— Спросите в кассе, — нервно ответила Кристенсен. — Мне не передавали актуальных сведений. Насколько я помню, оставалось несколько мест в боковых ложах.
— Благодарю вас, — кивнул Мозер.
— Рекс! За мной! — он приподнял сигнальную ленту и принялся подниматься туда, где застал госпожу Кристенсен. — Что же она здесь нашла?
Мозер осмотрел верхнюю площадку и балюстраду, но ничего не нашел.
— Ну что дружище, тоже ничего не видишь? — он посмотрел на Рекса.
Рекс только тяжело вздохнул.
— Ну ничего, сейчас я тебе помогу, — Мозер полез в карман брюк. — У меня тут кое-что завалялось специально по такому случаю, — он вынул из кармана пакет, в который была упакована часть веревки, привязанная к балюстраде: чтобы снять беднягу Бека, веревку разрезали надвое. — Ищи Рекс! Ищи!
Рекс принялся обнюхивать площадку. Остановился и залаял в том самом месте, где Кристенсен читала записку. Мозер пригляделся: к перилам балюстрады была привязана тонкая нить, а прямо под ногами лежала черная лента. Края ее были обрезаны напрямую — когда-то давно знакомая Мозера, флористка, рассказывала ему, что так обрезают траурные ленты.
— Выходит, она сняла записку с этой веревки, — пробормотал Мозер. — Но что это за лента? Хорошо, Рекс, очень хорошо! Надо сообщить экспертам. Либо они пропустили, что совершенно невероятно, либо кто-то сюда уже наведался…
Мозер потер нос, упаковал ленту в пакет и вытащил телефон.
— Штоки, позвони экспертам! Тут кто-то потоптался по месту преступления! Да! Пусть разберутся! И позвони в Оперу и забронируй нам билеты на “Танкреда”! Как ты не пойдешь? Тогда закажи нам с Хелерером! Да! Ну и что, что я в Опере, у меня тут другие дела! Хорошо!
Он закрыл антенну мобильного, сунул его в карман и огляделся. Рекс нетерпеливо переминался с лапы на лапу, а потом гавкнул и мотнул головой.
— Что такое? — не понял Мозер.
Рекс снова гавкнул, отбежал на некоторое расстояние, а потом вернулся, ухватил Мозера за полу пиджака и потащил за собой.
— Эй-эй, полегче! — возмутился Мозер. — Так бы сразу и сказал, что хочешь мне что-то показать!
Рекс свел его с декорации вниз по второй лестнице, принюхался и потрусил в один из узких закулисных коридоров. Мозер, оглядываясь, побежал за ним — это была уже привычная часть работы. Далеко не всегда в итоге находилось что-то важное, но если находилось, обычно оно стоило того.
Рекс замер у занавешенной тяжелой тканью ниши и залаял.
— Что там? — Мозер отодвинул занавеску. За ней обнаружились детали декораций, пара сломанных манекенов, обломки чего-то. — Это просто хлам!
Рекс несогласно гавкнул.
— Ты думаешь, надо искать тут? Ну ладно.
Мозер принялся осматривать нишу. Похоже, разобрать ее и не наделать шума было нереально. Но Рекс снова выручил: ткнулся мокрым носом за манекен в рваном старинном платье.
— Отодвинуть его?
— А-у-у-у, — подтвердил Рекс, поведя ушами.
— Ну ладно, — проворчал Мозер. — В следующий раз сам будешь двигать, понял меня?
За манекеном и правда обнаружился проход. Мозер хмыкнул, жестом подозвал Рекса, задернул штору и поставил манекен так, чтобы тот не торчал, и направился за собакой. Ход разветвлялся, но Рекс, судя по всему, точно знал, куда идти. А потом остановился. Мозер едва сдержался, чтобы не присвистнуть.
Ход упирался в некое подобие двери. На стене находилось нечто, напоминающее рычаг, а само дверное полотно было притворено неплотно, так, что оставалась небольшая щель. Мозер всмотрелся — похоже, в помещении не было никого. Он нажал на рычаг — с мелодичным скрипом “дверь” провернулась, и Мозер вместе с Рексом очутились в небольшой, но уютной гримерной.
— Кто-то, похоже, решил поиграть в “Призрака оперы”, — констатировал Мозер, оглядывая их дверь — ею оказалось настенное зеркало в тяжелой раме, почти такое же, как в гримерной Гретель. — Интересно, чья это гримерка?
Рекс осматривался, водя бархатным черным носом, и наконец гавкнул. В небольшом серванте под стеклом стояла скрипка. Мозер присмотрелся — на ней не хватало одной струны.
— Вот так дела, Рекс, — покачал он головой. — Теперь бы нам выяснить, чья это гримерка.
Он осторожно притворил зеркало и направился к выходу:
— Пойдем, Рекс. Сначала надо все выяснить, чтобы не спугнуть того, кто нам нужен.
— А-у-у, — согласился Рекс и выскользнул в коридор.
Там туда-сюда сновали балерины, рабочие театра, артисты в разных костюмах и париках. Навстречу Мозеру прошел высокий юноша с длинными волосами и печальным взглядом — явно танцор или певец. Мозер подумал, что надо бы и у него выяснить, кто такой. И потолковать с бывшими скрипачом и дирижером. Но позже — теперь его больше прочего интересовала гримерка. И директор со своей заместительницей. Если кто-то решил поиграть в готический детектив француза Леру, то их, скорее всего, шантажировали. И точно стоило взглянуть на местную люстру.
*
— Еще одно письмо! Прямо в моем кабинете! Фрау Кристенсен, как вам это нравится? — Браун мерил шагами кабинет, нервно потирая руки.
— Господин Браун, вы закрывали кабинет? — Кристенсен оставалась бесстрастной.
— Да! В том-то и дело, что закрывал! Абигаль, нам нужно что-то делать… Если он устроит еще что-то? Сегодня “Танкред”… Полюбуйтесь! — он швырнул ей на стол бумагу, перевязанную черной лентой.
Кристенсен пробежала глазами письмо и выдохнула:
— У меня такое же. Слово в слово. Напечатано на машинке. Видимо, на той же — видите, как характерно пропечатывается эсцет? Может… — она сощурилась. — Может, нам все-таки согласиться на его условия?
— Никогда! — взревел Браун. — Мы потратили столько сил и денег! У нас контракт с фрау Уэзерби! А этот… Кем он себя возомнил?
— Должно быть, ему не дают покоя лавры Призрака Оперы, — натянуто рассмеялась Кристенсен.
— Ну не свалит же он на зал люстру, — нервно хохотнул Браун. — Нашу люстру невозможно свалить.
— Может, сообщить обо всем полиции? — Кристенсен нервно поправила прядь.
— С ума сошла? Они отменят постановку! Мы потеряем все: деньги, репутацию…
— Тогда отзови из продажи билеты в Пятую ложу.
— Нет! Люди хотят этого спектакля! Они готовы покупать билеты — отчего нам отказывать им в этом?
Раздался стук в дверь. Браун поспешно затолкал письмо и ленту в верхний ящик стола.
— Войдите! — воскликнул он, переводя дыхание.
— Доброго дня, — поздоровался Мозер. — Мистер Браун? Моя фамилия Мозер, криминальная полиция. Позволите?
Браун покивал и махнул рукой в приглашающем жесте.
— Вы сегодня даете “Танкреда”, — отметил Мозер. — Потрясающе. Мой коллега уже заказывает нам билеты, я уверен, это будет что-то уникальное.
— Д-да, — подтведил Браун. — Мы будем чрезвычайно рады…
— Жаль, что нам приходится посещать сейчас ваш театр по долгу службы, но я хотел бы с вами поговорить.
Мозер придвинул стул и сел на него, оглядев Брауна и Кристенсен с ног до головы.
— Я вас слушаю, — согласился Браун. — Но… Не хочу показаться невежливым, однако у меня мало времени, господин Мозер. Не могли бы вы перейти сразу к делу?
— Мог бы, — отозвался тот. — Скажите, пожалуйста, вас шантажируют?
Кристенсен подобралась и потеребила рукав.
— Нет, — на лице Брауна отразилось удивление. — С чего вы вообще взяли, что такое возможно?
— С того, что пока все происходящее слишком напоминает сюжет нашумевшего мюзикла. В его основу лег сюжет Гастона Леру. О Призраке Оперы.
— О, — Браун рассмеялся. — Нет-нет. Ничего подобного, я вас уверяю. Может, вы хотите взглянуть на большую люстру в зале? Я вас уверяю, ее невозможно свалить. Да и мы не получали никаких писем, ни с розами, ни с лентами, — Браун снова рассмеялся.
На лице Кристенсен пролегла тень.
— Так вам показать люстру?
— Да.
*
— Рихард, я, конечно, всего ожидал, но что ты пригласишь меня в оперу, — Макс затянулся трубкой, выпустил колечко дыма и воззрился на Мозера. — Неужто тебе было больше не с кем пойти?
