– Может, их в морозилку запихнём? – заволновалась Анюта. – Быстрей застынут!
За двенадцать минут до конца урока вторая бригада, наконец, замесила свой кекс и отправила его в духовку. Все замерли в ожидании результатов. Ещё через минуту проснулась Наталья Вениаминовна, принюхалась к духовке, пожала плечами, так ничего не унюхав, и снова заклевала носом.
Ноль минут до конца урока труда, а это значит, 4-му «Б» пора спешить со всех ног на контрольную по цивилизациям Древнего Востока. Вынув из морозилки и духовки блюда с пылу с жару и с холоду, девчонки кое-как растолкали Наталью Вениаминовну, сдали часть десерта на пробу, получили свои пятёрки и поскакали на второй урок истории к Аделаиде Евгеньевне. Нам с Васькой и Вовкой в тот раз так ничего и не перепало. Зато Аделаиду Евгеньевну девчонки решили хором задобрить прямо перед самым уроком и радостно водрузили на её стол два подноса с картошками и творожным кексом. Все ребята в школе знают, какая она сладкоежка. Каждую перемену проводит в столовой, уплетая слойки, пирожки с повидлом, рисом и картошкой, сахарные крендели и булочки с изюмом. Оттого любое платье Аделаиды Евгеньевны натянуто на ней плотно и упруго, как наволочка на подушку. Голос у неё густой и грудной, а точнее, низкий бас, как определил наш тоненький учитель музыки Баян Баяныч, столкнувшись как-то со мной и Аделаидой Евгеньевной на повороте в актовый зал.
– Вам бы «Дубинушку» Шаляпина петь под аккомпанемент моего баяна, – мечтательно предложил он ей.
– Увы, Пахом Семёныч, вы – не Навуходоносор, да и я уже давно не Аманис, чтобы меня осаждать нелепицами, – прогудела Аделаида Евгеньевна на ходу, рассекая руками воздух, точно атомный ледокол – айсберги у берегов Антарктиды.
Мы с Пахомом Семёнычем долго стояли, задумчиво глядя ей вслед, и каждый пытался понять, кто такой этот Новый с худым носом, и чем его хуже наш Пахом Семёныч.
Одинаково круглая со всех сторон, Аделаида Евгеньевна или, как прозвала её Лебедева Юлька, Колесо истории, со звонком появилась в дверях кабинета. Гудевший саранчой класс притих в ожидании расправы – контрольного теста. Всё смешалось в наших головах: троянский конь с египетским сфинксом, Тибр с Евфратом, Амон Ра с Ярилой. По искрящимся зловещим огоньком глазам Аделаиды Евгеньевны я прочёл, что спасение в виде переноса контрольной нам сегодня не светит. Оставалось молиться Яриле и надеяться на счастливый случай. Списать у Аделаиды Евгеньевны не смог ни один ученик за все двадцать пять лет её работы в школе. И сейчас, в отчаянии глядя на чистый лист бумаги, я вспомнил подслушанную у старшеклассников шутку: «У Аделаиды не то что муха, инфузория-туфелька не проскочит на уроке незамеченной». Что за туфелька, и почему такой странной модели, о которой не слышала мама? У неё в гардеробе водятся любые-прелюбые туфли: на широком каблуке и шпильках, с красной подошвой (зачем туфлям красная подошва?) и чёрной, а фузорной туфельки нет.
Пока я задумался, не заметил, как Аделаида Евгеньевна сменила гнев на милость, увидев на столе два подноса со свежеиспеченными дарами волхвов. Мигом раздав задания, она уселась за стол и сразу принялась за Ленкин кекс. В нависшей тишине раздавалось шумное причмокивание жующей Аделаиды Евгеньевны.
Прошло минут семь. Мы по-прежнему надеялись на чудо, и чудо произошло! Слегка изменившись в лице, Аделаида Евгеньевна широкой вальсирующей походкой покинула кабинет… на целых пятнадцать минут!
Всякий раз, когда папа смотрит новости, я часто слышу, как дяденька с хмурым лицом и в ярко-розовом галстуке говорит о переломном историческом моменте для страны. Всякий раз я спрашиваю у папы, что такое этот переломный момент, и папа, вздохнув, отвечает:
– Приплыли, сынок, дальше некуда.
Вот и сейчас мы приплыли к нашим шпаргалкам, быстренько всё списали, пока Аделаида Евгеньевна отсутствовала, и, довольные, смекнули, что дальше и лучше уже некуда.
Аделаида Евгеньевна вернулась, почему-то ещё больше озабоченная, чем уходила. Не удостоив нас и взглядом, она прошла к столу, села, но тут же пулей выскочила из кабинета… на двадцать минут! За это время каждый сознательный ученик 4-го «Б» счёл своим долгом поблагодарить бригаду Ленки Злотиной за их спасительный творожный кекс.
Сокровища мира
Сегодня я пришёл с уроков обиженный и злой. По двум причинам. Во-первых, обозлился на Ваську Захотелкина, потому что он вторую неделю обещает вернуть диск с игрой «Битва ёжиков-2» и никак не отдаёт, а мне самому позарез хочется в неё играть. Во-вторых, обиделся на себя, потому что не приготовил доклад про музей в Петербурге и сильно опозорился перед классом. Честно говоря, я и забыл, что нам задали в нагрузку к урокам литературы дополнительно читать про знаменитые галереи, выставки и библиотеки, да ещё и рассказывать обо всем этом у доски. Каждый день убеждаюсь, сколько же нам всего задают! Несправедливость! Когда нам, детям, жить-то? Прибежишь со школы, голодный и уставший, иногда в рваной куртке и грязных штанах после драки с Санькой Степаньковым, пройдёшь тщательный бабушкин осмотр на предмет синяков и ссадин, потом дезинфекцию в ванной, и только после всех мыльных процедур получишь допуск на кухню, быст ренько перехватишь маминого борща с ароматными бабушкиными пампушками, закусишь дедушкиными румяными драниками со сметаной под бабушкин компот из китайки. И день прошёл! А впереди ещё столько важных дел! Вчера, например, целых четыре часа прокачивал своего героя Тузика Грельского в онлайн-квесте «Охотники за блохами», но так и не догнал его до уровня «Профи». Три недели гоняет в новичках, бедолага. Вот и забыл я обо всём на свете, а о докладе и подавно. Зато наша классная учительница Татьяна Николаевна не забыла и уже на первой минуте урока, едва поздоровавшись с классом, мечтательно оглядела ряды и протяжно меня позвала:
– Фомичёв, к доске!
«Точно что-то задали!» – застонал я про себя. Не могла же Татьяна Николаевна вызвать меня просто так, покрасоваться у доски. Красуются девчонки, а ребята, как прославленные ораторы в Древнем Риме, гордо выходят к народу и покоряют его одной силой слова. Если у них есть эта сила. Или, на худой конец, поднимают белый флаг и ковыляют на своё место с двойкой.
– Фомичёв, ты там заснул, что ли? Марш к доске!
– Пятнами пошёл, мухомор! – хихикнула Надька Кротова, моя соседка по парте. – Вдохни-выдохни, и вперёд, не трусь! – Это кто здесь трусит?! – спохватился я и на ватных ногах поплёлся навстречу неизвестному. Встал у доски, огляделся, шаркнул пару раз ногой и в отчаянии повернулся к портрету длинноносого дяденьки с усиками и добрыми глазами в надежде заручиться его поддержкой. Первые ряды знай себе прыскали со смеху, так бы и треснул.
– Не тяни время, начинай! – заторопила Татьяна Николаевна. – Ну же, Денис, про какой удивительный музей в Санкт-Петербурге ты нам сейчас расскажешь?
– Я вам сейчас расскажу, расскажу я вам про музей в городе на Неве, – начал я неуверенно. – Находится он в бывшем Ленинграде, ныне Санкт-Петербурге, северной столице России.
– Фомичёв, ты издеваешься?! Переходи к делу, живо!
Класс гоготал как сумасшедший, а стены кабинета трещали по швам, точно старые кальсоны на моём дедушке! Интересное словечко «кальсоны»! Не будь у деда кальсон, вряд ли бы я когда-нибудь узнал об их существовании. И не провозись я с интерактивным Тузиком весь вечер, вряд ли бы сейчас стоял перед Татьяной Николаевной, как молчаливый истукан с острова Пасхи.
