– Ты не должна винить себя, – мягко произносит он. – Ни за что из того, что произошло.

– Мне нужно уничтожить ее, – говорю я.

Он отстраняется и обхватывает мое лицо своими сильными руками.

– Нет, Сейди. Тебе не нужно ее уничтожать. В этой картине нет ничего плохого. Ты же художник.

– Я ненавижу то, как твои родители отнеслись ко всему этому. Я хочу, чтобы они были частью жизни нашего ребенка. Хочу, чтобы они радовались, когда он родится. Не хочу, чтобы весь этот негатив омрачал наше счастливое время, Дэйл, но я не могу винить их за то, что они чувствуют. Я знала, что так и случится.

– Знаю, милая. И я не хочу, чтобы ты об этом беспокоилась. Я просто хочу, чтобы ты сосредоточилась на вынашивании нашего ребенка и чувствовала себя счастливой. Остальное решится само собой. Доверься мне.

– Да, – мягко отвечаю я, поглаживая его щеку пальцами. – Но ты это сказал о Картере, и он все еще избегает нашего дома, будто чумы или чего-то в этом роде.

– Это я возьму на себя, – решительно говорит Дэйл.

Мои глаза наполняются слезами.

– Я скучаю по нему, – признаюсь. – И я ненавижу, что то, о чем мы все договорились, встало между вами. Никогда не прощу себя, если вы, ребята, не сможете вернуть ту близость, что всегда была между вами.

– Мы вернем, – отвечает Дэйл со всей уверенностью, которая есть в его сердце, хотя в нем есть столько же сомнений, как и в моем.

– Я не должна скучать по нему, – проговариваю я, отворачиваясь от Дэйла. – Чувствую себя виноватой за это.

Он тянется ко мне, прижимая к себе и крепко обнимая.

– Я не хочу, чтобы ты себя плохо чувствовала, детка.

– Знаю. Ты и этот ребенок – это все для меня… просто я…

Останавливаюсь, потому что не знаю, как все объяснить, не причинив боль своему любимому мужу.

– У тебя так же есть чувства и к Картеру?

– Да. Я не думала, что это произойдет, – признаюсь, всматриваясь в его лицо, в поисках того, как на него повлияет мое признание.

Иногда честность, даже из самых лучших побуждений, может привести к ужасным последствиям. Моя рука лежит на его щеке. Она такая теплая и немного царапается. Задерживаю на секунду дыхание, боясь того, что скажет Дэйл.

Ответом Дэйла становится поцелуй, такой мягкий и нежный на моих губах.

– Я знаю, Сейди. Знаю, что вы не хотели, чтобы это произошло, и понимаю, почему так случилось. Мы все разделили нечто такое личное и удивительное. Ты узнала Картера с такой стороны, с какой обычно не происходит знакомство. Я не виню тебя или брата. Я даже не могу винить себя за то, что первый придумал этот план.

– И что же ты тогда чувствуешь? – спрашиваю я.

– Я чувствую, что мне нужно сказать Картеру, что он должен вернуть свою задницу домой.

Киваю. Это то, чего я хочу.

– Мы семья, – тихо признается Дэйл. – Как бы это ни работало для нас, мы должны быть вместе.

Бывают дни, когда я убеждаю себя, что для счастья мне будет достаточно того, что я сейчас имею. Дэйл и наш ребенок. Наша маленькая семья в нашем маленьком доме. Я бы учила его рисовать, а Дэйл учил бы как отбивать мяч в бейсболе. Все как у всех. Мама и папа. Ребенок, который бы ходил в школу, где учатся дети из таких же обычных семей. Но без Картера мир никогда не будет играть всеми красками. Ни для меня, ни для Дэйла, ни для ребенка.

Единственный, кто может сделать нашу семью цельной – это Картер.

Картер – недостающий фрагмент пазла.

ГЛАВА 23

Картер

Я понял, что что-то случилось, когда увидел все эти пропущенные звонки на телефоне. Просто вырубился на несколько часов, наверстывая часы после трудовой недели. Два пропущенных звонка от Дэйла и двенадцать от родителей.

Мама застала меня врасплох своим тринадцатым звонком, пока я раздумывал, кому перезвонить первым.

– Привет, мам, – поприветствовал ее я.

Я не видел своих родителей уже несколько месяцев. Последний раз это было, когда я только вернулся из Ирака, и заехал на один вечер. Это было до всего этого безумия с Дэйлом и Сейди. С тех пор я чувствовал себя некомфортно, когда они задавали вопросы. Я не лгал, и если быть честным, даже отрицать правду для меня не очень удобно.

– Мы знаем, – сразу начинает она.

Ее голос звучит по-другому, будто она плачет. Я чувствую, словно мое сердце пропускает удар. Так вот из-за чего все эти безумные звонки.

– Знаете что, мам?

– О Сейди и о ребенке, которого она носит. Как ты мог, Картер?

Черт возьми. Как они узнали?

– Как я мог, что?

– Жена твоего брата беременна от тебя! Вы все трое разумные личности, но ухитрились поступить очень глупо.

– Дэйл и Сейди хотели завести ребенка, но у них не получалось, – медленно проговариваю я.

Мне не нравится то, что я разочаровываю родителей. С тех пор как я был молодым, всегда принимал верные и честные решения, когда речь заходила о них.

– Разве ты не понимаешь: то, что вы совершили, разлучит вас всех.

– Это не так, мам, – возражаю я, но оглядывая свою дерьмовую съемную квартиру, знаю, что она права.

Я изолировал себя от сложившейся ситуации. Установил дистанцию между мной и своим братом из-за того, что мы все сделали. Мы договаривались, что это не произойдет, но это случилось.

– Когда ты последний раз виделся с Дэйлом и Сейди? – спрашивает она меня.

Я не хочу отвечать, потому что ответ докажет ее правоту.

– Разве ты не видишь, что это благо? У Дэйла будет ребенок, который станет его плотью и кровью.

– Ты имеешь в виду твоей плотью и кровью.

– Это одно и то же, – отвечаю я.

Мама раздраженно вздыхает.

– Это не так, Картер. Возможно, вы убедили самих себя, но ты и Дэйл – два совершенно разных человека. То, что вы однояйцевые близнецы не меняет этого факта.

Я уже собирался возразить ей, когда она продолжила.

– Мы также видели картину.

Снова, я не хочу предполагать, что она имеет в виду, но в глубине души, знаю. Хотя молчу.

– Почему ты так позировал Сейди, Картер? Разве ты не видел, как это неправильно?

Вот все дело. Они думают, что у нас был роман.

– Между нами ничего не было, мама. Я позировал Сейди, потому что она художник, которому нужна была модель.

– Ты брат ее мужа, – говорит мама. – Это неправильно, Картер. Если ей нужна была обнаженная модель, она должна была найти кого-нибудь другого.

Я помню тот день, когда она меня рисовала, ту тоску, которую я чувствовал к ней, то сексуальное напряжение, которое повисло между нами в комнате. Как бы я ни старался, я не могу забыть ничего, что произошло между нами.

– Мама, тебе нужно успокоиться, – советую я. – У тебя скоро появится внук. Что-то радостное, как это и было задумано.

– Вы, дети, думаете, что знаете о жизни все, но если бы это было так, вы бы не совершали такие глупости, подобные этой. Как ты можешь быть спокойным, если ты и твой брат готовы сделать то, что навсегда вобьет клин между вами? Мы не так вас воспитывали.

Я вздыхаю. Мама права. Мы всегда раньше делились со всем, что происходило. Мы обещали, что это не произойдет между нами, но это допустили. По крайней мере, я это сделал.

Если мама и папа когда-нибудь придут к согласию о том, что мы сделали, нам нужно показать им, что у нас все хорошо. Нам нужно доказать им, что рождение ребенка сделало нас ближе, а не разлучает.

– Вы воспитали нас в любви, мам. Мы делаем то же. Все дело в этом. Речь идет о любви.

– Правда? – недоверчиво спрашивает она. – Если речь идет о любви, тогда почему ты сидишь в маленькой грязной комнате, в то время как твой ребенок растет в другой части города?

Я оправдываюсь, чтобы закончить разговор. Потом сижу, глядя на телефон.

За последние несколько месяцев я убедил себя, что поступаю правильно. Сейди и Дэйлу нужно свободное пространство. Я мешал… даже стоял между ними, но скоро появится ребенок, и, несмотря на мои чувства к Сейди, мне нужно находиться там, ради моего брата и ребенка.