Пытался самостоятельно изучать этот предмет, загрузившись библиотечными учебниками. Оказалось, нет ничего страшного и непонятного. Времени хоть и не хватало, но прочитал все учебники еще до Нового года и даже кое-что законспектировал.

До седьмого класса я не знал формулу воды или серной кислоты, над чем мама постоянно прикалывалась и запомнил их благодаря этим насмешкам. Преподавала химию в прежней школе Римма Васильевна – пожилая, добрая незлопамятная женщина, но взрывчатая и импульсивная. Могла разозлившись на нерадивого ученика в порыве негодования поставить «кол» в журнал, а потом остыв, сама же пыталась его исправить, если не на том же уроке, то на следующем. Излагая учебный материал входила в раж, краснела и даже бегала по классу. Однажды, пробегая споткнулась о чей-то портфель в проходе и растянулась на полу, показав черные панталоны до колен. Класс хохотнул и уткнулся в книги, пряча усмешки.

Я не понимал, почему высчитывая валентность и производя элементарные математические действия она восторженно пучила глаза. Не изучала математику, где решались более сложные математические примеры и восторгалась своими математическими способностями?

Восьмой класс я закончил с завышенной тройкой по химии и остался только благодарен Римме Васильевне. В девятом прежней школы и десятом классе этой у меня оценки – четверки и пятерки.

«Опять отвлекся на воспоминания», – заметил и прислушался к учительнице. Справа навязчиво лез аромат новых Наташкиных духов. По ее словам, французских. Еще перед уроками она похвасталась ими и поинтересовалась моим мнением, а я не смог ничего сказать и ответил:

– Ничего, пахнут.

– Мужлан! – фыркнула она, обидевшись.

Сейчас же, когда этот запах меня уже достал, я бы сказал – духи агрессивно пахнут и вряд ли это производство Франции. Я почему-то считал, что элитный парфюм должен быть более утонченным, а не лезть в нос настойчиво. Вероятно, все же подделка под Францию или это не МОЙ запах, а может девчонка переусердствовала с ними. Где-то слышал, что если парфюм через короткое время перестаешь ощущать, то это ТВОЙ запах. Надо у Наташки поинтересоваться на перемене – чувствует ли она запах своих «французских» духов?

Опять отвлекся от урока. Все же я визуал и мне легче прочитать учебник, чем слушать учительницу, хотя она рассказывает живо, вроде бы интересно и понятно.

А за окном бушует весна! Хотя сегодня день пасмурный, но без дождя и холодно. В наших дворах много черемухи и когда она начала цвести в квартале появился одуряющий аромат, зато резко похолодало. Сегодня, когда шел в школу мимо покрытых белыми цветочками кустов, наслаждался ароматом и в душе радовался – весна, скоро лето.

Еще недавно совсем ничего не замечал. Даже майские праздники прошли, как бы мимо меня. Как на автомате прошелся по Дворцовой площади с цветами и шариками в колонне школы. На трибуне стояли какие-то люди, но без Романова меня они не интересовали. Кого назначат или уже назначили вместо него? Не важно. Наташка куда-то приглашала потом, но я отказался. В последнее время она уже привыкла к такому моему поведению и внешне вроде бы не обиделась.

Вечером 1 Мая у нас дома опять собирался междусобойчик коллег и друзей тети Светы. Наташка подошла, помогла моей родственнице накрыть на стол, но на мероприятие не осталась.

К назначенному времени собрались. Я уже всех знал. В прихожей пожимал руки мужчин, принимал пакеты, свертки со спиртным и закусками, безучастно терпел поцелуи и объятия женщин, хотя пытался приветливо улыбаться каждому. Даже к Юлии Андреевне постарался не проявить чувств и не показать, что мы уже больше, чем знакомые.

Петь и играть на гитаре отказался, соврав, что повредил руку на боксе. Выдержал за столом некоторое время, соблюдая приличия и ушел под удивленными взглядами, оставив компанию. Не знаю, пришлось ли оправдываться родственнице перед друзьями? Хотя я стал своим за несколько вечеринок в их кругу, но все же они были знакомы много лет еще до меня и выпили, а спиртное позволит отвлечься от моего непонятного поведения.

Мои мысли и воспоминания прервал звонок на перемену. Химичка повысила голос, успокаивая оживившийся класс:

– Звонок для учителя! На следующем уроке будем продолжать разбирать экзаменационные вопросы, а вы самостоятельно готовьтесь к экзамену по химии.

Собрала свои документы и принадлежности, замерла и улыбнулась:

– До свидания, ребята! – и направилась из класса.

Вместе со всеми поднялся, провожая учительницу.

На перемене ко мне подскочил Валерка Логинов, долговязый парень с длинными волосами, наш классный признанный меломан и, заговорщицки оглядываясь забубнил вполголоса:

– Серега! Слышал, что на днях к нам приезжает сам Элтон Джон? Будет выступать в «Коробке». Пойдешь? – и метнул взгляд на «греющую уши» насторожившуюся Наташку. Билет достать не сможешь? – разъяснил свое рвение, приплясывая на месте.

– Не знаю, нет, наверное, не пойду, – задумчиво протянул.

Я знал, что Большой концертный зал «Октябрьский» в Ленинграде в народе звали «Коробкой». Мы туда ходили с Наташкой на хореографический ансамбль «Березка». Достали дефицитные билеты ее родители, сами не пошли, а отдали ей с подружкой. До страсти девчонке хотелось посмотреть на знаменитый ансамбль. Подружкой оказался я и пришлось идти, хотя и не хотелось. Как и предполагал, представление мне не очень пришлось по душе. Похоже, Наташке тоже. В перерыве, отстояв большую очередь, купили настоящий кофе со сливками и вкуснющие бисквиты – буфет не по советским меркам был богат ассортиментом. По окончании перерыва, когда народ освободил буфет и повалил в зал, повторили, а опоздав уже не пошли на второе отделение.

– Соловьев! Ты влияешь на меня отрицательно! – наигранно возмутилась Наташка после, когда брели по вечерней улице к метро. – Я всегда мечтала посмотреть на знаменитый коллектив, ведь столько о нем пишут восторженно и показывают, а поглядела на твое кислое лицо и мне тоже не понравилось.

Одноклассница редко называла меня по имени при общении наедине.

Сегодня Валерка подтвердил слухи, которые бродили уже несколько недель среди ребят о приезде в СССР на гастроли знаменитого артиста. Никто ничего точно не знал, а сплетни ходили самые разные, даже совершенно фантастические, но многим верили. Мне творчество англичанина не нравилось ни сейчас, ни в будущем, поэтому известие, что маршрут Джона включает Ленинград воспринял равнодушно, но для меломанов и поклонников зарубежной эстрады типа Валерки приезд в город звезды мирового уровня, как прилет инопланетян. Он был готов ночами дежурить возле касс в толпе таких же одержимых в надежде приобрести билетик, а заполучить звездный автограф – это вообще мечта из несбыточных.

– Когда хоть концерт? – спросил я у бьющего копытами Логинова.

– Двадцать пятого, – с надеждой умоляюще взглянул он.

– У нас же Последний звонок в этот день! – удивился я.

– Ну и что? – удивился в ответ, – это же сам Элтон Джон! – пояснил, как неразумному, будто Последние звонки бывают чаще.

– Нет не пойду, – решительно заявил, – и билет не смогу достать, – обломал его надежды.

«Вот же фанат!» – задумчиво гляжу вслед разочарованному однокласснику. Все должно иметь пределы, даже любовь к музыке. Мне важнее Последний звонок. Валерка часто ребятам рассказывал новости из жизни эстрады, безбожно привирая, так как крутился среди таких же меломанов. Иногда он приносил в школу музыкальные журналы, пленки и «пласты» с дефицитными записями популярных песен звезд или групп и втихаря приторговывал ими.

– А я бы хотела сходить на Элтона Джона, – неожиданно призналась Наташка за обедом в столовой.

– Вместо Последнего звонка? – иронично поинтересовался, и одноклассница запнулась.

Она знала, что я имею связи где-то наверху или догадывалась. Как-то я достал через Ксенофонтова ей с мамой билеты на Сенчину и Толкунову, а ребята, вероятно об этом узнали. Поэтому Валерка и обратился ко мне.