены, что это блажь и мне стоит заняться более серьезными планами на жизнь, к примеру, стать юристом и пойти по их стопам. И после очередного скандала, когда из моей комнаты извлекли гору исписанных нотами тетрадей, я поклялась, что оставлю свою мечту навсегда. Но не смогла, даже при всей благодарности за мою новую семью, не отказалась от себя.

Теперь я каждый день после школы, занимаюсь музыкой, проигрываю на скрипке сохраненные в памяти мелодии, боясь забыть хоть одну. Только вот инструмент мой, воображаемый, но я все равно, закрываю глаза и представляю себе свою идеальную скрипку. У нее даже имя есть «Таисия», в честь моей мамы.

– Привет, ты дома? Чем занята? – высветилось на экране телефона сообщение от Риты, – Как твой нос?

Попыталась проигнорировать пиликание от уведомлений мобильного, продолжая водить смычком по несуществующим струнам, но в итоге подруга не выдержала моего молчания и решила позвонить.

– Ну ты чего, обиделась? – тут же начала тараторить, как только я приняла вызов.

– Ну что ты, я просто была в туалете. В отличие от некоторых, туда я телефон не беру, – усмехнулась в трубку, услышав характерные звуки сливающейся в унитазе воды.

– Так веселее сидится, – не стала отпираться Рита и замялась, судя по всему ее распирает о чем-то поделиться, но она не знает с чего начать.

– Ну давай уже, выкладывай что случилось? – помогла ей.

– Представляешь, ОН так и не позвонил, – простонала она умирающим голосом.

– И кто же этот ОН? – позабыв про инцидент около университета поинтересовалась у нее.

– Ну как, тот красавчик, – начала она, но тут же осеклась, – Блин, забыла спросить его имя.

– Ах этот, а ты что же, ждешь что он твой несуществующий браслет найдет? – не удержалась я от издевки.

– Тебе бы только прикалываться, а я страдаю. Весь вечер телефон из рук не выпускаю, хоть бы кто строчечку черканул, никому я не нужнаааа, – затянула она свою любимую пластинку.

– Ты красивая, умная, и очень общительная девчонка, если этот подкаблучник тебе не напишет, значит он совсем пропащий и не разбирается в девушках, – подбодрила ее, лишь бы не слушать оставшийся вечер ее нытье.

– Точно, – согласилась Рита и даже голос повеселел, улыбается. Я это точно знаю, выучила подругу за четыре года сидения за одной партой как облупленную. – А ты мне обещала про свою любовь рассказать, – тут же перевела она стрелки.

– Да, только давай не по телефону. И вообще, у меня тут идея фикс появилась, мне срочно нужна работа, – озвучила свою задумку, а в ответ тишина. – Эй, ты там? Работать говорю хочу, пойдешь со мной?

– Кхм… да я с тобой хоть на край света. А зачем тебе это, у тебя что, предки бедные?

– Да нет, просто я задумала купить то, что они не позволяют.

– А, так ты из кошельков незаметно денег натаскай, я всегда так делаю, когда мне что-то запретное купить хочется.

В моей памяти тут же всплыла картинка из детского дома, как другие девчонки заставляли меня красть для них деньги из сумок работников. Было ужасно стыдно. Но когда отказывалась, потом долго приходила в себя от синяков на теле.

– Нет, пожалуй, я лучше поработаю, – ответила Рите и попрощавшись до завтра, отключилась.

Пора садиться за уроки, с сожалением убрав в чехол воображаемую скрипку и попрощавшись с новой зарождающейся мелодией в голове до завтра. Сложила ноты… ноты! Как я могла сразу не додуматься, чтобы запоминать даты событий по истории, мне нужно всего лишь провести параллель с нотами. Уж их то я запоминаю отлично.

От своей догадки понеслась за учебниками и села за уроки. Такого плодотворного вечера давно не было. Даже уснула за столом, и опять с историей.

Утром с трудом проснулась в собственной постели по будильнику в телефоне. Видимо Артур перенес меня, когда вернулся. Заспанная, но довольная собой, прошмыгнула в ванную комнату и вскрикнула от ужаса. Под обоими глазами от переносицы вниз растекались длинные синие полосы. Даже не синие, а какие-то фиолетовые. Хорошо хоть сам нос стал привычного размера. Небольшая припухлость не в счет.

– И как теперь быть? – задала извечный вопрос своему отражению и пошла искать Нину. У нее наверняка есть нужная косметика, чтобы замазать всю эту «красоту».

Как и ожидалось, дома уже никого не было. И как они выдерживают такой ритм работы с утра до позднего вечера.

Вошла в спальню к опекунам и огляделась. Идеальный порядок, неужели и этому в юриспруденции учат. Может стоит все же прислушаться к наставлениям и стать юристом, а то в моей комнате вечный завал. От этой мысли даже улыбнулась, где я и где юрист.

Подошла к трюмо и приоткрыла нижний шкафчик в поисках косметички, но вместо ожидаемых пудр и румян, на меня посыпались тетради. Мои, те самые что они отобрали во время ссоры, с нотами!

Как дурочка уселась на пол и скрестив ноги начала перебирать свое сокровище. Родители их не выкинули! Хотя грозились отправить в мусор или сжечь, но вот они все тут. Слезы непроизвольно выступили на глазах и чувство благодарности еще больше забилось во мне, пробуждая нечто новое, теплое, по отношению к семье.

«Так! Возьми себя в руки, а то нюни распустила», – скомандовала себе и аккуратно сложила все на место. Отыскала наконец тональный крем на самом виду у зеркала и замазав как смогла синяки, отправилась в школу в отличном настроении. Нужно будет еще заняться поиском работы сегодня, на неполный день вполне реально совмещать с учебой.