— Э, ты чего такое выдумала? Ты хоть знаешь, как он на тебя смотрит? — удивилась Катя. — С чего ты вообще такое взяла?

— Я спросила, а он… он…

Я бестолково всхлипнула.

— Что? Не ответил, небось, — догадалась Катя. — Так оно и не удивительно. Он не из тех, кто о любви болтать будет. Успокойся, горе ты мое луковое, — ласково сказала Катя.

Я прям почувствовала, что вот теперь она бы погладила меня по голове и обняла.

— Ничего ты не понимаешь, Кать, — сказала я и взвыла в истерике. — Я точно знаю, что не любит и никогда не любил. Я для него только… только… забудь, я лучше порисую, вот.

Не дожидаясь ответа, я положила трубку. Катя мне перезвонила, но я ее сбросила. Только написала, что потом. Мне просто хочется побыть одной.

«Завтра сходим куда-нибудь?» — спросила Катя.

«Сходим», — ответила я, а сама заранее знала, что никуда не пойду. Придумаю что-нибудь, но не пойду.

Я хотела порисовать, но не смогла. В итоге только ела, смотрела глупые фильмы и тихо плакала. Решила, что вот сегодня пожалею себя, а завтра обязательно стану сильной.

Вид после такого дня у меня, наверно, был еще тот к вечеру, если мама, придя домой, сразу спросила:

— Милая, ты случайно не заболела?

— Да, наверно, немного, — сказала я и покашляла в кулак, пытаясь разыграть простуду.

И когда только я стала так много врать? А главное зачем? Просто чтобы меня не трогали. Притворяясь простуженной, я снова спряталась в своей кровати.

— Доченька, у тебя точно ничего не случилось? — пристала мама, гладя меня по плечу.

— Ничего, — сказала я. — Совсем ничего.

Мама хотела сказать еще что-то, но не успела. Кто-то позвонил в дверь.

— Кого там нелегкая несет, на ночь глядя? — спросила мама и вышла в коридор.

— Да участковый, наверно, говорят, он ходил опрашивал всех после пожара. Нас, конечно же, не застал. Может, теперь решил зайти, как-никак в соседнем доме живем, — ответил папа в коридоре и открыл дверь. — Ты?

Я испуганно сжалась под одеялом. Он же не может сюда прийти, правда?

— Позовите Олю, — услышала я голос Дениса. — Мне поговорить с ней надо.

— Не надо тебе с нашей дочерью разговаривать! — вскрикнула мама.

В коридоре началась какая-то возня. Кажется, кто-то пытался закрыть дверь.

— Убирайся отсюда! — кричала мама, но ее явно никто не слушал.

— Оля! — рявкнул Денис. — Выйди, тебе говорят! Ну идиот я, вечно забываю, что для тебя эти сопли много значат. Иди сюда, дуреха!

— Уходи! — крикнула я из комнаты и зажала уши руками.

Сопли у меня, видишь ли. Что тут такого, что я по любви семью хочу создавать, а не ради кредита? Вспомнила и снова взвыла.

— Убирайся! — уже отец что-то пытался сказать. — А то…

— Да угомонитесь вы оба! — сказал Денис и вдруг дернул ручку моей двери.

Я в кровати вскочила, одеялом прикрылась, смотрю на него, дрожу. Страшный он, злой. Ко мне шагнул, а я сразу завизжала. Знаю, что если приблизится − дотронется. Я же потом ничего не смогу сделать, сразу ему поддамся, а мне никак нельзя.

— Чего ты орешь? — спросил Денис. — Устроила тут цирк. Люблю я тебя, люблю, че тут непонятного? Хватит истерик, а? Мне, думаешь, есть когда за тобой бегать? Давай, заканчивай психовать и иди ко мне. — Он протянул мне руку. — Выйдем поговорим нормально.

— Никуда я с тобой не пойду. Уходи.

Я швырнула в него подушку, а он ее поймал и только прищурился.

— Видеть тебя не хочу. Совсем, слышишь! Не верю я тебе.

— Идиотка! — Ден швырнул подушку, впечатав ее в угол кровати. — Дай знать, когда дурь в твоей башке осядет. Ухожу я, ухожу! — рявкнул он моему отцу, который уже вцепился в телефон.

— И не возвращайся! — крикнула я ему вслед и снова разрыдалась.

Мама бросилась ко мне, гладила по голове, утешала, но даже не скрывала своей радости.

— Ничего, девочка моя. Все пройдет. Я тебе сразу говорила, что с ним никак нельзя связываться, а ты не верила.

Я только всхлипнула и ничего не сказала, просто знала заранее, что ничего не пройдет. Если за столько лет не прошло, то и теперь не пройдет.

58. Печаль и ужас

Я никуда не уехала. Только от Кати отболталась, сославшись на простуду. Сидела одна дома и думала, правильно ли я поступила? Зачем он приходил вчера? Это его "люблю" − оно настоящее или… это "да люблю я тебя, люблю, только прекрати реветь"? Почему-то мне казалось, что скорее второе.

Стоило ли его выслушать? Быть может, но что он мог сказать мне, кроме того что я и так знаю? Боюсь, ничего.

Я только вздохнула. Неделю я сидела дома, почти ни с кем не разговаривая. Кате сказала, что голос от простуды пропал, и мы с ней только переписывались, хотя Катя все чаще писала, что я что-то темню и что мне она совсем не верит.

«Что случилось на самом деле?» — спрашивала Катя, а я… ну что я? Тихо всхлипывала и делала вид, что не понимаю ее тревог.

Ну расстались, так бывает. Ну простыла, так тоже случается. Все фигня. Только вот про фигню явно писать не стоило. Она видимо окончательно убедила Катю, что что-то не так, и моя подруга была у моей двери через полчаса.

Когда в дверь позвонили, я бросилась к двери почти с радостью. Целую неделю я ждала от Дениса хоть чего-то, а он не объявлялся, не пытался со мной поговорить и вообще жил так, словно ничего не происходило. Я видела его у гаража. Он копался в машинах, смеялся, когда появлялась Лидка и крутила перед ним попой в бесстыже-коротких шортах. Я с зайчиком в обнимку стояла у окна и сама не знаю, как не плакала, когда он бил ее по заду и отгонял от машины.

Один раз я видела его в костюме, даже с галстуком. Очень удивилась, но так и не смогла понять не померещилось ли мне. Может я просто перепутала его с каким-то представительным молодым человеком?

Но когда в дверь позвонили, я правда подумала, что это он. Даже в глазок не посмотрела. Сразу открыла дверь и чуть не заплакала. Там стояла Катька.

— Ну и что это? — спросила она, став в позу. — Так, пошли!

Она силой затянула меня на кухню, а я молчала. Было очень стыдно говорить. Голос же у меня не пропадал. Даже не осип, и кашель я имитировала для мамы, но Катьку же не обмануть.

— Ты не болеешь, да? — спросила Катя, ставя на плиту чайник.

Я только виновато качаю головой.

— Ясно, значит грустим, — улыбаясь, сказала Катя и села рядом.

Она даже не злилась, просто обняла меня, погладила по голове, напоила чаем, поболтала со мной, даже ничего не спрашивала. Разогнала мою печаль, только, уже уходя, спросила:

— Ты знаешь, что Денис с Олегом что-то вместе мутят?

— Нет, — растерянно ответила я и не смогла скрыть своего любопытства.

— Мне Олег не признается что. Знаю, что они периодически видятся, и Олег недавно заявил, что Семенов не так туп, как ему казалось, но, мол, характер у него гадостный. Только о делах мне ничего не говорит, сказал, что потом узнаю. Ты тоже не в курсе?

Я отрицательно покачала головой.

— Подумай, Оль, может, тебе стоит с ним самой помириться. Он же, видно, что старается стать лучше. Любовные сопли разводить он точно не умеет…

— Не надо про сопли! — вспыхнула я и тут же устыдилась такой реакции. — Чувства − совсем не сопли.

— Слова − это тоже не чувства, — пожала плечами Катя. — Мне вот Олег ни разу не сказал, что любит меня. Я ему тоже таких глупостей не говорила, но он обо мне заботится, а мне не все равно на его путь и успел ли он пообедать в своих делах, понимаешь?

Я отвернулась. Мне не казалось, что Денису есть до меня дело, но я все же чувствовала себя виноватой, что вспылила и не поговорила с ним нормально.

— Я подумаю, — пообещала я.

Катя все же вдохнула в меня жизнь. Поэтому я собралась с духом и вышла из дома, но не ради Дениса. Все же мне надо было сходить к врачу, сдать анализы всякие. Что там вообще надо делать беременным, чтобы стать на учет? Вот я и пошла выяснять. Все же я собралась рожать, значит надо готовиться к этому, хотя бы за малышом следить. Как только меня ничего кроме тошноты не беспокоило со всеми моими нервами?