–Я просто хотела сказать, что сдала свой несчастный экзамен, – улыбнулась она, – так что больше отпрашиваться не буду.

–Ясно. Молодец, – ответил он коротко, словно между делом.

–Спасибо, – продолжала она улыбаться.

–А мне-то за что? – усмехнулся он.

–Есть за что, – сказала она, – мне было гораздо легче отвечать на вопросы, когда я увидела рабочий процесс изнутри. Так что мне повезло поработать у Вас, Мирослав Александрович.

Она терпеливо переждала его молчание.

–Ну надо же, – мужской голос в телефоне потеплел, – приятно слышать.

На заднем фоне что-то бухало, доносились отголоски музыки, да и голос у него был немного отрешенным. Юля опустила голову, рисуя носком босоножки под своей скамьей:

–Я, наверное, не вовремя. Вы заняты?

–Да я, в принципе, всегда занят, – ответил он, и мимолетом поздоровался с кем-то рядом, – но ничего, сделаю перерыв.

–Так Вы в тренажерке? – догадалась Юля по его фону.

–Ага, – ответил он.

Судя по стихающей музыке, Мирослав Александрович переместился в более уединенное место. Но теперь пришло время Юле вздохнуть и помолчать, прогоняя его образ из своих фантазий.

–Значит, теперь ты у нас круглая отличница? – спросил он.

–Ну да. Преподаватель сказал, что рад был послушать хоть кого-то, кто имеет небольшую практику за плечами.

–Это да, – ответил Мирослав Александрович, – работать с теми, кто, как говориться, пороху не нюхал – дело неблагодарное.

Тишина пролегла между ними, превратив их диалог из конструктивного в эмоциональный.

–А можно вопрос? – понизив голос, она почти прошептала в трубку.

–Валяй.

–А за что мне такая зарплата упала?

Мирослав Александрович рассмеялся:

–Я, наверное, единственный работодатель, кому задали такой вопрос. Хотя нет… это ты – единственный работник, кто еще задает такие вопросы!

–Почему? – удивилась Юля.

Ей было невероятно приятно слышать его смех, представлять, как расходятся лучики возле его глаз. Он влиял на нее, будто валерьянка на кошку. Где-то в груди притяжение к нему отозвалось судорогой.

–Да потому что, Юля, – продолжил он с веселой интонацией, – люди всегда считают, что они достойны большего, и неважно, сколько ты им платишь. А в твоем случае, это было заслужено. Таково мое мнение, как руководителя.

–Да? – спросила Юля, пряча довольную улыбку.

–Да, – и сказал уже серьезно, – у тебя премия за полмесяца твоих переработок. И нервов, кстати. Я же видел, что тебе непросто.

–А я думала, на работе платят не за нервы, – пошутила Юля, – а за результат.

Тут она услышала, как он усмехнулся:

–Да ты – ребенок рыночной экономики!

–Я – не ребенок, – нахмурилась Юля в ответ.

–Я не в том… – растерялся вдруг Мирослав Александрович и сменил тему, – слушай, тут в центре есть занятия йогой, как я вижу.

Последняя фраза зацепила Юлю, поскольку она не была уверена, что именно Мирослав Александрович там видел – то ли расписание, то ли проходящих мимо девушек в лосинах и с ковриками. Юля привстала с лавки с погрустневшим лицом. А поскольку она молчала, он продолжил мысль:

–Ты, наверняка, уже не занимаешься своей спиной. Будешь сюда ходить? Могу взять абонемент.

–Спасибо, – ответила Юля, – я занимаюсь дома. Да и далеко мне до Вашего центра.

–Ну со мной будешь ездить после работы. Я – к себе в зал, ты – на занятия.

Юля замолчала, прислушиваясь к его интонации. Что он имел ввиду – извечный женский вопрос: он проявил заботу о ее здоровье или сделал шаг навстречу?

Как же хотелось верить в прекрасное и чувствовать только обнадеживающее, но реальность развернула Юлю к себе лицом: никогда, ведь никогда этот человек не позволял себе намеков, слов или действий, дающих ей надежду. А вот о собственном неадекватном поведении она вполне могла бы вспомнить. И сморщиться от стыда, что и сделала в ту секунду.

Юля сдернула с лица «розовые очки» и неспешно проговорила:

–Я и так живу в Вашей квартире, работаю у Вас помощником. Если мы еще и уезжать будем вместе после работы… – она глубоко вздохнула, однако подходящих слов у нее не нашлось, – мы это уже проходили, Мирослав Александрович, я больше не хочу быть в центре дурацких слухов. Но и рассказать всем, почему Вы меня так выделяете, я не могу, сами понимаете.

В хаосе собственных чувств она отчаянно цеплялась за благоразумие, которое иногда возвращалось к ней. И в этот раз ей удалось выстоять в борьбе с самой собой – она показала себя рассудительным человеком.

–Как говорится, всё, что может быть понято неправильно, обязательно будет понято неправильно, – вспомнила Юля известную мудрость, – а коллектив у нас любознательный. Так что спасибо Вам, но нет.

Сказав это, она закусила губы в ожидании его реакции. Это был странный, более чем откровенный разговор для нее. Так близко к границе их взаимоотношений она еще не подходила. И снова Юле оставалось только догадываться, о чем думал Мирослав Александрович. Кто-то неподалеку подал голос, очевидно, уединение ее собеседника закончилось. Все-таки, он был в общественном месте.

–Да, ты права, – наконец, согласился он.

Юля нахмурилась, прижимая телефон к уху, но ничего кроме его сопения она больше не услышала.

–Ладно, – сказал он.

–Ладно, – едва слышно повторила она.

–Ну пока? – добавил он.

Юля ухватилась за нотку неуверенности в его интонации, и снова надежда ворвалась в ее сердечко. Ей было почти болезненно расставаться с ним, даже до завтра. Они пережили очередные секунды молчания, не торопясь отключать свои телефоны.

–А Вы поедете сегодня на работу? – спросила она, проигнорировав его прощание.

–Я там был с утра. И после обеда заскочу, – ответил он, – а что, переживаешь за свою территорию?

–Это не моя территория, а Ваша, – улыбнулась Юля. – А что есть причины переживать?

–Трудно сказать, но сегодня мне оттуда лучше было уехать, – засмеялся он.

–Если в приемной завал, я могу подъехать, помочь, – серьезно предложила Юля.

–Сегодня отдыхай. Завтра выйдешь и поможешь Ане, – ответил Мирослав Александрович.

Это имя резануло ее по ушам, но Юля сдержала свою неуместную ревность в этот раз и просто поинтересовалась:

–А Вы давно знаете Аню?

Он задумался, а Юлины нервы напряглись, поскольку она не знала, как он отреагирует на такие расспросы. Но представлять, что они даже на короткое время останутся наедине в его кабинете, было для Юли тяжелым испытанием. Особенно после предыстории их знакомства…

–Да, – медленно проговорил он, очевидно, с трудом вспоминая события, связанные с этой девушкой, – да, где-то полгода. Она уже давно с Димой.

–Это давно? – не удержалась Юля.

–Для Димки – да, – посмеялся Мирослав Александрович, – кстати, тебе привет от него!

И тут до Юли дошло, что этот самый Дмитрий Тагирович крутился неподалеку. Следом она услышала его гулкий голос в телефоне:

–Когда ты уже приедешь? Там надо мою Аню спасать! А?!

Юля не знала, что ответить, только улыбнулась в трубку. Своему другу ответил Мирослав: «Твоя Аня сама должна научиться плавать. Еще бы мы ее тут спасали! И вообще, иди уже занимайся…»

Затем послышалась возня и мужские смешки в телефоне. Юля еще больше рассмеялась, представив, как Мирослав Александрович отпихнул своего друга, поскольку тот подпрыгивал к его телефону со своими возмущениями, словно, великовозрастный подросток…

Сигнал в Юлиной голове об опасности, исходящей от такого миловидного создания, как Анна, замолк. Возможно, Юля, и правда, излишне эмоционально реагирует на окружение Мирослава Александровича? А, может быть, все, что думала Юля про него – вообще, бред?.. А ведь она столько неприятных мыслей перебрала за последние сутки о нем, так злилась, огорчалась. А в действительности что она знает о нем?

И тут ее женское начало взяло верх, и она благосклонно простила ему все, что было в его жизни, о чем она уже знала и не знала еще…

Прежняя досада отпустила ее, и она была сама не своя от счастья, что разговаривает с ним.