Друг друга всё дальше тянули,

До края доски своей шаткой.

Как будто упали с картины

«Прогулка» у Марка Шагала.

Кристина была так красива,

А Ганса немного шатало,

Его серебристые волосы

Путались перед глазами,

Скрывая чудесные образы

Леса и каменных зданий.

Взяв Ганса за правую руку,

Кристина вела его спешно.

Она так боялась как будто,

Что Ганса уже не удержит,

И он убежит от неё,

Так что руку сжимала всё крепче

И быстро бежала вперёд

Сквозь полночного воздуха жемчуг,

Хрусталь бело-лунного света,

И звон его быстрого танца,

Взрывались над ними кометы

В космическом вечном пространстве.

– Ты видишь? – сказала Кристина. —

Не верь никому, кто судачит,

Что в городе просто прогнило

Всё так безвозвратно и напрочь.

– Мне сосредоточиться сложно,

Но здесь ничего нет ужасного…

– В городе жить этом можно,

И даже жить долго и счастливо…

Город окутывал Ганса

Сквозь ласковый голос Кристины,

Кружил в своём сумрачном танце,

Смеялся над Гансом спесиво.

И поднял вдруг доктор глаза

В ужасающе чёрное небо,

И тут его глаз бирюза

Вместе с небом таким почернела.

Ганс что-то увидел тогда,

Он тогда что-то страшное понял,

Как будто скрывали сперва

От него или тайну, иль горе,

Как будто бы город весь знал,

А от Ганса, прям как от изгоя,

Сокрыли в знак древнего зла.

Ну, а Ганс не прощает такое.

То правда там или видение

Ганса, что бредит без сил,

Ему нужно узнать всё на деле,

Ганс с ужасом Кристи спросил:

– Это угольно-чёрное небо —

Огромные орды ворон,

Это перья их кружатся пеплом

Над нами, как водоворот…

Почему так пугающе много

Их кружит над городом вашим?

Ни разу не видел такого…

Сейчас мне воистину страшно.

– Так в городе множество трупов,

И это же крыс приманило,

А ты и не знаешь как будто,

Что голодом птицы гонимы.

– Но как они все сейчас здесь?

Почему их так много, Кристина?

– Их всех приманила болезнь,

Ну а ты прилетел вместе с ними.

Из разных углов, направлений

Шептались какие-то люди.

И всех возрастов, поколений

Шептали все сплетни, по сути.

И слухи по всем сторонам

Доносились иголками в кожу,

Слышны были чуть голоса

Очень многих случайных прохожих:

– Я слышала, тот незнакомец —

Какой-то колдун и алхимик.

– Он, правда, свалился в колодец,

Когда его мысли плохие

Наполнили, словно бокал?

– А не он ли замечен был в драке?

– А правда, что он прискакал

На огромной лохматой собаке?

– Его притащила стихия,

Унёс за собой ураган!

– Ах, о нём ведь читала стихи я!

О нём был написан роман!

– А правда ли то, что он спит,

Весь в холодную землю закопанный?

– Слышала то, что он сыт,

Потому что пьёт кровь у кого-то он.

– С псами ведь спит он, конечно!

Он дикий. А вы что хотели?

– Да! Спит он с телами умерших!

Он трупы порочит в постели!

– Вот ужас! Так он извращенец!

– Я знаю, он послан был Богом!

– Пусть просит у Бога прощений!

– Такие здесь долго не могут…

– Чудак он какой-то, и всё тут,

Пропасть ему здесь суждено,

Он не выдержит этот гнёта,

Он лишнее в граде звено.

Голоса горожан извивались

И путались змеями в кучу,

Осколками эха от зданий

Летели за чёрные тучи.

И голову Ганса вскружили

Все эти кошмарные звуки,

Застыла вся кровь в его жилах,

Врач больше не слышал подруги.

Кристина всё так же держала

Холодную руку врача,

Но как будто бы острое жало

Пронзило его в этот час.

Застучал мелкий дождь под ногами

И быстро наращивал силу,

По лужам большими кругами

Обрушивался интенсивней