««Тут соло, про тебя второй куплет»…» «Тут соло, про тебя второй куплет». Ей кажется, ей триста сорок лет. Он написал ей пять влюблённых песен. Она кивает, пряча лоб во тьму, И отвечает мысленно ему, Но более себе: «Труха и плесень». Он зной; зарница; певчее дитя. Он, кажется, ликует, обретя В ней дух викторианского романа. И поцелуи с губ его текут, Как масло ги, как пенье, как лоскут Солёного слоистого тумана. Июль разлёгся в городе пустом Котом и средоточием истом И все бульвары сумерками выстлал, Как синим шёлком; первая звезда, Как будто кто-то выстрелил сюда: Все повернули головы на выстрел. Спор мягкости и точного ума, Сама себе принцесса и тюрьма, Сама себе свеча и гулкий мрамор, Отвергнутость изжив, словно чуму, Она не хочет помнить, по кому Своим приказом вечно носит траур. Она его, то маясь, то грубя, Как будто укрывает от себя, От сил, что по ночам проводят обыск: Ни слова кроме вежливого льда. Но он при шутке ловит иногда Её улыбки драгоценный проблеск. Её в метро случайно углядев, Сговорчивых и дерзких здешних дев Он избегает. Пламенем капризным Пронизанный, нутро ему скормив, Он чувствует какой-то старый миф. Он как-то знает, для чего он призван. Так циферблат раскручивают вспять. Дай Бог, дай Бог ему досочинять Ей песни эти, чтоб кипело всё там От нежности прямой, когда домой Она придёт и скажет «милый мой» И станет плакать, будто в семисотом. 14 июля 2013. Ришикеш «загадал, когда вырасту, стать никем…» загадал, когда вырасту, стать никем. камер видеонаблюдения двойником. абсолютно каждым, как манекен. мыслящим сквозняком. как оступишься в биографию – сразу жуть, сколько предписаний выполнить надлежит. сразу скажут: тебе нельзя быть листок и жук. надо взрослый мужик. нет, я мудрый ящер, живущий среди пещер. иногда я склоняюсь к спящему под плащом и пою ему на ухо: мир бесконечно щедр. ты теперь прощён. 19 сентября 2013 «завтра придёт, с невесомой девочкой, при костюме…» и вот проснулись они и узрели что наги и что зря встают пацанам поперёк дороги. лев оборин завтра придёт, с невесомой девочкой, при костюме посмотреть, как я буду трещать костями станут, глядя, как шкура ходит на мне буграми комментировать фоточки в инстаграме завтра выскажется новая привереда о моей духовности дауншифтерского извода ничего личного, встань, паши, ломовая лошадь, тут не только тебя, тут самих себя не умеют слушать знай прокладывай борозду, сей, не спрашивай урожая, ремесло спасает своих, само себя продолжая что бы они все ни орали, как бы ни доводили, ты неуязвима, пока при деле для того нам и дали тяжести, даже боли, чтобы мы что-то весили. не упали. 4 октября 2013 «а на первый взгляд, мёртвые берега: ни геолога, ни ночлега…» а на первый взгляд, мёртвые берега: ни геолога, ни ночлега, только вьюга, дорога, каторга, кали-юга; всякая книга – «десять столетий снега», всякая песня – «где нам искать друг друга». но как боль неостра, бери к роднику канистры, как стемнеет, пой у костра про года вёрсты; женщины хохочут так, что вокруг рассыпают искры, и глядят на тебя как сёстры. кроме нефти, тут разной скани есть и финифти, рюмочки готовьте, на скатерть ставьте; старики прозрачны, как детский палец на кнопке в лифте, всё тебе расскажут и о вожде, и о космонавте. медицина здесь угрожает здоровью, врачи – леченью, бездна часто подходит к самому изголовью, между мифом и явью много веков кочевье, постигаемое не логикой, но любовью. но как боль неостра, сразу кажется: столько детства, столько мудрого юмора, горестного богатства. стоит, чудится, пообвыкнуться, оглядеться — и всему пригодится, сбыться и оправдаться. 24 ноября 2013 «сутулые, в темноте…» сутулые, в темноте ещё посидим вдвоём. признаем, что мы не те, за кого себя выдаём. комнату, где спим, мебель и весь хлам вытащим из-за спин, разломим напополам. будет тугой ком у каждого в рюкзаке. прощаются на каком чёртовом языке? том же, что был мал, весел и необжит, если соединял? им же и надлежит: мы были близки так, что и свет мерк. сразу в конце тоски — поезд наверх. 2 января 2014 |
