Вечером, когда все было готово, Мидория после душа стоял напротив плакатов Всемогущего, погруженный в собственные мысли. Он уже битые пятнадцать минут вытирал голову полотенцем, отчего волосы стали неприлично топорщиться, но он этого даже как-то не замечал.

— Всемогущий, что мне делать? — смотря на изображение своего любимого героя, Мидория будто бы ждал ответа, которого, естественно, не последовало.

Время было еще не столь позднее, но Изуку по-прежнему не знал, что ему сказать, оказавшись лицом к лицу с Тодороки и как вывести того на чистую воду. Плохо будет, если завтра состояние одноклассника ухудшится, ведь тогда им с Яойрозу придется следить за ним, чтобы он ненароком никуда не свалился. И дело было не в волнении за собственный результат, а в том, что Деку по-настоящему переживал за Шото.

— А! Решу там, — откинув резко полотенце, выдохнул Мидория.

Разговор вслух явно успокаивал его нервы и пока решительность не покинула тело, он направился на этаж выше, где находилась комната Тодороки. Остановившись напротив, Деку решил не медлить и постучать в дверь, потому что ноги вот-вот грозились унести его обратно. Ответа не последовало. Но в этот раз он решил не сдаваться, потому что ему удалось подняться сюда, а значит это уже большое достижение для него.

— Тодороки-кун, — позвал Мидория, сопровождая свои слова стуком.

В этот раз тоже была тишина и тогда Изуку слегка повернул ручку, проверяя не закрыта ли дверь. Не закрыта. Куснув нижнюю губу, парень толкнул дверь, пуская в комнату, оделенную в японском стиле, змеиную полоску света. В помещении было темно, что говорило о том, что ее хозяин явно спал. И Шото действительно лежал на своем футоне со сброшенным с тела одеялом. Мидория знал, что парень придерживается режима сна, но понадеялся, что успеет с ним поговорить.

Деку чуть расстроено улыбнулся собственной глупости. Он так долго решался придти сюда, а в итоге снова обложался. Завтра они точно не смогут поговорить в присутствии Момо, но, пожалуй, Изуку сам был в этом виноват. Развернувшись, он уже собирался покинуть комнату, но тут услышал приглушенное мычание, которое в первое мгновение показалось всего лишь слуховым обманом. Но это повторилось еще раз, заставляя парня вновь обернуться к спящему. Тот неловко завозился на постели и что-то бормотал себе под нос.

Мидории показалось, что он вмешивается в нечто личное, даже интимное, но не мог заставить себя закрыть дверь с другой стороны и оставить Тодороки с этим в одиночестве. Неосознанно он сделал сначала один шаг к его постели, затем второй, третий и вот он уже был возле него. Глаза еще не привыкли к темноте, потому едва ли он мог различить чужое лицо, но он точно чувствовал, что Шото хмурится.

— Я не он, — хрипло шепчет парень, словно ему не хватало кислорода.

Изуку удивленно смотрит на лежащего, точно понимая, о ком говорит Шото. Спустя даже три года в академии, используя эту причуду… Он все еще мучается? Деку подозревал, что нечто подобное все еще живет в чужой душе, но эту тему они так и не затрагивали. Но он не мог даже подумать, что на того нападали ночные кошмары. То, что это был кошмар, сомневаться не приходилось. С каждой секундой Мидория видел все лучше. Тодороки покрылся испариной и тяжело дышал ртом. В этот момент Изуку почувствовал себя беспомощным. Как очень давно, когда у него еще не было причуды. То ощущение, когда ты ничего не можешь сделать. Он может лишь разбудить его, но не может стереть этот ужас из его головы.

— Мидория, — сиплый голос Шото заставляет вздрогнуть.

Сначала он думает, что парень проснулся, но когда взгляд снова опускается на чужое лицо, то становится понятно — он ему снится. Но почему? Почему он зовет его? И почему его голос кажется… Беспомощным?

— Не уходи, — Тодороки хватается за одеяло, сжимая его в кулаках.

Деку не знает, как реагировать. В груди что-то стискивается, отдаваясь легкой колкой болью, уходящей до самых кончиков пальцем. Он медленно опускается на колени и по какому-то наитию кладет ладонь поверх чужой напряженной руки.

— Я здесь. Я не ухожу, — шепчет он, стискивая пальцы сильнее.

Руку вдруг обожгло, и Изуку разве что не подскочил, глядя на то, как по чужому телу пробежались оранжево-белые искорки. Казалось, что от этого Шото задышал ритмичнее и глубже, а пот начал стекать с его лба. Его причуда реагировала на кошмары? Или же он не мог контролировать ее, когда подобное одолевало его во сне?

Ответ пришел сам собой, когда изумрудный взгляд в темноте заметил, как правая рука Тодороки стала покрываться льдом.

— Шото! — Изуку не раздумывая стал будить парня, потому что тот буквально вредил себе своей же причудой.

Тодороки резко открыл глаза и несколько секунд совершенно растерянно и удивленно взирал в зеленые глаза того, кто навис над ним. Они оба молчали, кажется, удивленные подобному повороту. Первое мгновение Деку даже не заметил, что его собственное предплечье покрылось льдом, когда он схватился за парня.

— Что ты здесь делаешь? — тон был одновременно обескураженным и в то же время немного угрожающим.

Изуку не знал, что ответить на этот вопрос. Точнее знал, но не мог подобрать правильные слова, а еще более считал, что его не поймут. Ему не хотелось говорить и о том, что он слышал и что видел, потому что вмешался в личную жизнь другого человека без разрешения. От собственных мыслей к щекам прилила кровь, и Деку попробовал отстраниться от парня, но намертво примерзшая к чужой коже рука не позволила этого сделать. Тодороки перевел взгляд на это безобразие, слегка нахмурился, но ничего не ответил. Поверх льда он положил левую руку, из-за чего вверх стали подниматься клубки пара, а на пол стекала вода. Только сейчас Мидория ощутил, как от ледяной глыбы, заковавшей его руку, кололо и жгло кожу.

— Твоя причуда тебя не слушается? — негромко спросил Мидория, пока с его руки оттаивал лед. Временно они были привязаны друг к другу, и у Шото не было выбора. Хотя он мог просто промолчать.

— Ты пришел, чтобы узнать это? — взгляд гетерохромных глаз был еще более колким, чем оковы на руке Мидории. От него хотелось ежиться.

— Я хотел поговорить о твоем состоянии, Тодороки-кун. Меня оно беспокоит. Нам завтра ехать в столь опасное место, ты можешь оступиться или еще что и тогда… — Изуку не успел даже договорить, как его прервали:

— И тогда наша команда окажется в хвосте? Не волнуйся, я подобного не допущу, — интонация его была настолько категорична, что вся решимость Деку испарилась.

«…я буду винить себя, что не смог помочь тебе», — мысленно закончил он, но вслух ничего не сказал.

Теперь ему казалось, что ситуация в помещении приобрела напряженный характер, который было невозможно обернуть в свою пользу.

— Иди к себе, Мидория. Если ты не выспишься, то ловить придется тебя, — тон Шото смягчился, но нотки холода все еще отчетливо слышались. Он был не намерен говорить о том, что произошло сейчас.

Ладонь стала свободной, потому Деку не спеша, но отпустил чужую руку, чтобы подняться на ноги. Ему больше нечего было предпринять.

— Спокойной ночи, Тодороки, — поджав губы, сказал парень и поспешил покинуть комнату.

В ответ он ничего не услышал. Слишком рано ли выскочил из комнаты или же просто кое-кто не пожелал ему отвечать? Ему было обидно, что оказавшись прямо перед Шото, он не смог выяснить всю правду. Он видел то, чего не должен был видеть, но ничуть не корил себя за это. Скорее наоборот, обвинял себя в том, что не был более настойчивым.

У себя в комнате Мидория рухнул на кровать лицом в подушку, накрываясь практически на ощупь с головой. Хоть он и чувствовал себя разбито после разговора с Тодороки, но ему действительно следовало выспаться, иначе завтра Яойрозу придется следить за ними двумя, чтобы они никуда не улетели. Но как бы Изуку не думал о сне, тот никак не шел. Вместо этого в голову лезли всякого рода мысли о том, что произошло этажом выше. Понял ли Шото, что Изуку слышал, как он его звал? Насколько вообще парень осознавал, как сильно нарушили его лично пространство?