Константин встал, одел халат, подошёл к окну и прикрыл его. Он ждал, что же теперь ему скажет отец после того, что он натворил. Ждать пришлось недолго, вскоре к окну подлетел отец и одним ударом кулака выбил закрытое окно. Константин вздрогнул и посмотрел в глаза отцу, они ещё горели красным огнём, на руках были всё те же страшные когти. Валентин подлетел к нему и, схватив его за шкирку, словно котёнка, грубо потащил из комнаты. Сын не сопротивлялся, понимая, что сейчас лучше молча повиноваться. Валентин уже немного успокоился благодаря жене, и неконтролируемое желание убить сына уже прошло, но всё же по своему, он был ещё в ярости.

Мейфенг, встав с земли, полетела в комнату, быстро схватила новый халат из шкафа и, одевая его уже на бегу, выбежала . Она пробежала босыми ногами по холодному каменному полу замка, добежала до комнаты сына, двери были открыты, и по ней гулял сквозняк, забежала, оглядела пустую комнату и, с нарастающей тревогой в душе, побежала дальше по длинному коридору. Чуть позже она услышала странные звуки и, прислушавшись, поняла, что Валентин тащит куда-то живого Константина. Мейфенг направилась за ними, стараясь ничем не выдать своего присутствия, наблюдая из-за угла, и увидела, как муж подтащил сына к каморке колдуна. Тот уже выскочил навстречу, встревоженный и взъерошенный, но быстро окинув взглядом Валентина и Константина, всё сразу понял и прошептал:

– Что случилось, ваше сиятельство?

Валентин, швырнув сына к ногам колдуна, процедил сквозь зубы:

– Альберт, пересели этого выродка, куда хочешь, сегодня же, немедленно! Иначе я его убью!

После этих слов он резко развернулся и, не оглядываясь, ушёл, а Мейфенг сразу подбежала к Константину, он всё ещё сидел на полу на коленях у ног старика и молчал. Мать упала на колени рядом с ним и, обняв, расплакалась. Константин медленно повёл головой и, бережно взяв двумя руками её заплаканное лицо, поцеловав в щёку, произнёс:

– Прости меня, матушка…

Она стала гладить его по голове и причитать:

– Зачем, зачем ты сделал это в нашем замке? Зачем? Мой дорогой мальчик.

В этот момент Альберт наклонился, помог им подняться и завёл в каморку, где как обычно, сильно пахло разными травами. Он усадил Мейфенг на высокий стул, стоящий у стола, заваленного разными магическими штучками и старинными книгами, а после обратился к Константину:

– Ваше сиятельство, ваш отец долго теперь будет сердиться на вас, и вам лучше ему не попадаться на глаза. Может, уедете к Сану и Мейли пока? Потому что мне нужно время, чтобы приготовить зелье переселения, его можно сварить только в полнолуние, а оно будет ещё через неделю.

Константин кивнул, а Мейфенг снова залилась слезами. Он взглянул на неё, подсел рядом на одно колено и, взяв её нежные руки, целуя, сказал:

– Не надо, матушка, я готов принять это наказание.

– Но ты же совсем не понимаешь, что нельзя так себя вести. Мы не так бессмертны, как кажется, в современном веке, куда тебя хочет отправить отец, люди все очень умные и давно уже знают, как убивать вампиров. Я боюсь за тебя, ты же не сможешь контролировать жажду крови.

– Я знаю, матушка, я знаю абсолютно всё о том мире и от вас, и от ваших друзей. Не переживайте вы так, я постараюсь себя контролировать, по крайней мере, где это могут увидеть другие люди. Я буду осторожен.

Мейфенг обняла его, а Альберт произнёс:

– Вам пора, миледи, его сиятельство скоро вас хватится, и тогда нам всем несдобровать.

Она молча, глотая горькие слёзы, кивнула, встала и вышла из каморки, затем быстро пролетела по коридорам и залетела в их с мужем спальню. Его не оказалось, и она вылетела на балкон. Он стоял и смотрел вдаль, почувствовав её присутствие, медленно развернулся, глаза его ещё горели алым цветом и грубо спросил:

– Где ты была?

– Я летала вокруг озера, пытаясь успокоиться, дорогой.

– Тебе не надо успокаиваться, я снова хочу обладать твоим прекрасным телом.

Он сделал шаг по направлению к ней, и она тут же сбросила с себя халат, представ перед мужем во всей своей красе. Валентин посмотрел на её поцарапанные им ноги, кожа на них ещё не регенерировались, так как порезы были оставлены не человеком, а вампирскими когтями. Он подошёл к ней, взял на руки и, зайдя в их спальню, нежно уложил на кровать, встал на руки над ней и прошептал:

– Прости…

Мейфенг сразу ответила:

– Я люблю тебя…

Он наклонился к её бёдрам и начал их целовать, облизывая раны и уже запёкшуюся кровь. Вскоре от его слюны они полностью затянулись, и он начал ласкать её женственность. Мейфенг заметалась, а Валентин, наблюдая за её реакцией из-под полуприкрытых век, продолжил ласки, они были долгими, такими нежными и мучительными, что Мейфенг уже не выдерживая, застонала, шепча при этом, как заведённая:

– Возьми меня, возьми, возьми…

Валентин не спешил, таким образом, он замаливал грехи и, накрыв одной рукой напряжённую грудь жены, нежно сжимая её, другой – продолжал это эротическое мучение. Вскоре она уже закричала:

– Я больше не могу!

Он улыбнулся, приподнял её бёдра и очень медленно вошёл в неё, словно растягивая момент удовольствия, пристально глядя ей в изумрудные глаза, затуманенные страстью. На этот раз все его движения были плавными, она глубоко дышала, слегка приоткрыв рот, губы её стали сухими, и она облизала их розовым язычком. Он вздохнул и наклонился к её лицу, приятно щекоча своими длинными мягкими волосами, и его губы прикоснулись к её губам, заглушая их сладостные стоны. В следующее мгновение его поцелуй стал сильнее, требовательнее, а его движения, набрав силу, довели их обоих до кульминации. Валентин выкрикнул:

– Я буду любить тебя вечно!

А Мейфенг прошептала:

– И я тебя…

А Константин, не дожидаясь рассвета, полетел в замок Сана и Мейли. Он долетел быстро, подлетел к окну их спальни, которая находилась высоко почти под крышей и аккуратно постучался. Сан спал чутко и, услышав стук в стекло, сразу догадался, кто бы это мог стучать в окно на такой высоте, аккуратно убрал руку Мейли со своей груди, встал, одел длинный ахалат из тёмного бархата и подошёл к окну, за цветным стеклом которого виднелись тёмные очертания больших крыльев Константина. Сан тихо открыл окно и, молча показал другу взглядом не шуметь. Константин влетел, плавно опустился на пол, сложил крылья, которые тут же исчезли, и проследовал за Саном в другую комнату. Когда они пришли в гостевую, Сан повернулся к другу и взволнованно спросил:

– Что случилось на этот раз?

Константин, потупив взгляд, произнёс:

– Я натворил новых бед, и отец так взбесился, что хотел меня убить.

– Что? – очень удивился Сан.

– Да, он хотел оторвать мне голову, и сделал бы это, если бы меня не спасла моя мать.

– Ох, ничего себе, чем же ты так насолил ему?

– Я, я – не сдержался, с этим живым подарком – деревенской девчонкой.

– Ты её убил? Прямо в замке?

– Почти убил, честно я не хотел, просто сначала воспользовался её телом, потом прогнал, а она не ушла и начала снова ко мне приставать. Мне так не понравилось её неповиновение, что я сразу же вышел из себя и напал на неё, утоляя тогда уже и другую жажду. Она громко закричала и переполошила весь замок, а потом прилетел отец, ну ты понимаешь…

– Да уж, и что ты теперь будешь делать?

– Он изгнал меня и приказал Альберту переселить куда-нибудь, а для этого же нужно полнолуние, и старик посоветовал мне отсидеться у вас. Ты не против?

– Нет, конечно, оставайся столько, сколько сам пожелаешь, только не нападай на наших служанок. Если сильно кого-то захочешь из них, я отдам тебе её, только у меня такая же просьба, как и у твоих предков – не убивай в нашем замке, если совсем уже станет невмоготу испить человеческой кровушки, тогда хотя бы забери её ночью в лес и уже там делай что хочешь.

– Хорошо, Сан, я всегда знал, что ты меня выручишь.