— Отвали! Совсем краев не видишь? Иди на своих дурачков ори. Идиот, — припечатала Рей, возмущению которой не было предела, упиваясь которым, она и поняла, что не будет набрасывать на себя халат, так и будет сидеть в одной махонькой маечке и трусах.

— Просто. Не смей. Жрать. Вот. Это, — его голосом можно было убивать, настолько он походил на рычание разъяренного зверя.

А вот это уже было правдоподобнее. Она аж заинтересовалась. Один очень долгий, почти бесконечный миг она снизу вверх, чуть ли не на излом запрокинув голову, пытливо вглядывалась в загулявшие желваки и до ниточки стиснутые в бешенстве губы.

Рен сдался первым, отошел с такой прямой спиной, будто делал ей величайшее одолжение.

— Ну и скажи мне, пожалуйста, о злой внимательный друг, с какого же вдруг хрена я не должна съесть вот этот милый вкуснейший фрукт?

— Потому что… потому…

— Не юли. Говори как есть.

— Просто не хочу, чтобы ты ела эту дрянь.

— Ну и почему же ты не хочешь, чтобы я, кхм, ела это?

Насколько ей вдруг стало смешно, настолько была напряжена его спина. Вся его поза была бы величественной, если бы не алые уши.

— Просто не хочу, — буркнул Рен, не оборачиваясь.

— Ты ведь понимаешь, что если ты не скажешь мне истинную причину, то я съем его из принципа? И твое вранье я почую сразу, дорогой мой.

Рена ажно тряхануло от обманчиво-ласкового тона, но зато соизволил повернуть лицо в ее сторону. Ощущение, что она сейчас вот-вот вляпается в дерьмо по самые уши, никак не исчезало, веселя еще больше.

— Кхм… Не ешь… Прошу.

Рей сразу посерьезнела от натуги в голосе Рена, что явно пересиливал самого себя.

— Я не знаю, как эта дрянь на тебя действует, но ты ведь… помнишь, что мы делим… чувства. Одним словом, не ешь. Мне… было плохо, после прошлой встречи.

Рей невольно замерла при новых звуках его внезапно потухшего голоса. Сразу вспоминается, что при прошлой встрече она уже ела эти фрукты. Ей стало почему-то стыдно. Так неимоверно стыдно, что она уже собиралась искренне извиниться, хотя это была совсем не ее вина. На нее этот привычный фрукт никогда никак не действовал. Да она даже подпрыгнула с места, бросаясь за ближайшим халатом.

— Извини, я не знала… Сильно плохо было? Ну откуда же я зна…

— Сильно плохо?! Сильно плохо?! Да я полночи не знал, какой стороной к унитазу повернуться! — вдруг взорвался Рен, резко разворачиваясь. Он бы даже ткнулся носом в ее лицо, настолько резко он вдруг взорвался. Глаза напротив сверкают так злобно и бессильно, что Рей нечаянно хихикает.

— Ах, тебе смешно…

— Эй! Эй! Не вздумай! Ты… что задумал? — тут же заволновалась Рей, моментально отбрасывая в сторону злосчастный фрукт.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Эта мелкая нахалка снова собиралась есть то самое дерьмо, от которого его несло со всех дыр. Из положенных и неположенных.

Эта гадина еще и принялась издевательски хихикать над ним!

Рен изо всех сил сохранял невозмутимый вид, пока она не начала хихикать. Еще изо всех сил старался не упиваться мягким переливом нечаянного смеха.

Он сделал проще.

Мстить, так мстить.

Рен просто взял и нажрался до синих чертей. Прямо с горла демонстративно выдул две бутылки самого крепчайшего пойла, что нашлось на корабле, благо, что услужливые официанты без единого вопроса притащили ему в своих металлических лапах.

Алкоголь не сразу ударил в голову, Рен так-то успел заметить, как заметно ведет его мелкую стерву. Отлично видел, как расслабляются обиженно поджатые губы и исчезает сталь из карих глаз.

— Зачем… так много? Сам же потом и будешь… страдать.

Когда она, заметно шатаясь и снова тихонько посмеиваясь, нарочно прошла сквозь него и уселась на пол, его выдержка чуть не лопнула мыльным шариком. Все это время он честно умело давил в себе все лишнее и ненужное, но когда Рен понял, что будь вселенная хоть чуточку милостивее и его маленькая дрянная девчонка могла бы по настоящему прислониться к его плечу… цепи слетели по-настоящему.

— Ты! Ты настоящая сука, ты ведь знаешь об этом, а?!

Она сразу отшатнулась, глядя на него неимоверно огромными глазами, едва он упал перед ней на четвереньки зверем, готовым броситься на злейшего врага.

— Что…

Умопомрачительные глаза не сразу уставятся на него со злобой. С такой жуткой озлобленностью тоже оскалится, почти точь-в-точь повторив его позу. Если бы он не был так разъярен, то даже бы порадовался, что его мерзавка тоже не лыком шитая.

— Ах, вот оно что… Мстишь за гребаный фрукт? Как же низко с твоей…

— Идиотка! Дура! Долбаная дура!

— Кретин! Подлюка! Паскуда! — тут же донеслось сквозь затуманенный разум.

И пока не потух помноженный на два огонь ярости, Рен ляпнул то, что держал в себе все это время.

Выдал именно то, что силился сформулировать последние дни.

— Ты ведь так и не поняла, да? Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, МРАЗЬ!

Он так-то краем мозга понимал, что слова бесполезны. Понимал, что все эти звуки бессмысленны. Он даже рухнул на задницу, утопая во всепожирающем огне бессилия.

Так и сидел, глядя в обезумевшие глаза напротив… пока не понял, что больше нет клокочущей бури в груди.

Ни у него, ни у нее.

Когда любимые глаза вдруг загорелись нестерпимой надеждой, Рен и сам чуть не задохнулся. Когда из огромных глаз вдруг посыпались блескучие искорки слез, он был готов уничтожить всю вселенную.

— Мне… не нужна твоя империя, слышишь? Не нужна… Мне ты нужна, слышишь? Просто… дай мне хоть какие-нибудь ориентиры, слышишь?

Простой кивок перед исчезновением сбросил ужасную тяжесть с плеч. Один простой кивок подарил такую надежду, что… он просто растянулся на полу во весь рост, не в силах скрыть идиотскую мечтательную улыбку.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Не то чтобы она не умела пить, но ведь не в таких количествах! Умаляла лишь мысль, что этому говнюку утром будет еще хуже. И ведь нет возможности очистить организм, ведь наверняка меддроиды не найдут у нее ни единого следа токсичной гадости, что за одну минуту влил в себя этот подлец.

Откуда ей было знать-то, что от вполне обычного фрукта его так понесет?

Рен все пил и пил, ей же только и оставалось, что просто бессильно смотреть на него и частичкой мозга понимать, что она банально хмелеет. Буквально несколько минут, и громил стало двое.

Рей даже старательно пытается пнуть сидящего на полу Рена, весьма смутно осознавая бесполезность сего действа.

Пинок ожидаемо не удался.

Зато едва рухнула тому под бок, в сердце так екнуло, что Рей не сразу поймет, что амбал уже что-то нервно орет, кривя лицо и скрипя зубами. Зато как поймет, что именно выплюнул Рен, так сама и же и вскинется, едва терпя злой комок в груди.

А потом их понесло.

Да так понесло, что до нее не сразу доходит, в чем ей только что признались.

Слезы лезли сами, Рей даже и не пыталась их остановить. Воздух загустел настолько, что отчаянно не желал вдыхаться. Внутри зародилась такая огромная надежда, что она вдруг решила… поверить ему.

Сил хватило на один короткий кивок.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Воздух только поплыл, но он уже стоял вплотную к завесе. Пелена устаканилась, а Рен уже шагнул сквозь преграду, не заморачиваясь тенями, без устали скользившими вокруг хрупкой фигурки.

От вида наваленной в кучу информации желудок недвусмысленно сделал кульбит. На целой веренице наложенных друг на друга мониторов там и сям мелькали созвездия, то приближаясь увеличенными контурами, то исчезая, давая место новым цифрам. В свое время дешифровщики постарались на славу, и он даже местами понимал, что куда.

А когда дошло, что именно мелькает у нее перед лицом, Рен готов был завыть от счастья.

Его маленькая нахалка собиралась показать ему все-все.

Он даже рта раскрыть не успел, как она замахала руками, прогоняя всех прочь. Тени давно испарились, но она заметно нервничала, стиснув тонкими пальцами в перчатках край столешницы.