Она с невинным и несчастным видом похлопала длинными ресничками и надула губки бантиком, что я тут же согласился.

Конечно, одним кофе не обошлось. Я угостил ее шампанским, потом оказалось, что она половину меню никогда не пробовала, но всегда мечтала. Я был рад стать для нее волшебником. Еще я заметил, что розы оставили ее равнодушной, тогда на следующее свидание я подарил ей очаровательный золотой кулон в виде сердца на цепочке. Вот этот подарок привел ее в восторг.

Я завалил ее подарками, мне так нравилось видеть в ее прекрасных голубых глазах детский восторг, а на румяных щечках ямочки… Мне тогда казалось, что она мой ангел! Но даже тогда я порой недоумевал, как она поступила в МГУ, училась она с трудом на тройки.

Через месяц нашего бурного и страстного романа, я уже был готов знакомить ее с родителями. Они тогда обитали в сталинке на набережной, из окон их квартиры был виден Кремль, а сама квартира напоминала музей. Я практически с порога заявил им:

– Родители, я влюбился! И собираюсь сделать ей предложение. Хочу вас познакомить.

Моя изысканная и мудрая мама, женщина с безупречным вкусом и мужской выдержкой улыбнулась и предложила:

– Приходите завтра на ужин. Будем рады!

Отец даже не улыбнулся. Сразу заговорил о главном:

– Антон, а она знает, кто мы?

Я помотал головой. Мне почти сразу захотелось рассказать Кристине о своих «бессмертных» родителях.

– Папа, но я бы хотел, чтобы она тоже прошла «гормональную стерилизацию».

– А кто это будет оплачивать? Я?

Мне нечего было сказать. У меня таких денег не было.

– Тогда я тоже не буду этого делать. Сэкономлю тебе денег!

Отец от возмущения потерял дар речи. Они последний год довольно часто подгоняли меня со стерилизацией. Их беспокоил мой разгульный образ жизни. Я понимал, что мой отказ от «бессмертия» папа воспринял, как попытку вынудить их помочь Кристине, и это действительно был такой детский шантаж с моей стороны. Избежать скандала помогла мама. Она подошла к отцу, нежно погладила его по голове, чмокнула в макушку и предложила нам обоим компромисс:

– Полмиллиарда большие деньги, а уж миллиард потратить за один день крайне проблематично. Антон, давай ты сначала пройдешь процедуру, а через год мы оплатим стерилизацию Кристине.

Отец хотел было возразить, но мама опять ласково погладила его по голове и примирительно предложили:

– Давайте, обсудим это завтра за ужином.

Отец промолчал, а я согласился. Мне казалось, что это прекрасное решение. Я всегда был благодарным ребенком и не воспринимал дары родителей как должное, понимая, что они совсем не обязаны тратить на меня все свои деньги. Многие «бессмертные» на тот момент уже не давали своим усыновленным детям образования. Зачем? Они брали себе малышей не для того, чтобы те преумножали их состояния или могли унаследовать дела. Родители были «бессмертные», а значит, не нуждались в наследниках. Карьеры, продолжение рода, расширение сфер влияния – вся эта суета теряла значение перед вечностью. Главная обязанность приемных детей – развлечение своих «родителей».

Я был знаком с парами, которые брали себе младенцев, возились с ними, баловали, умилялись, а когда те вырастали, давали им немного денег и вежливо, но категорично отпускали в самостоятельное взрослое плавание.

Мне повезло, родители меня действительно любили, помогали во всем, поддержали и в моих поисках любви.

На ужине Кристина выглядела ярко. По такому важному случаю, как знакомство с родителями, она нарядилась в красное короткое платье, плотные черные колготки и ботфорты. В глубоком вырезе поблескивал мой подарок – золотой кулон. В ушах сияли платиновые серьги с брильянтами – тоже мой подарок. На фоне маминого платья-футляра спокойного серо-коричневого цвета наряд мой будущей невесты казался вульгарным, но тогда я был ослеплен ее красотой и дерзостью.

Кристина очевидно нервничала и отвечала не впопад, часто повторяя вопрос родителей вслух. Рассказывая о себе, она несколько раз повторила, что на своем выпускном вечере стала королевой балла.

К концу вечера отец сидел мрачнее тучи, и даже мама перестала вежливо улыбаться. Перед десертом я предложил все перебраться в гостиную и поговорить.

Родители обреченно вздохнули, но согласились.

Видели бы вы лицо Кристины, когда я сообщил ей, что мои родители «бессмертные» и в ближайшее время, я тоже пройду процедуру. Под красноречивыми взглядами родителей, мне пришлось заметить, что это страшный секрет и о нем нельзя рассказывать никому.

– Конечно, конечно, Тоша, я никому не скажу ни словечка! А как же я, Тошенька, ты меня бросишь после процедуры?

– Нет, Крис, как ты могла такое подумать. Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Ты согласна? – перешел я к главному блюду этого ужина.

Она завизжала, запрыгала, повисла у меня на шее, шепча мен на ушко:

– Да, малыш, конечно, да-да-да-да! Люблю тебя, Тоша! А когда мы пройдем процедуру?

– Родители предложили мне пройти ее на зимних каникулах, после сессии…

– Я собиралась съездить на каникулы к своим, но это подождёт.

– Кристина, – вмешалась мама, – Видишь ли, процедура эта не из дешевых. Мы не можем подарить вам ее обоим сразу. Поэтому ты пройдешь стерилизацию через год.

Крис молча обдумывала это сообщение с минуту, а потом робко спросила:

– А сколько стоит процедура. Я попрошу у родителей, может они смогут оплатить.

– Полмиллиарда долларов, – совершенно спокойно ответила мама.

Крис разинула рот от удивления. Но уже через мгновение она бросилась ко мне:

– Малыш, но я ведь через год состарюсь, у меня морщинки уже появятся. Давай сначала я, а потом ты? Пожалуйста!

Я был готов согласиться, в конце концов, какая разница, кто из нас первым станет «бессмертным». Но отец безапелляционно возразил:

– Наш сын Антон, и мы хотим, чтобы он первым прошел стерилизацию. Это наше окончательное решение!

Родители встали и хотели оставить нас одних, но Крис подскочила, как ужаленная, и, срываясь на крик, заявила:

– Зато я знаю ваш секрет. И если вы хотите его сохранить, сделайте мне процедуру!

Теперь пришла моя очередь разевать рот. Милая, нежная Кристина шантажировала моих родителей притом, что они готовы были оплатить ее стерилизацию, просто просили подождать год. К тому же я не мог не заметить ее оговорки, она требовала процедуру для себя, обо мне речи не было. Не знаю, что больше меня отрезвило, ее наглость или визгливые нотки в голосе, но наваждение любви как рукой сняло.

Я предложил нам всем успокоиться и встретиться через пару дней. Все со мной согласились. А на следующий день втайне от Кристины я уехал делать «гормональную стерилизацию». Когда вернулся, ее в университете уже не было. Отец заверил меня, что заручился молчанием моей несостоявшейся невесты, оплатив Кристине обучение в Гарварде. Теперь, по прошествии лет, понимаю, что скорее всего меры он принял более радикальные. В любом случае моя первая любовь исчезла. И это оказалось на руку мне. Перемену в моем поведении приятели восприняли, как переживания из-за несчастной любви, так что продолжая вращаться в своем прежнем кругу я не вызывал подозрений.

Сразу после этой истории я еще какое-то время винил себя в том, что сам избаловал Кристину, засыпал свой образ в ее глазах подарками. Может быть, если бы не мой напор, она бы успела меня полюбить, и все могло бы сложить по-другому. Однако со временем я пришел к выводу, что люди часто теряют голову, а не сердце, когда видят роскошную жизнь, которую кто-то в состоянии им подарить. И дарители в этом не виноваты.

Окончив университет, я и еще несколько моих сокурсников устроились в центр разработки программных продуктов МГУ под патронажем президента России. Мне нравилось работать. Конечно, мои приемные родители могли меня всем обеспечить. Квартира в центре Москвы, спортивная тачка и практичный автомобиль, загородный дом на побережье Черного моря, куда я мог в любой момент отправиться на родительском частном самолете, – все это у меня было. Но работать головой – это то, отчего я кайфовал.