Озеро, про которое она спрашивала, с богатой солью водой, раньше было источником соли для всей деревни. Добывали в нем соль для себя и возили на продажу. Все поменялось с тех пор, как завелось в нем неведомое чудище, распугавшее всех добытчиков. Ни кто его толком описать не мог, но те, кто, как они говорили, видел чудище, сказывали, что было оно саженей десять в длину, с блестящей на солнце чешуей и с глазами, наводящими ужас. Временами, подбираясь ближе к берегу, оно, по словам очевидцев, открывало широкую зубастую пасть и с диким рыком бросалась в сторону расположившихся на берегу. Ни кто не решался подойти к берегу ближе, чем на сотню шагов. Впрочем, на берег чудище никогда не выползало. Откуда чудище взялось и как смогло выжить в соленой до невозможности воде озера – никто не знал, но покидать озеро чудище не собиралось. А у людей пропал источник заработка, да и с солью возникали перебои – никто не решался добывать соль рядом с таким злобным соседом, так что приходилось теперь закупать её у заезжих торговцев.
Вот и сейчас Дарью интересовало соленое озеро больше как источник соли, а не как место обитания чудища.
– Да ничего не сказывают! – ответил Семён. – Не ходит к нему никто.
Дожевав кусок пирога, он все же вспомнил:
– Афанасий сказывал, что другое чудище появилось.
– Новое?! – всплеснула руками Дарья. – От старого не избавились, а уже новое! Вот напасть. Так и совсем без соли останемся!
– Старое вроде как пропало, а новое появилось. Вот как он сказывал, – уточнил Семён.
– А новое-то откуда? – не унималась Дарья.
– Почем я знаю? – буркнул Семён. – Да вот только Афанасий сказал, что новое больше прежнего и чешуя словно золото блестит. А глазищи – еще страшнее чем у прежнего.
– Блестит! Блестела бы где в другом месте, а не в озере, – в сердцах проговорила Дарья и, продолжая вздыхать и охать, начала убирать со стола.
За окном засвистели птицы и Маринка, до этого момента спокойно помогавшая тетке Дарье убирать со стола, встрепенулась и выглянула в окно.
– Тетушка, дядюшка, – подала голос Маринка, – я пойду, погуляю?
– Пришел уже ухажер твой? – спросил Семён.
– Так я пойду? – не отвечая на вопрос, еще раз спросила Маринка.
– Иди уже! – неприветливо огрызнулась тетка Дарья. – Да чтоб дома не к утру была! Дел полон рот, а она с утра опять как сонная муха будет.
Долго Маринку уговаривать было не надо – схватив платок, она опрометью выскочила в сени и, чуть не опрокинув по пути кадушку, понеслась к калитке. Еще секунда – и калитка уже захлопнулась за выскочившей в неё Маринкой.
– Не доведет он её до добра, – обратилась к мужу Дарья. – Хоть бы ты ей сказал, а то молчишь, как воды в рот набрал.
– Да что ты к парню пристала? – ответил Семён. – Парень как парень.
– Парень как парень!– передразнила его Дарья. – А у парня в кармане вошь на аркане.
– Ничего! Наживет еще, – ответил с добродушной улыбкой Семён. – Егорка парень не ленивый. Да и голова ясная.
– Голова ясная, а жизнь прекрасная! – снова огрызнулась Дарья.– То-то он тебя с этой ясной головой языка-то лишил!
– Скажешь тоже – лишил. Ну, обомлел маленько! – все так же добродушно улыбаясь, промолвил Семён. – Саму-то водой отливать пришлось. Али забыла?
Оба вспомнили озорство Егора, когда тот, разодетый в самую страшную нечисть, напугал главу семейства и его супругу. Семён, который действительно после шутки Егора с полчаса ничего не мог толком сказать, а только всплескивал руками и мычал как теленок, пытаясь проговорить хоть слово, сейчас вспоминал этот случай, слегка посмеиваясь в густую окладистую бороду. Делал он это тихо, чтобы не раздражать свою жену, которая, первой увидев в залитом лунным светом окне рогато-бородатую черную рожицу с горящими глазами, только и успела, что громко вскрикнуть и упасть в обморок тут же у окна. Пришла в себя она после того, как Семён вылил на неё ковш холодной воды и, несвязно мыча, начал трясти её как березку.
Впрочем, Дарья тоже давно перестала злиться на Егора, тем более, что свои сыновья ровным характером не отличались и, порой, шутили над соседями так, что краснеть за них приходилось и ей и Семёну. Вот и сейчас, отвернувшись от мужа и протирая посуду полотенцем, Дарья с улыбкой и беззлобно вспомнила тот давний случай, словно это было нечто забавное.
А пока между супругами продолжался этот разговор, Маринка с Егором уже были на другом конце деревни, где у околицы собралась дружная молодежная ватага и уже переливался звонкий смех.
Глава 3. Шахта
Егор с Маринкой уже как два часа ходили по лесу, собирая грибы. Собственно грибов они уже давно набрали по полному лукошку, но, тем не менее, продолжали неспешно бродить по лесу, совершенно не задумываясь о времени и о необходимости возвращаться домой. Да и стоило ли им, двум молодым людям, куда-то спешить? Верный, оправдывая свою кличку, ни на шаг не отставал от Егора, по пятам следуя за ним.
Так, продвигаясь шаг за шагом, незаметно они подошли к старой, уже давно заброшенной шахте. Когда-то, так давно, что никто и не упомнит, в глубине пещеры нашли богатые залежи железной руды. Со временем выработка пошла на убыль, а после того, как начались обвалы да люди пропадать начали – шахту вообще закрыли от греха подальше. Сейчас вход в шахту был закрыт шаткой деревянной стеной. Сколоченная из грубых досок ветхая от времени дверь, прикрывающая вход в шахту, висела на полусгнивших петлях и, казалось, что она вот-вот отвалится.
– А ведь здесь пропали мои родители! – произнес Егор.
Он немного помолчал и продолжил:
– И твои тоже.
Действительно, и Егор и Маринка были сиротами. И у него и у неё родители сгинули в забое. Их так и не нашли.
Егор тронул дверь в шахту. Она скрипнула и, словно от толчка чьей-то сильной руки или порыва ветра, вдруг дунувшего из глубины шахты, открылась перед Егором и Маринкой. Егор от неожиданности отступил назад и, поскользнувшись, упал. Встав, Егор отряхнулся и заглянул в зияющую темноту дверного проема. Верный же недовольно зарычал, оскалив свои клыки. Затем, резко развернувшись, он встал в боевую стойку и вытянулся в сторону леса. Шерсть его вздыбилась и он весь напрягся, словно перед ним стоял страшный, но невидимый враг.
Егор оглянулся, но никого не увидел. Тем не менее, холодок пробежал по его спине. То, что он ничего не смог разглядеть в лесу, настораживало. Верный просто так рычать бы не стал.
– Пойдем отсюда, Егорушка, – прерывающимся голосом попросила Маринка. – Пойдем! Нехорошее это место!
– Пойдем, – согласился Егор.
Он уже было собрался прикрыть дверь, взявшись за неё рукой, но неожиданный шум со стороны леса привлек его внимание. Егор резко обернулся. Нет, слух не обманул его – прямо на опушке леса за кустом орешника стоял огромный бурый медведь. Именно на него и смотрел, не отрываясь Верный.
Это был не просто медведь, которых Егор видел в лесу не раз и не особо их боялся. Это был медведь-шатун, превосходящий размером всех обычно виденных Егором. Но, как показалось Егору, он видел этого зверя раньше. Он помнил эти горящие злобой глаза, эту источающую густую слюну, страшную, с желтыми оскаленными клыками, пасть.
– В пещеру. Быстро, – прошептал Егор еще ничего не понимающей Маринке и, схватив её за руку, силой втащил её в распахнутую дверь, преодолевая сопротивление и не давая опомниться.
– Верный, ко мне, – выкрикнул он, но собака уже неслась в сторону зверя. Вряд ли Верный мог остановить огромного разъяренного медведя, так что время нельзя было тратить даром. Егор, не теряя ни секунды, захлопнул дверь и, быстро оглянувшись, подобрал так удачно лежавший рядом обрубок бруска. Брусок он вложил в проушины двери и, убедившись, что брусок сидит крепко, оглянулся на Маринку. Она, еще не успев ничего понять и прийти в себя от произошедшего, смотрела на Егора испуганным взглядом.
Но сказать Маринке Егор ничего не успел. Снаружи, словно от внезапно надвигающегося урагана, раздался треск и, уже через секунду в запертую дверь ударился кто-то огромный и страшный. Медведь, а это несомненно было он, отмахнувшись от собаки, словно от назойливой мухи, с силой несколько раз ударился в запертую дверь, но она, словно заколдованная, выдержала этот страшный натиск. Полусгнившая и ветхая на вид, на почти сгнивших петлях и запертая только на такой же ветхий брусок, треща и угрожая вот-вот рассыпаться, она выдержала и продолжала стоять на своем месте.
