Я опять подумал, что уже видел когда-то нечто похожее, – но где? За пять лет работы скаутами мы с Дашей побывали в двадцати четырех мирах. Постоянно приходилось изучать материалы по другим, из которых были хоулы на Землю, и смотреть компьютерные фильмы-реконструкции по рассказам возвращенцев с тех планет, откуда хоулов пока не было, но могли появиться. Попробуй сразу вспомни. Да и обстановка не располагала к ковыряниям в памяти.

Согласно вводной, зачистка местности сводилась к следующему: иди вперед и дожидайся, пока мутанты сами на тебя набросятся. Развалины домов проверяй, но в подвалы не спускайся: только ищи места, где что-то может вылезти оттуда через сохранившиеся входы в них и проломы в перекрытиях, – обнаруженные дыры строители потом бетоном зальют. Главный смысл зачистки не в уничтожении всех мутантов до единого на пути следования, а в выявлении свежих гибридов, о которых пока не знают беспилотники, – следовательно, не могут и охотиться на них. А вот когда ты убьешь кого новенького – операторы наведут машины на мысль, что неплохо бы найти других таких же и сделать то же самое. Ну а если кого живьем добудешь ученым для исследования – честь тебе, хвала и соответствующая отметка в досье.

Мы осторожно продвигались вперед, зондируя георадарами подземное пространство прямо перед собой. Периодически останавливались, брали пробы воздуха и почвы, проводили экспресс-анализы и тут же передавали результаты Смиту и в Центр общего контроля обстановки. Пять лет назад на забор проб уходила четверть часа, а полевая мини-лаборатория занимала половину рюкзака. Десять минут требовалось только на то, чтобы ее оттуда достать, развернуть, настроить, а по завершении процедур свернуть и сунуть обратно. Однако с тех пор наше оборудование сильно улучшили и облегчили, и теперь каждый мог таскать лабораторию на ремне рядом с аптечкой и фляжкой. Снял, открыл, включил – и сделал все за минуту…

Позади грохотали путепрокладчики, расчищавшие основной проезд и боковые ответвления от него. Колонна расползалась в стороны, охватывая полумесяцем территорию будущего четвертого сектора зоны отчуждения вокруг хоула. Отвратно воняло из взломанной бомбежками канализации. Со стороны Трехсвятительской то и дело доносились выстрелы.

– Мы такую приманку там оставили, что здесь никого не дождемся, – вздохнул Грицай. – Все твари отсюда сбежались крысаками обедать. Известных мутантов бэплы1 перебьют, а неизвестные нажрутся под завязку и залягут спать по подвалам.

– Вот и замечательно, – сказал практичный Райли. – Не случись этой миграции, ее стоило бы организовать.

– За каждую новую разновидность премия полагается, – желчно возразил ему Грицай.

– Там премия-то, – презрительно буркнул Иванов. – Патроны дороже стоят.

– Ну не скажи. Да и вообще – цент доллар бережет.

– Дождешься ты своих мутантов, – успокоил Грицая комбат, следивший за нашим продвижением. – Отсюда они на Трехсвятительскую ушли, – а сюда сейчас их соседи подтянутся.

Идущий на правом фланге нашей группы Пашич дал короткую очередь.

– Мышак, – сказал он. – Типичный. Премии не будет.

Еще через несколько минут один из ребят Райли подстрелил гутангера – тоже типичного. Следом я убил крысака-одиночку.

– Здоровый какой, – заметила Даша. – И где так отъедаются? Ведь все трупы здесь они уже наверняка нашли и сожрали.

– В сточной, – сказал Гридин. – Человеческое дерьмо очень питательно.

– Вон там у крысаков большое гнездо, – предупредила Крошка, указывая вперед и влево.

– Зунг, Артем, сделайте, – приказал Гридин.

Ребята выдвинулись к остову разрушенного почти до фундамента дома, нашли дыру в подвал и накидали туда ручных гранат. Сзади тоже бабахали взрывы – саперы уничтожали остатки зданий и обваливали отдельные устоявшие стены.

– «Истинно говорю вам: не останется здесь камня на камне; все будет разрушено», – процитировал Даго.

– Это из Библии? – спросил я.

– Да. Евангелие от Матфея, глава двадцать четвертая, стих второй.

Одному из ребят Иванова стало дурно, и он потерял сознание. Двое других подхватили его и потащили назад. Комбат немедля вызвал вертолет с «Арсенала». Пока тот оттуда летел, грохнулся в обморок командир саперов. Обоих пострадавших эвакуировали. Мутаген их свалил или гиперинфекции – осталось неизвестным.

– Вот и первые потери, – буркнул Гридин. – И скольких еще потеряем.

– Кто-то вернется в строй, – сказал комбат. – По статистике, в первую же неделю оклемывается процентов тридцать. Я здесь почти с самого начала, могу подтвердить.

– Ты-то можешь не беспокоиться. А мы если хотя бы двоих лишимся еще здесь, это будет сокращение личного состава разведгруппы на четверть. И чем меньше нас останется, тем тяжелее будет на той стороне. Ничуть не лучше сидеть тут и ждать возвращения выбывших неделю, – вдруг они не успеют оклематься. Да и за это время еще кто-то может выбыть.

Мы продолжали движение, отстреливая редких мутантов. Больше всего фартило Иванову. Предсказание комбата сбылось: твари с соседних улиц поодиночке и мелкими стаями шли в сторону Трехсвятительской на запах дохлых крысаков, а группа Иванова попадалась им на пути первой. Мутантами, пробиравшимися позади нашей цепи, занимались строители – им приходилось работать и стрелять попеременно.

В полукилометре от хоула Крошка остановилась возле ничем не примечательного автомобильного колеса и уселась перед ним на корточки.

– Это не из нашего мира, – сказала она.

– Ты уверена? – спросила Даша.

– Да.

Гридин сообщил новость Смиту и запросил еще один вертолет на предмет немедленной отправки трофея куда следует. Согласно теории Скопина, находка ничего не значила: колесо как таковое относилось к тем изобретениям разума, чья техноэволюция в связанных мирах обязана идти совершенно одинаково. То есть по обнаруженному колесу нельзя было определить, что за планета по ту сторону хоула и кто ее обитатели, а лишь оценить их уровень развития. Но это мог бы сделать и каждый из нас прямо на месте, а также прикрутить внеземной артефакт к шасси любого подходящего киевского грузовика. Скопинская теория оставалась нерушимой со дня ее создания, однако ученые еще на что-то надеялись; да и в любом случае все найденные возле свежего хоула инородные предметы подлежали тщательному обследованию.

Дальше по нашему курсу стоял особенно прочный дом, от которого уцелело аж два этажа. Стекол в окнах не было ни единого, кое-где их выбило вместе с рамами. У стен громоздились откосы из кирпича.

– Осторожно! – сказала Крошка. – Вон тот проем напротив, на первом этаже, третий от угла… Внимание… Сейчас!

Из проема выпрыгнул баскер – мы с Дашей ударили по нему из автоматов. Одна очередь попала в грудь, вторая разворотила голову – мутант кувыркнулся на лету и шлепнулся на землю перед нами уже полностью мертвым.

– С тобой ходить – одно удовольствие, – сказала Даша Крошке. Та скромно пожала плечиками – не о чем, мол, говорить.

Из дома, в котором только что царила тишина, неслись замогильные завывания, прерываемые яростным ревом, однако наружу больше никто не выпрыгивал. Наши окружили здание и постреляли по окнам из подствольных гранатометов. Рев смолк, но кто-то еще подвывал откуда-то снизу. Комбат прислал саперов. Те посмотрели, посовещались, и поделились с ним неутешительными выводами. Комбат приказал всем убраться подальше. Через пять минут прилетел беспилотник и сбросил на дом высокоточную бомбу.

На группу Иванова напали сразу четыре крюгера. Спецназовцы мгновенно порешили всех и запросили экспертизу: никем еще не отмечалось, чтобы крюгеры охотились стаями. Но надежды на премию не сбылись – мутанты оказались самыми обычными, каких полно по всему городу.

– Они, наверно, подраться меж собой собрались, – поделился соображениями Грицай. – А тут видят – еда мимо идет.

– Мои ребята – не еда, – мрачно сказал Иванов. – А если и еда, то такая, что любой подавится.