Адвокат ухмыльнулся:

– Тогда я предлагаю записать, что это был предмет, похожий на пистолет.

– Я показания менять не буду, – твердо сказал я. – И что означает «предмет, похожий на пистолет»? Это Вы предлагаете мне, человеку, который прослужил шестнадцать лет?

– Какая Вам разница, что изменится в Ваших показания от этой неточности.

– Мне не нравится слово «неточность». Это было наяву, и мы все были трезвыми.

– Есть еще один пункт в Ваших показаниях: «Были сумерки, уже вечерело». Как Вы определили, что стрелял именно Мансур?

– Голос Мансура я хорошо запомнил и с другими не спутаю.

– Может, у вас есть какая-нибудь личная неприязнь к Мансуру?

– Нет, – отвечаю, – личной неприязни нет.

– Тогда в чем дело, почему Вы не хотите смягчить показания? Заведомо лживые показания.

– Очень хорошо, потом вы будете меня защищать.

– Ну, не надо так. Хорошо, Вы всегда говорите, их было трое.

– Да, подтверждаю, я видел троих, водителя я не видел.

– У Вас есть какие-нибудь претензии к человеку, сидящему постоянно за рулем?

– Я Вам уже говорил, что его не видел, он мне не угрожал. Но, думаю, он знал, что делают его друзья, значит, он входит в состав организованной преступной группировки.

– Вы изучали юриспруденцию? – спросил меня адвокат.

– Увы, – ответил я.

– Вы понимаете, у меня сложилось мнение о сговоре.

– Меня с ним? – я кивнул в сторону начальника, сидевшего в своем кресле.

– Да, – ответил адвокат.

– Тогда сажайте его тоже. А мне все равно, мне надо быстрее получить своё КамАЗ, вернуть все, что я потерял – и домой. Так и передайте, кому это будет интересно.

– Вы мне больше не нужны.

Я повернулся к майору, тот махнул рукой, мол, иди, и я понял куда. Время идти на обед.

Я пришел и скомандовал:

– Пошли обедать.

Уже в кафе Марат спросил, как наши дела.

– В общем, хорошо, но они что-то хитрят. Хотят поменять показания, чтобы кинуть нас. Спроси у бармена по стакану вина, я думаю, Ашот с Николаем не хотят. Они свое уже выпили.

Марат встал со стула, пошел к барной стойке, поговорив с барменом, вернулся и сказал, что тот хочет поговорить со мной. Пришлось идти. Подойдя к стойке, я сразу обратился к бармену:

– Ты только хорошего вина дай. Мы за него заплатим.

– Оставь себе свои деньги.

– Не понял. Что случилось?

– Зайди в подсобку.

Пришлось пройти за стойку. К моему удивлению, там находился майор, начальник криминальной полиции.

– Что случилось? – спросил я.

– Тебя завтра вызовут в министерство, не бойся. Это дело находится под контролем министра. Тебе могут предложить денег, чтобы поменять показания, не соглашайся, они с зам. министра родственники. Будь осторожен, чтобы не попасться на обмане. В моем кабинете молчи, там слухач установлен.

– По Вашему разговору я так и понял, – ответил я.

– Молодец, держись.

Я вернулся к столу, там стояла бутылка вина.

– Наливай, всем наливай.

Николай стал сразу разливать вино по фужерам.

– Ну, – спросил Марат.

– Нормально. Давайте есть.

Шашлык из баранины лежал в общей тарелке, мы взяли по насколько кусков и приступили к самому любимому мероприятию. По-моему, приятнее нет ничего, чем вкусно есть. Сидели мы долго, ели, не торопясь. Вдруг, вроде между прочим, зашел водитель генерала:

– Да, неплохо живут гости Владикавказа.

Сразу смекнув, в чем дело, я заметил:

– В гостях – это когда тебя угощают. А питаться за свой счет – это самообслуживание.

– Присаживайся, – пригласил Марат, – посиди с нами.

– Нет, спасибо, дела, надо бежать, начальство ждет. Забежал за сигаретами.

Он взял пачку сигарет и вышел за дверь.

– Ладно, пора и нам честь знать, – сказал я и стал собираться, уже на выходе бармен поднял руку со сжатым кулаком.

Мы вышли из кафе, нас встретили двое постовых, как и полагается, они сначала потребовали наши документы, которых у меня и Ашота не было. Потом спросили, почему мы в нетрезвом виде находимся здесь, нарушаем общественный прядок. Было понятно, в чем тут дело, все наши объяснения были напрасны. Тогда я спросил, кто из них старший, один из блюстителей порядка ответил, что это он. Подвинувшись ближе, я сказал:

– Я прошу прощения, мы действительно не хотели, простите нас, мы пойдем к себе, тем более что живем мы в отделении РОВД за углом.

– Как так, теперь все будут хулиганить, а потом говорить: простите, так дела не делаются.

– Какие тут могут быть дела? – сказал я.

Марат заметил:

– Они денег просят, давай дадим.

– Нельзя, это статья.

– Вечно тебе всякая ерунда мерещится, – ответил Марат.

– Вообще-то вот вас мы отпустим, а вот вас – нет. У вас нет документов. Проедем в горотдел, там разберутся.

– Тогда зачем в горотдел, эта территория относится к этому РОВД. Ведите нас туда.

Трудно сказать, чем бы закончилась это проверка, но мимо нас проезжал УАЗик нашего РОВД. Увидев нас, они остановились, подошли.

– Что такое, вы зачем задержали этих ребят, они у нас проходят по делу? Оставьте их в покое.

В УАЗике был офицер, он подозвал к себе старшего, потом скомандовал:

– Тогда ведите их в наше отделение. Или вы порядка не знаете?

– Да знают они все, – сказал я, – им приказали забрать нас, все равно за что.

Те переглянулись:

– Почему вы так думаете?

– Да потому, что вы, оказывается, из другого отделения, я уже не говорю о том, как вы тут оказались.

– Хватит болтать, проведите их к нам. Там будем разбираться.

В РОВД нас приняли, разбираться, конечно же, было не с чем. Потом, позже, я узнал, это бармен позвонил майору, тот распорядился, и машина выехала спасать наши души.

Утром приехал нам знакомый водитель. Сказав, что он приехал за мной, предложил сесть к нему в машину. Я уже знал, куда меня везут, поэтому, не говоря ни слова, сел в автомобиль, и мы помчались по городу, включив люстру на машине.

– Ты даже не спросил, куда едем, наверное, тебе сказали? – спросил, улыбаясь, водитель.

– Надо заметить, ты такой догадливый и предусмотрительный, учиться у тебя можно, прям таки аналитик за рулем. Вот только чего ты вчера нарисовался в кафе, если ваши псы ждали нас? – отреагировал на его вопрос я.

– Тебе кто дал право служащих милиционеров псами называть?

– А ты сам подумай, кому в голову придет мысль посылать на такое задание умного? Я думаю, нам с тобой не следует заниматься словоблудием.

Он здорово обиделся и стал провоцировать на скандал.

– Ты совсем обнаглел, ты вообще кто такой? Шваль, отброс, подумаешь, водитель КамАЗа, ты, наверное, считаешь себя выше нас.

Какой у него был акцент, не описать.

– Дело в том… – попытался я объясниться.

– Заткнись, не доводи, – и выругался на осетинском – я уже говорил, что этот язык мне не знаком.

– Дело в том, что твой родной язык осетинский, а мой русский. Поэтому мне легче излагать свои мысли вслух, чем тебе. Ты вон, даже пытаясь унизить меня, обошелся двумя словами, остальное на осетинском.

Он замолчал и уже слушал меня, понимая, что не прав.

– Вот простой пример. Самое длинное матерное выражение, которое ты можешь сказать на русском языке, – это будет четыре или пять, в крайнем случае, семь слов, где-то так. Правильно, что молчишь.

– Ну и что?

– А я произнесу тебе матерное выражение в тридцать слов.

От удивления он посмотрел в зеркало:

– Да ладно, врешь.

– Нет, не вру, но если честно, то больше, по-моему, тридцать шесть слов.

– Откуда? Ты сам придумал?

– Нет, в книге вычитал, – ответил я. – Если память не изменяет, это в книге Симонова «Морской характер». Я как раз это имел в виду, что тебе со мной тяжело тягаться. Зато на осетинском ты победишь. Так кто пора извиняться, покажи свою интеллигентность.

– Ладно тебе, не обижайся, – вместо извините, ответил он.

Мы подъехали к зданию МВД. На входе дежурный спросил у меня документы, но документов у меня не было, он позвонил куда-то, ответил «Есть!», положив трубку телефона. Обращаясь к нам, сказал: