— В магазин надо идти — твёрдо решил я. — Пора запечатлеть свою рожу в забуксовавшей памяти. Может там и смотреть то не на что, а я всё туда же — по бабам.

Вернулся на просторную площадь, почти наполовину занятую праздношатающимися людьми и побрёл в сторону пятиэтажек. Если где и может быть магазин, так только в них. Прошёл мимо, незамеченного ранее, киоска с крупной надписью «Союзпечать», обогнул жужжащую очередь в стекляшку, на ходу читая крупные буквы афиш с названиями фильмов, абсолютно ничего не говорящих мне: «Москва слезам не верит», «Петровка 38», «Пираты 20 века». Оставив позади Родину и переведя взгляд на одно из жилых зданий, увидел вожделенную надпись — «Универмаг», на первом его этаже. Точно помню — мне туда, уж здесь то зеркало наверняка отыщется.

Не знаю почему, но прямо от входа у меня появилось стойкое ощущение, что в таком магазине я никогда не бывал. За ним родилось щемящее чувство ущербности, не покидающее меня до сих пор. Неужели я жил в городе, ещё хуже, чем этот? Универмаг был длинный, словно кишка, как только зашёл в его внутренности, так это сравнение мне и пришло в голову. С одной стороны магазина были стеклянные окна, с другой прилавки, стелажи, вешалки и так на всём протяжении дома. Отданное под торговлю пространство, незатейливо разбито на отделы. Пройдя от входа до выхода, обнаружил целых четыре таких. Цифры, висевшие под потолком, разделяли зоны торговли по ассортименту товаров. Первую забрал себе отдел посуды и различных хозяйственных товаров, включая мыло и пасту с зубными щётками, которые я тут же и прикупил, с огромным запасом. Спросил про туалетную бумагу, но надо мной отчего то только посмеялись, так и не дав никакого ответа. Почему? Под цифрой два числилась разнообразная одежда, где я также отоварился, получив в руки свёрток со спортивными штанами, как гласила надпись под ними и пятью парами чёрных носков, надоело шлёпать на босу ногу. Штаны были точь в точь похожи на мои. На этот раз я сначала примерил их на себя и только потом сказал, чтобы выписывали. В этом же отделе купил двое трусов, цветных. Чёрные и синие выглядели ещё хуже. Дальше, под цифрой три, шла обувь. Оттуда вышел с пустыми руками. Нет, обуви много, есть такая, как и на мне, она кеды называется, но покупать её не хотелось. В сумке лежат настоящие кроссовки, со склада, если что, то в них пока похожу. Ну а четвёртый отдел меня затянул на долго. Мелочи в нём, разной, завались. Тут же нашёл и зеркало, но долго в него не любовался. Посмотрел на себя. Увидел в отражении худое, овальное лицо, средних размеров нос, большие серые глаза, с прищуром, выпирающий, больше чем надо, подбородок, в меру пухлые губы, ничего особенного, всё, как у всех. Понял, что не узнаю человека в отражении, увидел, что не урод и на этом закончил собственное изучение. У меня, кроме любования собственной физиономией, дел достаточно. Отсутствие паспорта так и толкает обратно, на дикий берег, а это значит, что перед возвращением туда, надо затарится и по возможности, всем необходимым. Мне много чего надо. Котелок, кружка, миска, ложка, нож, зажигалка. Взял бы и подушку с одеялом, и палатку. Но последней нет в продаже, а остальное много места займёт. Тем более без палатки, подушка никому не нужна. Зато приобрёл пять метров цветастой клеёнки. Мне показалось, что она вполне сможет заменить палатку, в случае дождя, да и места заняла эта полезная вещь меньше, чем тоже одеяло. Ещё купил пластиковую фляжку на два литра, под воду, бритвенные принадлежности, с которыми вышла откровенная неразбериха. Попросил у продавщицы «жилет», она сказала, что они продаются в отделе с одеждой. Вернулся туда, там показали совсем другое. Снова добрался до мелочей, на ходу понимая, что нужного мне товара, у них, не имеется. Выразился более доступно, но всё равно вместо одноразовых лезвий, выдали маленькую коробочку с надписью «Нева» и хитрое устройство, для её крепления. Взял, а куда деваться? Хотел прихватить кастрюлю и умывальник, но оглядел свои приобретения и понял — в автобус, на котором придётся добираться до места, меня могут не пустить. Засобирался на выход, но в самом углу, за отделом под цифрой четыре, обнаружил очередь. А она, просто так собираться не будет, стекляшка это наглядно показала. Подошёл ближе, попробовал протиснуться к прилавку, где всем руководил один человек, но меня тут же строго осадили:

— Куда, без очереди!?

— Да, я только посмотреть — огрызнулся в сторону нагрубившей мне женщины.

— Все вы только посмотреть — парировала она. — А потом мне, снова не хватит. Я уже третий раз попадаю на таких.

— А чем хоть там торгуют? — смирившись с участью аутсайдера, спросил я.

— Пакеты финские выкинули — ответила женщина и замолчав, резко вытянула шею на предостерегающий крик продавца: — Больше не занимайте. Пакеты кончились.

— Твою мать! — вихрем пронеслось у неё в голове прежде, чем она развернулась и зашагала на выход.

Я улыбнулся, но увидев её оскал, направленный именно на меня, заткнулся, чуть не подавившись собственной слюной. Очередь быстро рассосалась, предоставив право любопытствующим, вроде меня, добраться до прилавка.

— И снова пакеты — оглядывая витрину, подумалось мне. — Что же в них такого замечательного? Отчего они пользуются таким спросом у населения?

Насколько помню, раньше такого за ними не замечалось. Я ясно вижу картинку, как пакеты висят у прилавка, в магазине и никто к ним не бежит. Может они и не такие красивые, как те, что лежат в моей сумке, но в чём разница то. Пакет, он на то и пакет, чтобы в нём покупки переносили, и всё.

— Интересует что то? — спросил меня продавец, близкий мне по возрасту и если верить моему отражению в зеркале, по духу.

— Да так — неопределённо ответил я и обратил внимание на джинсы, висящие прямо на стене.

Они, в отличии от остальных товаров, не имели ценника. Мне может быть его наличие и не очень важно, большая часть цифр для меня ещё табу, но всё же. Правило на то и правило, чтобы быть единым для всех. Или я не прав?

— А джинсы сколько стоят? Не вижу что то ценника на них — спросил я больше для создания микроклимата, нежели из какого то практического интереса.

— Двести сорок — бросил продавец в ответ. — Ценник есть. Расписка прикреплена к штанам. Я же комиссионный отдел. Показать?

— Расписку? — уточнил я.

— Да, при чём тут расписка — возмущаясь, сказал парень. — Я про штаны говорю. Будешь смотреть?

— Не, дороговато — ответил я, хотя представления не имею сколько это, двести сорок.

Парень явно обиделся. Мне не хотелось покидать его оригинальный отдел, в котором, кстати, углядел массу вещей понравившихся мне внешне и я спросил его:

— А комиссионный — это, что значит?

— Ты сам откуда будешь? — спросил он, проигнорировав мой вопрос.

— Да-а… — замялся я, пытаясь увильнуть от конкретного ответа.

— Понятно. Из Мухосранска. Ты не обижайся, я не хочу унизить конкретное место на карте нашей великой Родины, откуда ты к нам приехал. Но, если у вас до сих пор не знают, что такое комиссионный отдел, значит дела там обстоят совсем плохо. В твоём городе хотя бы комиссионный магазин имеется?

— Конечно — заступился я за мифический город.

— Ну вот. Это почти, тоже самое. Ты читал последнее постановление правительства, касающееся торговли? — поставил меня в тупик очередным вопросом парень, но заметив выскочившее на моём лице недоумение, продолжил снова говорить: — Нет, я понимаю, что там пишут разный бред, но это, в отличии от остальных, совсем другое. Там есть абзац, дающий право любому гражданину нашей необъятной родины открыть своё дело, если он способен управляться с ним один.

— Как это? — с трудом понимая, чего он несёт, спросил я. По моему, всё такое, уже давно разрешено.

— Ну, без привлечения наёмной силы. Так понятно? — вставил ремарку продавец.

— Да — продолжая удивляться, ответил я.

— Вот. Как только постановление вступило в силу, я пришёл в торговый отдел, написал там заявление о том, что хочу открыть торговую точку. Мне его тут же подписали. С ним пришёл сюда, к директору. Она, естественно, меня пнула. Я домой, к матушке, у неё знакомых полно. Мать выслушала, сначала рукой у виска повертела, но потом всё таки подружке позвонила. Уболтал. Та, ещё кому то звякнула и вот, работаю — откровенно рассказал парень свою историю, скорее всего уверовав, что сегодня я здесь, а завтра не пойми где.