Мидория перевел на него взгляд и на несколько секунд замер. Парень сидел дальше всех от костра, потому рыжий свет едва достигал его, играя на лице тенями. В эту секунду Деку показалось, что Шото стал немного ирреальным для этого места, словной снежный гость из той самой пурги, которая их сюда загнала. Тодороки еще сильнее стал ассоциироваться в голове Изуку с зимой, снежным вихрем и первым снегом. На самом деле, он уже давно заметил, что иногда ему кажется, будто от одноклассника пахнет постоянно морозной свежестью в смеси с походным костром. Было ли это действительно так или ему это только воображалось? Захотелось придвинуться поближе и проверить эту теорию, но вместо этого парень смущенно отвел взгляд, пытаясь как-то оправдать подобные мысли.

— Мидория, — хором позвали его напарники, заставляя выйти из собственной головы в реальность.

— Что? — растерянно спросил он, волнуясь, что все свои мысли озвучивал все это время вслух.

— Нам пора выдвигаться, ветер стих, — Шото уже поднялся со своего места и натягивал обратно на плечи массивный рюкзак.

Изуку заметил, что его напарники уже стоят готовые, потому неловко засуетился, накидывая свою ношу почти на ходу. Костер был затушен и ребята вновь вышли на холодный воздух. Ветер действительно стих и больше не хлестал лицо, а вот снег так и продолжал сыпать, но выбора у них не было, они и так слишком сильно задержались с этим привалом.

Вскоре тропинка привела их к ледяной стене, по которой, судя по карте, им придется взбираться до следующей тропы. Возня с экипировкой заняла какое-то время, хотя Тодороки мог бы обойтись и без нее, что отчасти он и сделал. Подъем наверх оказался сложнее, чем предполагалось, с учетом того, что вес рюкзаков постоянно тянул вниз, из-за чего молоты грозились каждый раз выскользнуть изо льда. В этой ситуации было бы хорошо, если бы в их команде была Урарака.

Оказавшись наверху, команда перевела дух, укладывая альпинистские атрибуты обратно в снаряжение.

— Если верить карте, то скоро будет легче, — Момо, сверившись с маршрутом, убрала лист обратно в карман рюкзака, следую по назначенному направлению.

Это прибавило энтузиазма и будто бы открыло в каждом второе дыхание. Темп стал более быстрым, но они также старались быть осторожными. Незаметно для всех перестал идти снег и погода, будто бы снова благоволила юным путешественникам.

— Осторожнее, справа обрыв. Не так уж и высоко, конечно, но выбраться оттуда, думаю, будет сложно, — Яойрозу шла впереди, потому опасность заметила сразу и предупредила товарищей позади.

— Тропинка достаточно широкая, чтобы не оступиться… — сказал, словно проклял сам себя Изуку, потому что в следующее мгновение под его ногами хрустнул лед.

Тропинка была достаточно широкая, но если бы ребята могли видеть, как она выглядит снизу, то шли бы еще более аккуратно. Она представляла собой тонкий пласт льда, словно подточенного снизу. Именно на это место наступил Мидория, едва успев понять, что происходит, когда его тело качнулось в сторону, утягиваемое весом тяжелого снаряжения.

— Мидория! — Шото вовремя заметил, что трещина пошла дальше, потом отскочил в сторону, но попытался схватить за руку падающего напарника.

Их руки соприкоснулись в полете, когда Тодороки по инерции свалился следом за Деку. Ветер хлестал по щекам с неистовой силой, отчего Мидория никак не мог открыть глаза и сообразить, что происходит. Он задыхался от бившего в нос ветра. Его не крутило в воздухе, а лишь тянуло стремительно вниз. Он чувствовал, что кто-то держит его за руку, а в следующее мгновение нос уткнулся в ворот чужой куртки.

— Держись! — Тодороки пытался докричаться, только все его слова улетали вверх вместе с порывами ветра, но Изуку понял, потому крепко обнял его.

Сосредоточиться на ледяной причуде было сложно в условиях свободного ускоряющегося падания. Ему нужно было понять, как сделать так, чтобы их обоих не убило об лед. Любая ошибка сейчас могла стоить им жизни. И в последнее мгновение он принял отчаянное решение. Ему с трудом удалось перевернуться с Мидорией в воздухе и последующий удар о изваяние собственной причуды пришелся на спину Шото, из-за чего из его легких выбило весь воздух. Перед ударом Деку все-таки учуял нотки морозной свежести и того костра в расщелине. Они оба уже были без сознания, когда скатывались вниз по импровизированной горке двупричудного.

***

Сознание вновь возвращалось урывками. Сначала было понимание собственного тела и того, что оно чертовски продрогло. Мидория буквально не мог шевельнуть и пальцем не без труда. Дальше появилось ощущение чужого присутствия, а потом пазл сложился в цельную картину предшествующих событий. Еще секунду назад не слушавшееся тело повиновалось порыву сознания. Изуку оперся на руки, нависая над бессознательным Тодороки, который внешне не подавал совершенно никаких признаков жизни. Сердце пропустило удар от того, что его будто прокололи тонкой иглой.

— Тодороки, — Деку боялся навредить Шото еще сильнее, потому не трогал его.

Собственные руки дрожали от усталости и холода. Кожа на руках была содрана до крови, которая запеклась сверху на тыльной стороне ладоней. К горлу подкатил предательский комок, грозящийся перейти в слезы.

— Тодороки, ты слышишь меня? — собственный голос в этот момент казался Мидории чужим, дрожащим и совсем сиплым.

Изумрудный взгляд хаотично забегал по лицу и телу в поисках видимых повреждений, но под одеждой было не видно ровным счетом ничего. Изуку никак не мог собраться собственными мыслями, которые разлетались в разные стороны, словно в них швыряли взрывными бомбами.

— Черт! — он сжал с силой челюсть, пытаясь унять собственную несобранность.

Через пару минут, наконец, удалось совладать с собственным телом и разумом. Он тут же вспомнил, что следовало бы проверить наличие пульса, и тут же потянулся к сонной артерии. Он замер, вслушиваясь в ощущение биения чужого сердца. Паника снова стала нарастать в нем, когда первое мгновение Деку ничего не почувствовал, но то было связано с собственным обморожением. Сердце Тодороки билось. Он дышал. Но сильно замерз и пострадал от удара.

— Шото, — облегчение наступило настолько неожиданно, что слезы сами собой полились из глаз, стекая по щекам и почти замерзая у самого подбородка. — Ты просил меня не уходить. Я здесь. Так и ты не смей бросать меня тут!

Он сжал оледеневшие руки в кулаки и уткнулся лбом в грудь Тодороки, прижимаясь к нему сильнее. Собственные конечности его почти не слушались, но сейчас он настолько сильно был отвлечен собственными обжигающими чувствами, что подобное было для него мелочью. Мидория вдруг вспомнил про сигнальные огни в рюкзаках. Первым делом он потянулся к тому, что свисал из кармана Шото, но при падении капсула вместе с самим пистолетом раздробились. Совершенно неудивительно.

Достать собственный сигнальный огонь было задачей сложнее. При падении, как оказалось, он потянул руку, потому снаряжение пришлось снимать достаточно долго. Ему показалось, что он провозился с этим целую вечность, когда надо было действовать быстро.

— Пожалуйста, будь целым, — вслух взмолил Изуку, опуская руку в карман и вытаскивая оттуда треснутый пистолет.

Из такого еще можно было стрелять, но нужно было действовать аккуратно. Капсула не пострадала, а значит сигнал будет ярким. Оставалось надеяться, что удастся его запустить. Руки не слушались, пальцы не желали разгибаться. Ему с трудом удалось зарядить сигнальный огонь. Он попытался подняться, но ногу прошибла острая боль, из-за которой Мидория вновь рухнул на землю, громко шипя. Во время боя адреналин никогда не позволял замечать боль от переломов, но сейчас была другая ситуация и каждая травма отчетливо заявляла о себе. Но он просто не мог подвести сейчас Шото, который спас его. Если бы не он, то Изуку мог бы просто разбиться… Стиснув зубы и сжав кулаки, Деку оперся сначала на здоровую ногу, а затем подтянул раненую. Его повело в сторону, но он буквально заставил себя стоять и поднять руки с огнем вверх. От него сейчас зависело многое.