– Осанна! С нами Бог!

Египтянин сначала старался идти с важностью, как подобает потомку Давида, но потом не сдержался и побежал. И это словно сняло плотину.

Сначала близкие Египтянина, его ближайшие помощники и военачальники, потом простые воины, все кто пришел за ним из Галилеи и Иудеи сражаться с общим врагом, вчерашние землепашцы, гончары и плотники, с ликующими воплями бросились за ним, единым потоком стекая с Елеонской горы.

– Господи, не это, не это рек пророк, – на бегу пытался выговорить Египтянину старик в одежде священника, бывшей еще недавно новой и богатой, но теперь порванной и испачканной грязью и кровью, как и у всех других. Но в отличии от других, одетых с чужого плеча, наряд старика, судя по всему, принадлежал ему самому.

Он задыхался и, не в силах дальше бежать, остановился, хватаясь за сердце. Медленно и с трудом поплелся он в толпе бегущих. Его толкали, задевали оружием. Длинные римские ножны били его по ногам.

«Никакого почтения», – горько думал он про себя. – «А я бросил все ради них».

Он был знатен, принадлежал не просто к роду Левитов, а к роду Аарона, из которого даже при римлянах избирался первосвященник. Но он лишился всего из-за пагубной страсти к вину и игре в кости, пристал к Египтянину, и теперь уже считал сам и старался внушить другим, что потерял все ради святого дела.

Он последним дошел до окраины Иерусалима.

Толпа впереди, двигающаяся и колыхающаяся, скрывала от него происходящее, а из общего гула он не мог расслышать ни слова.

– Раббони, – с арамейским акцентом окликнул его юноша.

– Иисус? Как все прошло? Расскажи, – старик тер грудь уже по привычке. Дыхание его выровнялось.

– Все получилось по слову твоему, раббони.

– Он положил сначала одежды свои на осла? – это интересовало старика больше всего, потому что это было одним из знамений пришествия царя-спасителя.

– Да, раббони.

– Был ли осел молод?

– Только что объезжен, раббони. Я разбираюсь в этом.

– Был он сын подъяремной? Это очень важно, – старик по привычки поднял кверху палец.

– Да, раббони. Я купил его у водоноса, и рядом, в узде, стояла его мать.

– Ты очень неглуп, хоть ты и из Галилеи. Уф. Все свершилось ко славе Господа. Теперь можно и не спешить. Пойдем медленнее и повторим псалом Давида, данный нам в преддверии сына его посланного. Начинай же, Иисус.

– О, Господи, спаси же, о Господи, споспешествуй же. Благословен грядущий во имя Господне!

– Да. Ты хорошо пропел, и, главное, вовремя. И голова твоя светлая и ум острый. Господь Бог вдохновляет тебя на слова правильные и мысли нужные. Пойдем же дальше, что-то там скопление народа, и все невозделанные. Что ж, труда не будет.

Иисус прошел вперед быстрым шагом и, дойдя до толпы, стал проталкиваться между ними, пробивая путь своему учителю. Он то и дело оглядывался назад, убеждаясь, что тот не отстает.

– Не бойся, дщерь Сионова, Царь твой грядет на молодом осле, – громким, хорошо поставленным голосом заговорил старик, как делают это книжники в молитвенных домах. – О, Господи, спаси же, о, Господи, поспешествуй же. Благословен Грядущий во имя твое.

На этот голос люди оборачивались, смотрели на них и почтительно расступались.

– Равви, – из толпы протиснулся к ним один из сподвижников старика, молодой, худой и низкорослый человек из книжников-недоучек. – Все свершилось по Писанию: Еги…Господь наш исцелил слепого и хромого. Слышишь, как его славят?

Старик недовольно посмотрел на говорившего и пошел, обходя толпу, в сторону города.

Благодаря этому, он вскоре оказался между Иерусалимом и огромной толпой, состоявшей из восставших и горожан, приветствующих победителей.

– Осанна! – закричал старик. – Благословен царь израильский из семени Давида! Благословен Грядущий во имя Господне.

– Осанна в вышних! – подхватили из толпы.

Вся толпы заколыхалась, стала двигаться, вытягиваться, освобождая проход, и по нему на молодом осле, то и дело сбивающимуся с шага, поехал Египтянин, все мысли, чувства и стремления которого летели вперед стрелой. Но он старался держаться важно, дышать ровно и смотреть вперед царственным взором.

– Благословенно грядущее во имя Господа, царство отца нашего Давида.

Толпа кричала, радуясь, повстанцы бряцали оружием на римский манер, стуча мечами по щитам.

– Раббони, осторожнее, – Иисус сдерживал напирающих людей, чтобы они не сбили и не затоптали старика.

– Осанна!

Старик, словно вдохновенно, сорвал со своих плеч верхнюю одежду и бросил под ноги ослику. Животное в который раз сбилось с шага, а люди вокруг, словно по команде, тоже стали стаскивать с плеч одежды и стелить на землю.

Скоро весь путь до города устлали разноцветные ткани! Красный римский плащ, зеленый иудейский халат; серое, полосатое; платки, накидки.

Ослик, напуганный всем этим, впал в то состояние, когда его не сдвинуть даже слону.

Напрасно Египтянин дергал повод, напрасно колотил пятками в бока. Ослик, вздрагивая всем телом, крепко уперся в землю всеми четырьмя ногами и жалобно заревел, прижимая длинные уши.

– Ты же царь, прикажи животному идти, – насмешливо закричал из толпы чей-то голос.

– Над ослами не царствую, – громко закричал в ответ Египтянин, проворно слез с осла и быстро пошел вперед, небрежно попирая ногами устланные одежды.

Толпа заревела восторженно. Пальмовые и миртовые ветви полетели под ноги народного вождя. Старик только покрякивал и кашлял, когда Египтянин проходил мимо него.

Но в целом он был доволен. Египтянин, конечно же, глуп и горяч для царствования. Но со времен Самуила, божьи пророки не раз творили властелина из людей земли. За Египтянином стоит народ, его признали вождем сыновья Иуды Гавланита, среди его сподвижников есть книжники, за ним пошли не воинственные, презирающие мир, ессеи. Он истинный вождь страны.

Он умеет вести за собой, он одаренный полководец. Он победитель! Он изгнал из Иерусалима римский гарнизон. Он будет царем!

В город старик вошел последним, сопровождаемый только Иисусом. Лишь женщины и старики шли вместе с ним, переговариваясь о нынешних переменах.

Старик не слушал никого. Он спешил. Дом, в котором остановился Египтянин, снимал римский легат, начальник гарнизона, погибший вчера. Старик же выбрал себе дом рядом, принадлежавший начальнику сборщиков пошлин, главному мытарю Иудеи. Сам главный мытарь бежал, скрылся вначале восстания, потеряв в уличной бойне сыновей и зятя.

Ближайшее окружение старика заполонило некогда богатый дом, и пока он сам удалился для отдыха в спальню, все они: нищие и недоучки, разбрелись по комнатам, в поисках ценного. Только Иисус, думая о всех, отправился на поиски съестного. Спустившись в подвал, он нашел там муку, вино, крупы и вяленое и соленое мясо. Там же он увидел в углу корзины для субботней трапезы, и так, как приближался Шаббат, решил взять, тем более, что солома, необходимая для них, лежала тут же, под ногами.

Сгребая солому в кучу, чтобы было удобнее собрать ее, Иисус заметил кусок ткани в зеленую и белую полоску, выглядывавший из-за корзин. Сдвинув их в сторону, Иисус потянул за ткань. Гора сложенных друг на друга ящиков закачалась, мешки с мукой накренились, и все рухнуло, обрушилось и разломалось. Мешковина лопнула, белая пыль взвилась в воздух, и когда все осело, среди рухнувшей бесформенной кучи, поднялся человек, испуганно озираясь. Был он белый от муки и страха.

Иисус схватился за пояс, где висел большой галилейский нож. Человек резко подался к стене, еще больше перепуганный этим движением.

Иисус ободрился и миролюбиво развел руки.

– Кто ты? – стараясь говорить приветливо, спросил он. – Как твое имя?

– Закхей, – голос человека дрожал и звучал сипло и сдавленно от страха.

– Ты хозяин? Не бойся, я не обижу тебя.

– Нет, я сын его.

– Сын мытаря Фалева? Ух ты.

– Я не виноват. Я только помогал отцу. Ведь в Законе сказано: сын, да поможет отцу во всем. Правда?