Без видимых потрясений, но с регулярными случайностями, которые обрушивались почему-то исключительно на «бессмертных» Земля существовала около семидесяти лет. «Бессмертные» старались особо не привлекать к себе внимание. Но истории с подросшими детьми начали просачиваться в прессу. Появлялись гневные статьи отвергнутых детей, которые чувствовали себя использованными и выброшенными игрушками. Нашлись сказочники, утверждающие, что богатая «бессмертная» пара пыталась купить их любимую дочь или сына, а когда несчастные родители с негодованием отказались от подобной выгодной сделки, богатеи будто бы воровали младенцев, и им всё сходило с рук. В народе снова забурлило негодование, но обострять конфликт никто не торопился.

Именно на волне этого недовольства в одном из американских штатов нашелся фанатично настроенный ученый Салан Тафиг, который считал своей миссией извести «бессмертных». Он модифицировал штамм «свиного» гриппа, усилил и укрепил его структуру, продлив инкубационный период до года, отправился в Малайзию, куда чаще всего ездили «бессмертные» за детьми, потому что именно в этой стране правительство первым решило зарабатывать на детях хорошие деньги, быстренько состряпав юридическую базу для этого процесса. В течение месяца под видом вакцинации от кори он инфицировал треть взрослых жителей страны и 70 % детей.

Через год, когда болезнь проявилась, 99 % населения Малайзии умерли, около сотни детей, усыновленных «бессмертными», тоже, им не смогли помочь даже деньги и связи приемных родителей. На что было рассчитывать простым людям, которые успели вступить в контакт с заражёнными? Не на что! В 2153 году разразилась страшнейшая пандемия в истории человечества. На её фоне даже чума, выкашивающая в средние века целые города, кажется легкой простудой.

Болезнь и смерть свирепствовали в мире в течение 3 лет. У оставшихся в живых восьмисот тысяч человек смог вовремя и правильно настроиться иммунитет. Эволюция в действии – выжили сильнейшие особи, а точнее обладающие наибольшей адаптивностью.

Никто из «бессмертных» же не заболел, механизмы «гормональной стерилизации» защитили нас от этой страшной болезни. До сих пор не понимаю, на что рассчитывал Салан, он ведь знал, что мы не болеем. Может быть, на разрушительную силу своего вируса?

Мои родители, как и большинство их знакомых не особо переживали за людей, уже тогда мы были противоположными полюсами Земли, но вот привычный уклад жизни их волновал. Так что можно сказать мы пострадали от болезни Салана, но только косвенно.

Салан Тафиг просчитался. Он стал палачом, но не «бессмертных», а всего человечества.

Земля опустела, оставшиеся в живых люди пытались сгруппироваться, началась крупная волна миграции. Надо ли говорить, что границы стран стерлись. Как много тысяч лет назад в Древней Греции существовали города-государства, так и после пандемии Салана образовывались городские конгломераты. Люди тянулись туда, где еще остались люди, есть жилье, электростанции, средства передвижения, одним словом туда, где можно наладить быт. Вокруг таких городов вспахивались земли, разводили животных. Много ли нужно восьмистам тысячам человек? Не очень, в основном это поддержка собратьев по несчастью и еда. Большинство людей потеряли своих друзей, родственников, на их руках умирали дети. И вот этим одиноким, несчастным испуганным людям предстояло бороться за выживание человеческого рода.

Как вы понимаете, больше всего должны были пострадать густонаселенные города, где огромное число потенциальных переносчиков и бешеный ритм жизни. С Китаем не могли справиться ни экономические санкции, ни политическая изоляция, но за полтора года болезнь практически уничтожила древнейшую цивилизацию планеты, ее промышленную кузницу и, казалось бы, неиссякаемый источник трудовых ресурсов. Кое-где в отдаленных деревушках люди пытались сохранить жизнь, и им это удалось, но стремясь оградить себя от нежелательных контактов, они терял связь с внешним миром, и мир забывал о них навсегда. Таких людей, живущих без связи, без общения с другими выжившими стали называть неучтенными.

В Индии с ее жарким и влажным климатом дело обстояло еще хуже. Полуостров Индостан опустел быстро, оттуда болезнь со скоростью спринтера пробежала по Южной Азии на Запад в Африку, оставляя за собой тишину и покой.

В Северной Америке жизнь осталась на побережьях. Причем, если у Тихого океана всего одна группа не больше двух тысяч человек обосновалась в Сиэтле, то на Западном побережье, можно сказать, жизнь кипела. Вашингтон и Галифакс с каждым годом привлекали все больше и больше человек, и к 2165 году это уже были города сто тысячники, что по тем временам являлось огромным достижением.

В Южной Америке в течение десяти лет все выжившие постепенно стеклись в два города на побережьях Атлантического и Тихого океанов соответственно: Порту-Алегри и Гуаякиль. Если кто и остался еще на континенте, то просто потеряли связь с цивилизацией.

В Европе какие-то поселки остались в Альпах, на Скандинавском полуострове, из городов самыми крупными стали Кале и Бари.

Британские острова опустели. В 2153 году из полутора тысяч «бессмертных» планеты в Великобритании проживало почти четыреста. На них работал огромный штат обслуживающего персонала и всяческих помощников. В пригороде Брайтона «бессмертные» образовали целое поселение, где комфортно жили в окружении вышколенной английской прислуги. Это был целый мир со своими интригами, развлечениями и модными тенденциями. К несчастью именно в начале 50-х годов 22 века в среде брайтоновских «бессмертных» стало модно усыновлять малазийских малышей.

Всё население британских островов сгорело в очаге пандемии в течение года. Их жителей не принимали ни в одном порту мира. Многие британские лайнеры, которым не давали разрешения на посадку, разбивались в попытке приземлиться самостоятельно или из-за опустевших баков. В Ла-Манше вплоть до 2160 года дежурили военные корабли, без предупреждения отправляющие на дно любые суда, которые пытались добраться до французских берегов. Это были жестокие времена, но речь шла о выживании человечества.

Япония с ее технологиями, восточным трудолюбием и дисциплиной, традиционной закрытостью от внешнего мира, имела шанс спастись. И она им воспользовалась. Правда японцы слишком поздно поняли всю степень опасности, и упустили время. Токио очень быстро стал центром эпидемии, и щупальца болезни стали расползаться по стране, но правительство смогло организовать эвакуацию здорового населения на остров Хоккайдо, который с тех пор остаётся центром высокотехнологичного производства всего мира и последним оплотом японской цивилизации.

Новая Зеландия, многие острова Океании практически не пострадали, ведь всё, что от них требовалось, вовремя закрыть все порты и никого не принимать. С этой задачей они справились прекрасно.

После завершения пандемии стало понятно, что практически все экономики мира в руинах. Людей нет, некому добывать ресурсы, обеспечивать бесперебойное производство, обслуживать, я уже молчу о мыльных пузырях типа бирж, большого спорта или шоу-бизнеса. Все это оказалось никому не нужным хламом. Тогда люди нуждались в еде, тепле и лекарствах. К счастью повсюду была масса бесхозных домов, полностью укомплектованных бытовой техникой, утварью, мебелью и даже одеждой. Повсюду стояли бесхозные машины. Хорошо, что к тому времени практически все автомобили и многие дома перешли на использование солнечных батарей, а бензиновые и дизельные двигатели канули в лету.

Вещами, на которые когда-то годами копили, брали в кредит, теперь можно было пользоваться совершенно бесплатно, и платить никому не надо, просто некому.

В это странное время деньги стали терять свою ценность. Важнее были уже продукты, а не разноцветные фантики. В таких условиях богатство «бессмертных» не могло обеспечить нам комфортное существование. Мы теряли власть. И теперь уже наше выживание было под угрозой. За почти век безделья мы привыкли, что для нас все делают: готовят еду, убирают наши дома, возят нас на машинах, самолетах, яхтах.