Bernardine Evaristo

GIRL, WOMAN, OTHER

Copyright © Bernardine Evaristo, 2019

This edition is published by arrangement with Aitken Alexander Associates Ltd. and The Van Lear Agency LLC

© Таск С., перевод на русский язык, 2021

© ООО «Издательство «Эксмо», 2021

Амма

идет по променаду вдоль фарватера, разрезающего ее город, мимо медленно проплывают утренние баржи

слева пешеходный мостик в морском стиле, прогулочная дорожка похожа на палубу, а пилоны на мачты

справа изгиб реки, уходящей на восток мимо моста Ватерлоо в сторону купола собора Святого Павла

забрезжил рассвет, и еще гуляет ветерок, но скоро город задохнется от жары и испарений

впереди на променаде скрипач играет что-то в меру благодушное

вечером в Национальном театре у Аммы премьера «Последней амазонки из Дагомеи»

она вспоминает, с чего началась ее театральная карьера

она и ее тогдашняя подружка Доминик прославились тем, что устраивали шоу, оскорблявшие политические вкусы зрителей

актеры натренированными голосами что-то выкрикивали за их спинами и исчезали

они верили в публичный протест, взрывоопасный и откровенно вызывающий для оппонентов

помнится, она вылила кружку пива на голову режиссеру, у которого полуголые черные женщины бегали по сцене, как идиотки

и дала деру в темные переулки Хаммерсмита

с воплями

маргинал Амма десятилетиями закидывала ручными гранатами истеблишмент, который ее отверг

пока мейнстрим не начал воспринимать то, что ранее казалось радикальным, и у нее не появилась надежда найти в нем свое место

случилось это, лишь когда три года назад Национальный театр впервые возглавила женщина-худрук

после бесконечных вежливых отказов от ее предшественников однажды утром в понедельник сразу после завтрака, когда впереди не маячило ничего, кроме теледрам в интернете, раздался звонок

мне понравилась пьеса, хотим ее поставить, не хотите выступить заодно и режиссером? я понимаю, что свалилась как снег на голову, но, может, выберетесь к нам на чашечку кофе на неделе?

приближаясь к серому холодному арт-комплексу в стиле брутализма, Амма делает глоток американо с привычной добавкой кое-чего покрепче

по крайней мере в наши дни как-то пытаются оживить эти похожие на бункеры бетонные строения неоновыми лампочками, а сам арт-комплекс заслужил репутацию скорее прогрессивного, чем традиционалистского

в тот приснопамятный день она ожидала, что едва переступит порог, как ее выгонят взашей, это было время, когда в театр приходили во всем блеске

а на людей в затрапезе смотрели с осуждением

сегодня она ждет на свою пьесу любознательных зрителей, а в чем они придут, ей до фени, сама одета в стиле «идите лесом», хотя с годами ее прикид претерпел изменения, что правда, то правда: ушли вечные джинсовые брюки, берет Че Гевары, палестинский шарфик на шее и непременный значок с двумя соединившимися женскими символами (эта девушка ничего не скрывает)

теперь она зимой носит серебристые или позолоченные кроссовки, а летом безотказную обувку от «Биркин»

зимой – черные слаксы, мешковатые или в обтяжку в зависимости от того, какой у нее в данный момент размер, двенадцатый или четырнадцатый, и топ размером поменьше

летом – гаремные узорчатые шаровары под коленку

зимой – яркие асимметричные рубашки, джемперы, пиджаки, куртки

и круглый год – обесцвеченные короткие дреды, торчащие, как свечи на именинном торте

в ушах большие серебряные серьги, массивные африканские браслеты, розовая помада

ее неувядаемый особый почерк

Язз

недавно высказавшаяся о ее стиле, – мам, так выглядят сумасшедшие старухи, – уговаривает ее закупаться в «Марксе и Спенсере», как все нормальные матери, и делает вид, что она не имеет к ней никакого отношения, когда они идут по улице вместе

Язз отлично знает, что Амма никогда не будет нормальной, тем более ей всего пятьдесят с гаком, еще не старая, хотя попробуйте это объяснить девятнадцатилетней, но в любом случае старение – это не то, чего надо стесняться

тем более, когда все человечество состарилось

хотя иногда складывается впечатление, что среди своих друзей она одна готова отмечать приход старости

это ведь большая удача – не умереть досрочно, – говорит она им, пока ночь сгущается вокруг кухонного стола в ее уютном домике с верандой в районе Брикстона

все наворачивают принесенную ими еду: тушеный турецкий горошек, цыпленок в ямайском маринаде, греческий салат, карри из чечевицы, жареные овощи, марокканский ягненок, рис с шафраном, салат из свеклы и листовой капусты, африканский рис с лебедой и паста без растительного белка для особо раздражающих приверед

все подливают себе вина, водочки (меньше калорий) или чего-то безвредного для печени, как прописал врач

она ждет одобрений, дескать, бросает вызов модному брюзжанию по поводу надвигающейся старости, но вместо этого встречает озадаченные улыбки и недоуменные вопросы: а как насчет обострения артрита, потери памяти и приливов горячего пота, сопровождающих менопаузу?

Амма проходит мимо юной уличной музыкантши

она одаривает девушку ободряющей улыбкой, которая отвечает тем же

она выуживает несколько монет и кладет их в раскрытый футляр от скрипки

пока не готовая отказаться от курева, она облокачивается на парапет и зажигает сигаретку, ненавидя себя за это

в юности реклама объясняла ее поколению, что с сигаретой в зубах они будут выглядеть взрослыми, гламурными, могущественными, умными, желанными и, главное, классными

и никто им не сказал, что это их погубит

она смотрит на реку, чувствуя, как теплый дымок спускается в пищевод и успокаивает нервы в споре с выбросом адреналина, чему поспособствовал кофеин

сорок лет театральных премьер, и она все еще держится

что, если ее заклюют критики? отвергнут консенсусом третьестепенных рецензий? о чем только думал великий Национальный театр, распахивая дверь перед никчемной самозванкой?

самозванка, ха, а кто написал пятнадцать пьес и поставил больше сорока; как сказал о ней один критик, Амма Бонсу – надежный партнер, умеющий брать на себя риски

что, если зрители, принявшие спектакль на предпремьерном показе стоячей овацией, сделали это по доброте душевной?

слушай, Амма, заткнись, ты же бой-баба со стажем, забыла?

смотри

у тебя фантастический кастинг: шесть старых актрис (прожженные ветераны), шесть делающих карьеру (пока скорее борются за выживание) и три начинающих (наивные претендентки), одна из которых, талантливая Симона, ходила на репетициях с глазами на мокром месте, так как дома не выключила утюг, или оставила работающей плиту, или забыла закрыть окно в спальне, и тратила драгоценное время на панические звонки сожительницам

каких-то пару месяцев назад она бы продала в рабство родную бабушку, чтобы заполучить такое приглашение, и вот уже ведет себя, как испорченная примадонна, не так давно приказала своему помрежу, когда они остались в репетиционной комнате вдвоем, принести ей латте с карамелью

как я устала, сорвалась на фальцет Симона, намекая на то, что Амма ее совсем заездила

надо ли добавлять, что она сразу поставила крошку Симону на место

крошку Симону Стивенсон, полагавшую, что если ее сразу после драматической школы пригласили в Национальный театр, то завтра она покорит Голливуд