========== Глава 1. Первый бал красавицы ==========
Апрельское солнце неумолимо катилось в закат, а золоченая и пышно разукрашенная карета, запряженная шестеркой серых в яблоках лошадей, громыхая по булыжным мостовым Мадрида, катила ко дворцу французского посланника при испанском дворе. На дверце кареты драгоценными каменьями переливался герб маркиза де Агиллера и Тамбоа, на запятках красовались два лакея. Случайному прохожему и в голову бы даже не пришло, насколько плохи дела у семьи.
В карете находились две дамы. Та, что постарше и чье полное румяное лицо выдавало любовь к мансанилье, явно страдала от духоты кареты и жесткого корсета, впивающегося в ее плоть, казалось, еще сильнее с каждым резким толчком колес. Напротив нее сидела племянница — шестнадцатилетняя дочь маркиза, черноокая красавица Корделия Розалия Анхелина Сантамария Алисия Виттория Исабела и Цецилия. Она первый раз ехала на бал и очень переживала. Лицо ее поражало тонкостью черт и одухотворенностью: на нем соседствовали нос, лоб, два черных глаза и пухлые алые губы, которые наша героиня то и дело прикусывала в волнении своими мелкими зубaми. Она была прекрасно сложена: гибка и грациозна, с тонкой осиной талией, но бюст ее, не по годам развитый и поражавший воображение своими размерами, бурно вздымался и то и дело грозился вырваться из пут корсета. Нервно теребя в пальцах кружевной надушенный платочек с изящно вышитой монограммой К.Р.А.С.А.В.И.Ц.А., она обратилась к сидящей напротив нее тетке:
— Как ты думаешь, будет ли там Альберто?
— Конечно, дорогая Алисия, он же обещал!
Дон Альберто Хосе Мария Христофор и Эстебаран, кавалер ордена Сант-Яго приходился Алисии кузеном по матери, и помимо того что, был прекрасен как Аполлон, являлся единственным сыном и наследником графа де Ривера. Молодой человек как раз окончил обучение в Сорбонне и обещал кузине явиться из Парижа, дабы поддержать в трудную минуту.
Дело в том, дорогой читатель, что отец собирался отдать Алисию за дряхлого, но очень богатого пятидесятипятилетнего принца Лорандро и Диота, уже успевшего похоронить трех жен. Понятно, что наша красавица вполне справедливо опасалась разделить их участь, но отец и слушать ничего не хотел и говорил о свадьбе, как о совершенно решенном деле. Сегодня, на балу у сестры принца (и по совместительству жены французского посланника при испанском дворе), герцогини д’Этамм, он собирался объявить во всеуслышание о помолвке.
Карета свернула на бульвар Пасео дель Прадо и наконец остановилась у мраморной лестницы особняка, украшенной злющего вида львами. Алисия выпорхнула из кареты, как засидевшаяся в клетке птичка. За ней, правда, не столь изящно и тяжело опираясь на руку лакея, выплыла тетушка. Оказавшись внутри дворца и поднявшись по парадной лестнице, дамы раскланялись с хозяевами и прошли в бальную залу. Роскошное помещение уже было заполнено толпою богато одетых вельмож, в глазах рябило от блеска бриллиантовых украшений, с хоров неслась негромкая музыка, а Алисия могла лишь чувствовать легкую тошноту. Она произвела своим появлением самое выгодное впечатление, какое только можно себе представить, и казалась похожей на звезду, освещающую небосвод, или же на солнечный луч, зажигающий пожаром желания сердца (и чресла) присутствующих кавалеров. Кроме того, слухи о предстоящей помолвке уже успели просочиться в мадридское высшее общество и те немногие, кто устоял перед ее очарованием, тоже с любопытством разглядывали красавицу. А она, исполненная скромности и учтивости, чувствуя на себе липкие взгляды, пыталась укрыться от них за веером и рыскала по залу глазами в поисках Альберто. Наконец, она увидела кузена и уже собралась было окликнуть его, как обзор и путь к отступлению был загорожен тучной фигурой отца, маркиза де Агиллера, ведущего под руку сухого, как кузнечик, принца Лорандро. Тот разве что только не облизывался, бесстыдно скользя взглядом по роскошной фигуре шестнадцатилетней девушки.
Дамы послушно присели в реверансе, а принц, целуя белую надушенную ручку красавицы, произнес:
— Как я рад, дорогая моя Алисия, иметь наконец-таки счастье лицезреть вашу красоту воочию! — он вставил в глаз монокль и уставился на пышную грудь девушки. — Должен заметить, что художник, вопреки обыкновению, не польстил вам, а преуменьшил ваши прелести, видимо, боясь, что вы, подобно солнцу, ослепите вашего несчастного поклонника.
«Ах, ты, старый велеречивый хрыч», — подумала Алисия, опуская глаза и выдавливая из себя улыбку под недовольным взглядом отца. На выручку пришла тетушка:
— Моя племянница тоже счастлива, ваше высочество. Она очень взволнована встречей и потому не может должным образом выразить свое восхищение знакомством с вами.
Принц самодовольно усмехнулся и попробовал подкрутить уныло повисшие выкрашенные в черный цвет усы.
— Позволено ли мне бросить взгляд на вашу танцевальную книжку, дорогая моя?
Не подозревающая ничего дурного Алисия протянула маленький изящный блокнот. Принц, даже не удостоив взглядом костяные страницы, отшвырнул его в сторону. «А ведь я заплатила за нее целых двадцать дукатов», — растерянно подумала красавица.
— Отныне все танцы вы танцуете только со мной. Никаких других кавалеров, дорогуша, — старик шутливо погрозил ей своим кривым пальцем. Затем достал из-за пазухи табакерку, щелкнул крышкой, ослепив на мгновение блеском алмазов, втянул в каждую ноздрю по щепотке вонючего табака, чихнул, осыпав Aлисию мириадами мелких брызг, и, даже не извинившись, продолжил: — Я очень ревнив, душечка моя, и не позволю всяким самонадеянным юнцам прикасаться к моему сокровищу. Молодые люди ведь так и ждут, чтобы сорвать прекрасный цветок, насладиться его ароматом, а затем выкинуть в канаву… Гхм, м-да… Я найду вас, когда начнутся танцы… Пойдемте, милый мой, нам нужно еще обсудить некие вопросы, — обратился он уже к маркизу.
Они отошли. Однако маркиз успел оглянуться и пригвоздил дочь прищуренным взглядом под насупленными бровями — это был их тайный сигнал, мол, не наделай глупостей, я за тобой слежу. Тетушка успокаивающе похлопала красавицу по руке, но ничего не помогало. Aлисия задыхалась от гнева и беспомощности. Белоснежные холмы ее грудей вздымались над алым, словно кровь, шелком корсажа, а щеки приобрели нежный оттенок розовой зари. Сжав руки в кулаки и едва сдерживая рыдания, она, не разбирая дороги, выбежала на балкон. Здесь ее и нашел кузен, который издалека и с безопасного расстояния наблюдал за развернувшейся сценой. До глубины души его возмутила выкинутая книжка для танцев, так как, во-первых, кузина обещала ему три танца, а во-вторых, деньги на покупку милой девичьей вещицы были одолжены у него. И без процентов! Он даже порывался подойти, сверкал глазами, шевелил губами и вскидывал воинственно подбородок, но благоразумие взяло верх над порывистым идальго.
— Кузина, свет очей моих, как я рад видеть тебя! Наконец-таки мы одни… но что с тобой? Почему в твоих прекрасных глазах серны застыли слезы… и вот уже даже одна проделала путь по бархатной щеке, каррамба, а за ней и другая! Дай же ответ, не молчи!.. Ну иди же ко мне!
Альберто распахнул объятия. Алисия закрыла глаза и благодарно прильнула к крепкому и молодому телу кузена, так приятно отличающемуся от высохшего тела старого принца.
— Не переживай, голубка моя черноглазая, я что-нибудь придумаю.
На самом деле Альберто был совсем не уверен в том, что он что-то в состоянии придумать, особенно теперь, когда прекрасная кузина стояла так близко и вино ее прелести ударяло ему прямо в голову… или в другое место. Итак, он стоял, хмурил брови, делал вид, что усиленно думает, а на самом деле из последних сил пытался держать в узде непроизвольные реакции тела.
— Ты правда так думаешь, любимый?
— Конечно, сердечко мое.
— И ты правда найдешь способ, чтобы мы были вместе?
— Конечно, я же обещал!
Опасаясь неуемного любопытства со стороны красавицы, а также ненужных и неуместных вопросов, он решил перевести ее внимание на более интересную тему — себя. Альберто приподнял подбородок Aлисии, глубоко и призывно заглянул своими пронзительно-черными глазами в ее, цвета оникса, победно улыбнулся и прильнул губами к ее распахнутым алеющим устам. Они слились в упоенном поцелуе.
