Картер на заднем дворе. Он устроился охранником в городе на неполный рабочий день, а в остальное время старается быть полезным по дому. Двор никогда не выглядел таким опрятным и ухоженным. Клянусь, на этой неделе он уже второй раз стрижет газон. Ему жарко, и он снял рубашку. Со спины он совершенно не похож на Дэйла. У него более мускулистые плечи и руки, бедра шире, а волосы все еще очень коротко подстрижены, так же, как и в день, когда он вернулся. Этот мужчина, брат моего мужа, не должен заставлять меня хотеть рассматривать его, но границы размываются, и я не знаю, как с этим справляться.

Картер проводит в доме больше времени, чем Дэйл, и хотя я знаю его совсем ничего, он кажется таким родным. Удобный. Безопасный. В те дни, когда я тружусь в студии, и Дэйл с Картером на работе, я чувствую себя потерянной. Когда они оба рядом со мной, кажется, будто они заполняют пустоту в моем сердце намного лучше, чем это делает только один из них.

Я стою у окна дольше, чем это полагается по правилам приличия, скрытая за шторами достаточно, чтобы беспокоиться о том, что Картер заметит меня. Он убирает траву в углу, где Дэйл устроил небольшой компостер, и я наблюдаю за тем, как струйка пота стекает между его лопатками.

Я знаю, как он пахнет. Этот мужчина – брат моего мужа. Я забираю грязную одежду из корзины для белья в его спальне и стараюсь этого не делать, но не могу не вдыхать его запах. Мускусный и мужской, знакомый и одновременно незнакомый. В голове что-то происходит, чего я не хочу, но не могу сопротивляться. У меня от всего этого кружится голова. Сумасшествие.

Я знаю, как пахнет сперма Картера. Когда она вытекает из меня ко мне в трусики, я касаюсь ее пальцами. Проделывать такие вещи с кем-то, с кем ты до этого даже не целовалась, кажется странным и неправильным, но одновременно и прекрасным.

Это все природа запретного плода делает меня настолько глупой?

Я не сплю ночами в своей постели, любуюсь мужем и люблю его всеми фибрами своей души, но в то же время думаю о Картере. Дэйл и я занимаемся любовью чаще, чем когда-либо прежде, словно я надеюсь, что каждый мой оргазм в объятьях Дэйла сотрет смущающие чувства к Картеру, но этого не происходит. Дэйл все еще в моем сердце. Он все еще в моих мыслях. Он – все для меня.

Но потом появляется Картер.

Можно ли чувствовать одно и то же по отношению к двум мужчинам в одно и то же время?

Любовь – такая сложная штука.

Сердце непредсказуемо.

Те вещи, что я узнаю.

Я знаю, что это неправильно, но в некотором роде, я чувствую, что Дэйл частично ответственен за все это. Это его идея размыла границы между всеми нами. Невозможно находиться в такой ситуации и быть полностью равнодушной. По крайней мере, это то, что я продолжаю себе повторять.

Картер продолжает стричь траву, усилие, что он делает, чтобы сдвинуть газонокосилку, заставляет мышцы у него на спине сокращаться. Я слышу, как он ворчит от усилий, и это отдается трепетом между моих ног. Я помню, как держусь на грани экстаза со спермой внутри меня, теплой струйкой вытекающей из киски. В большинстве случаев Дэйл заставляет меня кончить, касаясь, пытаясь увеличить шансы на зачатие. Я не могу отделить оргазм от спермы Картера. Эти две вещи неразрывны внутри меня, и это кажется опасным.

Тест сегодня утром снова показал отрицательный результат. Я взяла всю коробку и выбросила в мусорное ведро в гараже. Я не могу видеть ее еще в течение месяца. Глупая трата денег, но я должна сделать все возможное, чтобы не пасть ниже.

У меня нет сегодня желания рисовать, и я все еще лежу на кровати, лицом к окну и наблюдаю сквозь жалюзи, как солнце садится, когда Дэйл возвращается домой. Я слышу, как он идет через дом. Слышу его приглушенный разговор с братом. Его шаги раздаются на лестнице, и он открывает дверь с такой осторожностью, с какой только может. Думаю, он ожидает, что я буду спать. Я чувствую, как кровать прогибается, когда он садится, и слышу его глубокий вздох.

– Снова отрицательный? – спрашивает он.

Я поворачиваю к нему лицо.

– Да.

– Мы попробуем еще, сладкая.

Я качаю головой.

– Это не очень честно по отношению к Картеру.

– Он не хочет останавливаться, пока не получится, любимая.

Итак, они это уже обсудили. Я на самом деле не возражаю. Мне помогает то, что они выяснили, что находятся на одной волне до того, как Дэйл пришел поговорить со мной. Нет никакой дополнительной неопределенности в этой и без того нестабильной ситуации.

– Я не думаю, что то, что мы делаем, сработает, – мягко подвожу я.

Я не могу на него сейчас смотреть, но мне нужно все это сказать. Я не смогу это принять, если мы продолжим еще один месяц, и не сработает снова.

– Что ты имеешь в виду?

Дэйл кладет руку на мое бедро, и я накрываю ее своей. Он такой теплый и знакомый. Мой муж, который так много делает для меня.

– Каждая минута в этой банке снижает шансы на успех, – говорю я.

Дэйл какое-то время молчит. Хотела бы я узнать, о чем он думает. Хотела бы я знать, что у него на самом деле не сердце. Он повторяет мне снова и снова, что он полностью одобряет то, что мы делаем, но я никогда не буду знать наверняка. Эта неопределенность преследует меня каждый день.

Тишина давит на меня.

– Я думала об этом, – продолжаю я. – У Картера не было проблем, чтобы сделать той девушке ребенка.

Дэйл сжимает мое бедро.

– Я так не думаю, Сейди. То, что мы делаем… ну… это не совсем естественно, не так ли? Сам такой процесс, вероятно, снижает шансы на успех. Нам просто нужно больше времени.

– Я не думаю, что смогу, – возражаю я, – каждый раз… это…

Слезы снова льются из глаз, и рыдание срывается с моих губ.

– Эй.

Дэйл меняет свою позу, устраивается позади меня и укутывает в свои объятья.

– Я знаю, что это тяжело, Сейди, но тебя нельзя так себя изводить. Некоторым людям требуется время, и мы все должны быть терпеливыми.

Я качаю головой в отрицании.

– Может быть, нам надо начать рассматривать варианты усыновления, – шепчу я.

Мое сердце обливается кровью от разочарования, но я знаю, что больше не могу справляться с этим на протяжении еще нескольких месяцев.

– Это сработает.

Голос Дэйла звучит уверенно, но я в это не верю. На мой взгляд, мое чрево – темное и недосягаемое место. Там не может зародиться жизнь.

– Дело не в этом, – говорю я. – Я больше этого не вынесу… эти шприцы…

Я содрогаюсь. Совсем не так я представляла себе зачатие ребенка. Холодно и клинически, как и то, что Дэйл пытается доставить в это время удовольствие пальцами и голосом.

Проходят минуты. Дом погружен в тишину, слышно только наше дыхание и тиканье часов на лестничной площадке за пределами нашей спальни.

С соседнего двора раздается детский смех, и еще одна одинокая слеза скатывается по щеке, капая на мягкую подушку под головой.

– Что если мы попробуем по-другому? – мягко предлагает Дэйл.

В его словах чувствуется нервозность, и я задерживаю дыхание, потому что все в этой ситуации наполняет меня трепетом.

– Как?

Мой голос дрожит, и я сглатываю комок в горле. Я не хочу плакать в объятьях мужа, когда он делает все возможное для меня и даже больше. Я неблагодарная жена. Я его не заслуживаю.

Дэйл не говорит то, что, кажется, может переломить ход течения жизни. Его тело словно одеревенело позади моего, полное напряжения.

– Я боюсь… – все-таки начинает он. – Боюсь озвучить то, за что ты можешь возненавидеть меня.

Мое сердце проваливается в пропасть. Слышать признание Дэйла в том, что он тоже не совсем уверен во всем этом, вызывает боль в моей груди.

– Я люблю тебя, – мягко признаюсь я. – Ничто из того, что ты можешь сказать мне, не изменит этого.

Он гладит меня по волосам, мою руку. Проходят секунды, и я чувствую, как он борется сам с собой.

– Что если ты и Картер…

Он останавливается. Ждет.

Мое сердце, кажется, останавливается.