— Я вас слушаю, — с некоторой долей старческого кокетства начал он, когда за Стальным и его странным приятелем наконец захлопнулась многострадальная дверь.

— Я не отниму у вас много времени, — Ласт постучала по столешнице опасно отросшими когтями. — Могу лишь сообщить, что информация о двадцати годах без алхимии — чистая правда. И предложить свои услуги, — последнее она произнесла совсем уж интимным полушёпотом, проводя кончиком розового языка по верхней губе.

Грумман едва перевёл дух и поспешно вытер пот со лба, сглатывая слюну. Внутренний голос отчаянно кричал ему о недопустимости сделок с гомункулами на их условиях, но плоть оказалась предательски слаба.

— У вас будет свой, — Ласт протянула руку через стол и, убрав острые когти, провела по старческой руке Груммана кончиками прохладных пальцев, — уникальный, — она похотливо облизнулась, — смертоносный и непобедимый отряд специального назначения.

Пока фюрер непонимающе хлопал глазами за толстыми стёклами очков, Ласт откинулась на спинку стула и хищно улыбнулась, обнажая идеальную дугу жемчужных зубов.

— Состоящий из меня — Абсолютного клинка, — одно едва заметное движение изящного пальца — и люстра, удерживаемая под потолком четырьмя массивными цепями, с грохотом упала на пол, — Ненасытной Чёрной дыры, способной уничтожить что угодно — или кого угодно — без следа; и того, кто может скопировать любой облик. Вас, — она неприятно усмехнулась, — в том числе.

— А что в противном случае? — глаза Груммана опасно сверкнули.

— Вы наживёте себе бессмертных врагов, — меланхолично пожала плечами Ласт. — Мы же не хотим быть врагами, не так ли?

*

Зольф стоял перед больницей и осматривал окрестности, предаваясь своим мыслям. По счастью, одежду ему оставили, и он был лишён счастья торчать пусть и под тёплым весенним ветром, но в больничной пижаме посреди улицы. Спиной он ощущал, как военные сверлят его белую фигуру взглядами, но ему было всё равно. Он отчаянно хотел попробовать свою алхимию. На какой-то миг ему показалось, что, впрочем, гори всё огнём — он подорвёт тот же центральный штаб, а что потом — неважно. Если он нужен миру, так выживет и на сей раз. Но, здраво рассудив, что ждал двадцать лет в том мире и шесть ещё раньше — в Центральной тюрьме, — не ради того, чтобы принять на грудь не самого оздоравливающего свинца, погрузился в бездейственное ожидание.

— Вы?! — его окликнул знакомый девичий голос. — Мистер Кимбли, это вы…

Уинри Рокбелл. Дочка тех самых врачей, девочка с фотографии — он помнил её лицо. Он помнил и её лицо, когда чёртовы Элрики разыграли её похищение Шрамом. А ведь он тогда и правда искренне обеспокоился судьбой девчонки.

— Мисс Рокбелл, — он приподнял шляпу в вежливом приветствии.

— Вы помните меня…

— Я не забываю преданных делу людей, — как-то устало улыбнулся Зольф.

— Эд говорил… — она замялась. — Что вы там… Вместе…

Зольф вопросительно приподнял правую бровь. Если девчонка хочет конструктивных ответов, пусть потрудится и вопросы задавать конструктивно. Теперь она не была ему нужна, поэтому можно было не слишком заботиться о произведённом впечатлении. Хотя, если уж говорить начистоту, Уинри Рокбелл очень импонировала Зольфу.

— Ну… — она смешалась окончательно и даже слегка покраснела. — Вы двадцать лет провели в другом мире… Как там? — она подняла на него огромные голубые глаза и взглянула с истинной детской непосредственностью.

— Там? — Зольф задумался. — Так же, как здесь, мисс Рокбелл. Люди везде одинаковы — есть алхимия, нет алхимии…

— Правда? — она с надеждой воззрилась на него. — Значит, они там хорошие! — голос звучал уверенно.

“Такими голосами обычно партийные лозунги выкрикивают”, — отчего-то подумалось Зольфу.

— Разные, мисс Рокбелл, разные, — покачал он головой.

— Эй! — возмущённо оглядел беседующих невесть откуда взявшийся Эд. — О чём это вы тут болтаете?!

Уинри отвела глаза, Зольф улыбнулся:

— Отчего бы старым знакомым не перекинуться парой слов, мистер Элрик?

— Не о чем вам тут разговаривать, — надулся Стальной.

— Жаль, — разочарованно протянул Зольф. — Мисс Рокбелл — очаровательная собеседница. Был рад встрече, надеюсь, не последней, — он учтиво приподнял шляпу, кивая в сторону Уинри, и направился прочь, как его догнал Эд.

— Что это вы делаете, а? — зло прошипел Эдвард, заглядывая в смеющиеся глаза Зольфа.

— Я же вам говорил, — тот поджал губы. — Мне очень нравится мисс Рокбелл.

— Вам лет-то сколько! — возмутился Эд.

Зольф расхохотался. Ему доставляло некоторое удовольствие издеваться над так и оставшимся мальчишкой Эдвардом.

— Я же уже говорил — меня не интересуют дети! — продолжая смеяться, ответил Зольф. — Да и я женатый человек, Элрик.

— Да уж, — надулся Эд, устыдившийся собственных подозрений. — Кстати, там ваша жена о чём-то с Грумманом разговаривает…

*

— Ограничение снято! — сияющая Ласт вплыла в больничную палату, совершенно открыто неся в руках бутылку розового игристого.

— Как тебе это удалось? — Зольф старался ничем не выдать охватившей его почти эйфории.

— О, сущие пустяки, — она села рядом с ним на кровати. — У нынешнего фюрера всего лишь появится свой особый отряд.

Зольф нахмурился. Он не был уверен в том, что остальные гомункулы за подобный расклад, да и быть должным не хотел.

— Зато можно поразвлечься, — ухмыльнулась Ласт, словно прочитав его невесёлые мысли. — Открой вино?

— Вместо бокалов будем использовать мензурки старины Марко? — поинтересовался Зольф, откладывая пробку на столик для инструментов.

Ласт только махнула рукой и припала прямо к бутылке, потом, призывно сверкнув глазами и облизав горлышко, протянула вино Зольфу. Тот недоверчиво воззрился на жену.

— Ладно тебе, — засмеялась она. — Ну нет здесь бокалов.

Зольф только усмехнулся, взял две мензурки и соединил ладони.

— Слишком вычурно, — постановил он, созерцая результат собственных трудов.

И правда — энергия текла легко, податливо — как никогда раньше. Или он просто забыл?

— Эстет, — покачала головой Ласт, пригубив вино из вновь обретённой посуды.

— Куда нас направляют? — с нетерпением, которого больше не мог скрывать, спросил Зольф.

— На запад, — она улыбнулась. — На восток тебя пускать и близко не хотят, Снежная королева Бриггса заявила, что нашу тёплую компанию там не потерпит…

— Да я и сам не потерплю севера, — засмеялся подрывник. — Да и драхманцы, по крайней мере, восточные, слишком невоспитанны, — он задрал нос, — вечно взрываются прямо посреди разговора.

— Причем — о чудо! — сами по себе! — поддержала Ласт.

— Совершенно, — серьёзно кивнул Зольф.

Под утро, разгорячённые, они, смеясь, покинули здание больницы и шли, осенённые первыми рассветными лучами солнца, стыдливо проскальзывающими между домами, куда глаза глядят, наслаждаясь самим воздухом вновь обретённой родины. Дойдя до одного из полуразрушенных зданий на окраине, Зольф остановился. Ласт, прочитав его намерение усмехнулась, запустила руку в декольте, изъяла оттуда согретый теплом её тела красный камень и протянула Зольфу.

— Храни у себя? — она слегка наклонила голову.

Он ничего не ответил, лишь склонился к её руке, провёл языком по алой гладкой поверхности и привычным движением…

— Ты опять его проглотил? — притворно ахнула Ласт.

— Старые привычки, — усмехнулся Зольф.

Эхо множества голосов вновь наполнило его собой, подхватило и бросило в водоворот неизведанной доселе силы, электрическими разрядами прокатилось по телу: давно позабытое, но такое привычное и правильное…

Он посмотрел на залитые светом утреннего солнца развалины.

— Думаю, никто не обидится.

Зольф сомкнул ладони. Сила, проходившая потоком через его тело, была огромна. Она вызывала давно позабытую эйфорию, помноженную… он затруднялся оценить, на сколько. Нетерпеливо втянув в себя утренний воздух, Зольф положил ладони на землю, инициируя преобразование.