Грёзы сбываются, Билли. Но… Так, а ну-ка закати губу, Харгроув и съеби. Возможно, тебе будет после ужасно плохо и возможно, тебя даже стошнит, но ты не имеешь грёбаного права на это всё, кусок ты, дерьма.
— Макс. — Парень чуть отстранился и постарался сказать помягче, сглатывая слюну, чтобы не пугать ещё больше и без того белую, как скатерть девчонку. — Если этот выкидон был твоей очередной хуёвой шуткой и ты не хочешь..... давай… давай… — Харгроув перевёл сбитое дыхание. — Мы просто всё забудем и больше никогда не будет такой хуйни между нами?.. — Он шептал ей это в висок.
Между нами....... — Эта фраза сильно ударила по мозгам обоих. А серьёзно, может быть хватит врать? И стоит прямо посмотреть на вещи? То, что происходило, происходит и будет происходить между ними — это нельзя забыть. Ну или вы, ребята, сразу копайте себе могилы и ложитесь в них, ожидая старой костлявой подруги, неужели вы и правда надеетесь на то, что сможете нормально и спокойно жить, ингорировать это «между»?..
— Билли, я не совсем пошутила. Чёрт, прости, я...... — Девчонка тихо закряхтела, а после зажмурила глаза и быстро протораторила. — Яхочутебя.
Широкая ладонь накрыла красную щеку. Большой палец ощупывал нос, глаз, бровь.
Билли резко поднялся и направился в свою комнату.
Макс осталась лежать, застыв обнажённой греческой статуей.
— Билли, ты куда?.. — Макс вдруг стало холодно, они ещё и окна не закрыли на первом этаже. Будет сквозняк.
— Пятый пункт, о котором я тебе не сказал тогда, потому что, блять… — Харгроув начал снимать футболку через голову. — Предыдущие ему бы противоречили. — Отбросив верхнюю одежду, сняв ремень и джинсы, Билли наконец приблизился к удивлённой девчонке, принося с собой долгожданное тепло. — Гандоны, Макс. Запомни, никогда, никогда нельзя трахаться без них. Ни в первый, ни в последний раз. Потому что парни долбоёбы и в случае непредвиденных обстоятельств, «не могут», а обязательно кидают. — Макс уставилась сначала на голый торс Харгроува, а потом на блестящий серебряный пакетик в его руке.
— Билли, но я не собиралась спать с другими… — Макс понимала, что это объяснение, часть полового воспитания, кстати о котором им и в школе один раз намекали, но Билли сказал это так, будто…
— Я люблю тебя. Да, знаю, но Макс, если ты сейчас залетишь, это будет слишком весело, поэтому между нами будет ещё вот этот «старичок». — Серьёзно ответил Билли.
Да похрен, пусть это и не очень правильно, но Билли давным-давно взял всю ответственность на себя за них обоих. Потому его лидерская сторона иногда подавляла собой окружающих. Билли это ничуть не смущало.
Макс глубоко вздохнула и коротко кивнула в ответ.
Так-так. Успокойся, успокойся. Это Билли, всё замечательно и очень хо-ро-шо. Макс, чего ты трусишь…
— Ладно… Тебе точно удобно? Может подушку там подложить, я не знаю… — Билли был смущен не меньше. — Точно не холодно? — Когда ужасно горячие руки коснулись талии девчонки, последняя отрицательно покачала головой.
Макс набрала полную грудь воздуха, когда почувствовала между ног осторожное касание руки Харгроува.
— Чёрт… нужно было смазку… блять, взять… — Билли задумчиво фыркнул. — Окей, пойдём естественным путём. — Харгроув перекинул ноги Макс через свои плечи, припав губами к её животу, чуть ниже пупка.
Внутри Макс всё сжалось, будто бы она кол проглотила.
Поцелуи были долгими и спускались на каждый дюйм ниже и ещё чуть ниже. Макс казалось, что её пытают током, но очень приятным током. Каждый разряд был чересчур ласков.
— Вот же паршивка, ты всё-таки трогала мой станок?!
Заметил.
— Конечно, я заметил. — Словно прочитав мысль Макс, ответил Билли. В голубых глазах промелькнул странный блеск.
— Я ничего не БРАЛА… — Макс закатила глаза и стиснула зубы, сквозь которые вылезла одна единственная фраза. — ЁПТТВОЮМАТЬ. — А после она вцепилась в волосы Билли, одновременно с этим пытаясь отползти чуть выше, но он точно так же вцепился пальцами в её задницу, так что, Макс, не получится, ибо нефиг пользоваться чужими вещами. Билли параллельно ещё умудрялся ухмыляться.
Девчонка прогнулась в пояснице, шумно дыша и еле-еле сдерживая маты сквозь закушенные губы. С каждой секундой внутри разгорался огонь, чувство смущения вообще давным-давно сгорело. А на задворках сознания вспыхнула ужасно сладкая мысль, пропитанная духом соревнования.
Посмотрю я на тебя, Билли… Когда ты будешь стонать и материться от моего… Чёрт…
В голове всё смешалось, когда Мэйфилд настиг первый в жизни оргазм.
Сейчас она была вся горячая, разомлевшая и часто-часто дышащая. Совсем такая же, какой её представлял в своей голове Билли много ночей подряд.
Хотя, если честно, для Билли это была та ещё пытка. Сняв бельё и зашелестев фольгой, Харгроув уставился на Макс.
В голубых глазах обоих блестел далеко не добрый огонь.
Сейчас им стало абсолютно похуй на моральные и общественные нормы, на ад и рай, потому что в последнем они уже находятся. А сатана бы охуел и вздёрнулся от характеров обоих.
Макс облизала нижнюю губу Билли, впиваясь ногтями в его голую спину. Харгроув что-то промычал, а после резко прильнул губами к ушной раковине рыжеволосой. Его руки в это время придерживали её ноги. С каждым вздохом приходил очередной стон, а на плечах и лопатках Билли появлялись новые красные полосы от ногтей младшей.
Кстати, шея всё-таки оказалась вся в лиловых и фиолетовых пятнах. Да посрать.
Кончив Билли не мог понять одного.
Он уже сошёл с ума или продолжает сходить? С другой стороны, это может быть и совершенно не важно. Ведь у его безумия, его креста, его занозы в пятке, его ужасной бестии, такие красивые глаза, мягкие губы и «пиздец, Макс, ты мне всю спину расписала» милые пальчики с острыми ноготочками.
Билли Харгроув думал, что всё контролирует и всё в его руках, угу, как же.
Сейчас он лежал сонливый и по-настоящему счастливый на груди этой девчонки, слушая успокаивающий стук её сердца.
В общем, вечер и ночь субботы эти двое провожали, дрыхнув в коридоре дома, на втором этаже.
====== Пять лет спустя ======
Калифорнийское солнце палило, людей в это время дня мало встретишь на улицах, в квартире же стояла ужасная духота. Стрелки на винтажных часах пробили полдень.
Макс сидела за столом их небольшой, но довольно уютной кухоньки и дописывала на печатной машинке курсовую работу по извечно журналистской проблеме — «Влияние СМИ на американского гражданина». Сложившись в четверо на этой малюсенькой табуретке, девчонка нахмурила брови и обдумывала финальный абзац.
Кстати, это была уже не нескладная рыжая девчонка с веснушками на всём лице, а красивая, изящная двадцатиоднолетняя девушка. Хотя волосы были по-прежнему цвета январского костра, в росте она так и не прибавила, а веснушки расползлись на плечи и даже ноги.
Да, они всё-таки вернулись в Калифорнию, два года прожив в Сан-Франциско, где Макс закончила старшую школу, а следующие три года провели в Санта-Монике, где вдвоём поступили на первый курс журфака, на котором Билли был самым старым (ему исполнилось двадцать шесть в прошлом августе), а Макс самой мелкой в потоке. Учась и параллельно работая, они оба, наконец, смогли накопить на квартиру, пускай маленькую и старую, зато в центре города, и купили её буквально два месяца назад. Для всех окружающих они были «однофамильцами», ведь несмотря на стукнувшее совершеннолетие Макс не стала менять в собственных документах «Максин Харгроув» на «Максин Мэйфилд» почему-то. Тем не менее к ней по-прежнему не могли подкатывать парни, потому что в тот же момент их носы знакомились с кафельной плиткой в мужском туалете. Догадываетесь, кто был инициатором данной «романтической встречи»?.. Позднее, на второй год обучения университетские сплетни и слухи донесли самым любопытным, что фамилия «Харгроув» весьма редкая, и оба её носителя приехали издалека, являясь друг другу ни кем иным, как братом и сестрой. Вся мужская половина заведения тут же оставила мечту «поближе узнать» Макс, а вот женская всё ещё на что-то надеялась, хотя бы на одно свидание или, чёрт возьми, обычный перепихон с её старшим братцем.
