– Давай! – обрадовался Володя, – давай так: я домой сбегаю, уроки сделаю и к вам на вечер отпрошусь? Меня уже отпустят, наверное.

Придя домой, Арсений Васильевич застал дома непривычно тихих детей.

– А что вы такие? – встревожился он.

– Папа, нам надо с тобой поговорить, – серьезно сказала Нина.

– Что такое?

– Папа, мы знаешь о чем говорили сейчас? – сказала Нина, – про того мальчика. Ну, который ранен на войне… его забудут все – нам так кажется. Да и мы сами – я про него думаю все время, и Володя вот тоже, но только нам не хочется – мы про кораблик, про книжки… понимаешь? Это же стыдно? Что нам делать?

– Почему стыдно? – удивился Арсений Васильевич.

– Ну как? Он там лежит – один. В темноте… – у Нины прервался голос.

Арсений Васильевич задумался:

– Я вот и не знаю, что вам сказать, детки. Если бы вы дружили с ним… а то ведь – ты, Нина, его вообще ни разу не видела, Володя еле помнит небось… а так… горя много в жизни, обо всех не передумаешь, не пережалеешь. А вы маленькие, радуйтесь, играйте… ему от вашей радости хуже уже не будет.

– Может, им помощь какая нужна?

– Может. Ты знаешь, Володя, где он живет?

– На Обводном, кажется. Могу узнать.

– Узнай, а я зайду. Ну, не печальтесь.

Дома капризничала Анюта – не хотела ложиться спать. Мама сначала уговаривала ее, потом повысила голос:

– Сейчас же спать!

Анюта разревелась уже серьезно. Володя заглянул к ней:

– Мамочка, давай я с ней посижу? Сказку расскажу.

– Ах, делайте что хотите! Ты неслух, и она такая же…

Володя подсел к сестре на кровать.

– Анечка!

Анюта отвернулась, горестно всхлипывая.

– Хочешь, я тебе про собаку на поезде расскажу? Аня?

Сестра дернула плечами, но потом повернулась:

– Да!

Володя не имел никакого представления о собаке на поезде, но все-таки медленно заговорил:

– Жила-была одна собака, и ей очень нравилось ездить на поезде. Вот едет она как-то раз, едет, а навстречу ей поезд. И наша собака смотрит – а в нем едет другая собака, ее знакомая! Собаки обрадовались, начали друг другу платками махать, лаять. А поезда быстро друг мимо друга прошли, и собаки каждая в свою сторону поехали.

Он задумался, потом продолжил:

– И стало им так грустно…

– А почему они тогда не в одном поезде ехали? – сонно спросила Анюта.

– А я и не знаю… наверное, в голову не пришло.

– А куда собаки ехали?

– Одна – в Америку, вторая не знаю.

Сестренка давно спала, а он все сидел около ее кроватки. Правда, ведь можно ехать в одном поезде, в одну сторону… Володя тихонько рассмеялся – и тогда Нине не придется вообще думать про эти задачки, не надо будет высчитывать, когда помахать ему рукой.

Адрес Вити Володя узнал легко – забежал на перемене в его класс, и мальчики сказали, что Витя живет на Обводном, на углу с Рузовской. После уроков Володя зашел в лавку.

Арсений Васильевич был занят:

– Что-то срочное, Володя?

– Да нет… Я Витин адрес узнал.

– Вот умница! Напиши на бумажке вот, а я потом зайду.

Володя переписал адрес и пошел бродить по Можайской – ждать Нину.

Через полчаса появился Арсений Васильевич. В руках у него была большая корзина. Он заметил мальчика:

– Гуляешь, Володенька?

– Нину жду. А вы уходите?

– Да я к Вите вашему зайду.

– Можно я с вами?

Арсений Васильевич замялся:

– Ты со мной до дома дойди, а в квартиру не надо. Нечего тебе там делать, сынок.

Володя кивнул. Ему и хотелось увидеть Витю, но в то же время было страшно. Как это – без ног? И не видит?

Они прошли через двор на Рузовскую, повернули направо. Володя взялся за ручку корзины:

– Давайте помогу?

– Помоги.

– А что там?

– Да всего по мелочи. Ты расскажи мне, как в гимназии дела?

Про гимназию говорить не хотелось.

– Да так… по-прежнему.

– А летом куда поедешь?

– Папа хотел, чтобы мы поехали в Германию – к его брату. Но война, не поедем, наверное. В Оллила. На дачу. А Нина?

– Ох, не знаю еще. Мы с ней в Ревель хотели, если магазин получится оставить.

– А у вас в Ревеле кто-нибудь есть?

– Друзья, приятели. Хотел их повидать, но не знаю, как выйдет. Ладно, сынок. Вот мы и пришли. Ты погуляешь или домой пойдешь?

– Вас подожду. Можно?

– Конечно. Близко к воде не подходи, а то навернешься еще.

Володя улыбнулся:

– Не буду.

Арсений Васильевич ушел в дом. Володя побродил вокруг, прошелся до Можайской.

Как там – у Вити? Володя вздохнул. Невозможно, страшно такое представить – тут весна, такой чудесный свежий воздух, хочется гулять, бродить, бегать!

Глаза защипало. Володя глубоко вздохнул, стараясь сдержать слезы.

Арсений Васильевич появился через полчаса – вышел, огляделся. Володя бросился к нему, хотел спросить, как там Витя, но не знал – как и какими словами. Арсений Васильевич нес корзину, Володя потянулся помочь.

– Не надо, малыш, она теперь пустая.

– Как Витя? – выдавил Володя.

Арсений Васильевич пожал плечами:

– Плохо, Володенька. Он же постарше тебя – ему четырнадцать, уже понимает, что это навсегда. Зачем он это натворил, господи? А родители? У него сестра еще маленькая, десять лет. Сейчас вбегает в комнату, кричит – я гулять пойду? А он дернулся так…

Володя поспешно отвернулся. Арсений Васильевич обнял его:

– Прости, мальчик мой! Ну не надо, давай мы с тобой вот лучше – хочешь – по Обводному пройдем? И по Можайской – давай?

В молчании они дошли до дома. Арсений Васильевич остановился:

– Володенька, я тебя попросить хочу. Ты Нине лишний раз про Витю не напоминай. И… знаешь… сам не думай. Маленькие вы.

– А вы будете заходить?

– Буду. Ну до свидания, сынок.

При Нине Володя Витю не вспоминал, и она ничего не говорила. Как-то раз они видели, как Арсений Васильевич вышел из лавки и направился в сторону Рузовской, но ничего друг другу не сказали.

По окончании учебного года Арсений Васильевич устроил детям праздник – сам договорился с Софьей Моисеевной и повез детей на острова. Там он сводил их в маленькое кафе, которым владел его знакомый, потом нанял лодку, и они долго катались на лодке по Невке, даже выехали в залив. Нина была в восторге:

– Володя, ты море любишь? Я больше всего. Папа, мы каждый день будем сюда приезжать?

– Не знаю про каждый день, Ниночка – мне же работать надо.

– Ну, тогда хоть по выходным.

– И мы же поедем – и в Гельсингфорс, и в Ревель! Там всюду море есть. Около Ревеля места красивые – там с тобой дачку снимем, поживем. Ну что, ребятки? Пора лодку отдавать и домой ехать? На извозчике поедем, чтобы побыстрее?

– Да ну, давай на трамвае, папа! – воспротивилась Нина, – кто сейчас на извозчике ездит? Вот бы на автомобиле!

– В другой раз, Ниночка. Отсюда мотор не достать… Ну, пойдемте?

Счастливые и усталые, они добрались до дома.

– Ладно, ребята, прощайтесь – а я пойду. До свидания, Володенька! Если не увидимся до твоего отъезда – хорошо тебе отдохнуть, погулять, сил набраться.

– Спасибо, Арсений Васильевич! И вам хороших путешествий.

– Спасибо, мальчик мой.

Смирнов ушел.

– Завтра буду собирать вещи – мы послезавтра в Гельсингфорс едем. На поезде! – сказала Нина.

– А мы на дачу послезавтра.

– Мне завтра некогда будет – не увидимся, наверное.

– Наверное.

Нина взяла Володю за руку:

– Хочешь, я тебе письмо напишу?

– Хочу!

– Какой у тебя там адрес будет?

– Финляндия, Оллила, дача Стремфорса.

– А ты мне сюда пиши – кто-то в магазине все равно будет и мне перешлет. Хорошо?

– Хорошо.

Володю точила какая-то неясная тревога. Они расстаются на три месяца. У Нины куча планов, путешествий, будут старые и новые знакомые. Да и у него – друзья на даче, двоюродные сестры, дети маминых подруг, которые будут приезжать в Оллила. Как они встретятся через три месяца?