− Это твои проблемы.

Ему сунули какую-то бумагу, дали ручку и строго велели подписывать, но он медлил.

− Хочешь, чтобы мы тебя задержали?

Денис снова не ответил, но бумагу подписал.

Тогда милиционеры ушли. Их, кажется, даже не волновало, что в сгоревшей квартире жить просто невозможно.

− И что будешь делать? — спросил Толик.

− Ничего. Не будет никакого дела о поджоге. Признают несчастным случаем, − ответил Ден и отмахнулся, а потом посмотрел на меня. — Иди домой, Малая, я завтра вечером сам объявлюсь, ладно? Мне нужно побыть одному.

− Может, хоть в душ у меня сходишь, − робко предложила я.

− У Толика схожу, − ответил Денис, глядя в стену. — Твои и так в бешенстве.

− Ничего, нельзя людей бросать в беде.

Куда ты вообще теперь? У меня диван пустой в комнате, может…

− Нет, Малая, не надо. Я в гараже перекантуюсь, не впервой.

Я хотела еще возразить, но не смогла.

− Ты ему пожрать принеси пару раз, и он будет счастлив, − сказав мне, Толик невозмутимо принял недовольный взгляд.

− Хорошо, но если передумаешь…

− Малая, оставь меня сейчас, пожалуйста, − попросил Денис. — Все завтра вечером.

Я поняла, что действительно просто не может говорить, ему не то плохо, не то просто сил не осталось. Я кивнула и вернулась на свой этаж, открыла квартиру, шмыгнула внутрь, но закрывать дверь не стала, прислушалась.

− Это Бизон? — спросил Толик.

− Он сказал, что выбора у меня не будет, и ничего в этом городе у меня нет и быть не может, − ответил Денис и затих.

Толик тоже ничего не ответил, а я спешно закрыла дверь. Стойте. Ничего нет? Если Бизон знает про меня и ребенка, то… я что, следующая? Мне стало страшно, так страшно, что, вместо того чтобы мчаться наверх и рассказывать все, я осела на пол и заплакала.

54. Страх

Я долго плакала. Мне было очень страшно. Конечно, я понимала, что он должен знать, особенно если все так, но как с ним говорить, если он меня даже видеть не желает? Завтра… Он обещал, что объявится завтра вечером сам. Тогда я все ему и расскажу. Ничего ведь не случится за один день?

Сама себя спросила и заплакала. Какой же страшный человек этот Бизон, если так поступает. У Дениса теперь и матери не осталось. Какой бы она ни была, но мне казалось, что он ее любит, а теперь он в этом мире совсем один, так выходит?

Я снова разрыдалась. Вот разве ему сейчас до меня с моей любовью? Еще и ребенок… Не до нас ему совсем.

Загнала себя в душ, стала под водой и плачу. Больше же ничего не остается. Кате и той говорить страшно. Знать она должна точно после Дениса. Маме говорить и вовсе нельзя. Она или истерику закатит, или силой меня на аборт затащит. Что я тогда делать буду?

А если Денис тоже скажет аборт делать?

Я всхлипнула и села на дно ванны. Почему я такая бестолковая? Как я так могла? Мало того что забеременела, так еще и его враги все узнали раньше его самого…

Что я буду делать, если от меня все откажутся?

Хотя… ладно, рисовать буду. За деньги. Мне предлагали давно и много, только я редко соглашалась. Красивые портреты людей Катиного круга в стиле старинных работ семнадцатого-восемнадцатого века, безвкусные, на мой взгляд, и пошлые, но по цене очень дорогие, а рисовать я смогу и с ребенком. Сделала эскиз за час, дополнила его фотографиями оригинала на телефоне и сиди себе дома рисуй.

Где только жить пока не ясно… Едва ли я смогу остаться у Кати, но ничего, у меня будет целый семестр, чтобы это решить. Я справлюсь, правда?

Сама себя уговариваю и не верю. Плачу, пока наконец не становится в груди пусто. Только потом моюсь, выползаю из душа и иду на кухню. Мне нравится совет Толика. Дену сейчас может и плохо, а кушать все равно захочется. Стоит ему что-нибудь приготовить, в контейнер сложить и отнести в гараж. Пусть хоть покушает нормально.

Что он сейчас чувствует, я даже представить не могу. Мне очень страшно. У него и так почти ничего не было, а теперь ни дома, ни матери, ни наверно работы…

Он меня за ребенка просто убьет. Хотя он ведь тоже к нему причастен и… Я решила не думать, вот просто оставить все как есть, а завтра вечером сразу ему все сказать. Зажмуриться и выпалить все.

Родители сегодня возвращались поздно. По четвергам они всегда после работы ехали в супермаркет, чтобы закупиться.

Потому я вечером спокойно собрала еду и спустилась вниз. Постучала по металлической двери гаража, дернула ее, но никак не открыла. Хотела позвонить, но решила, что не стоит, а тут, смотрю, Толик мусор выносит.

− А Денис где?

− Уехал куда-то, − пожал плечами Толик, − а что?

− Передашь ему? — я протянула ему пакетик с контейнером.

− А… правильно. Да, в холодильнике оставлю, когда на работу пойду, − согласился Толик, принимая пакет. — Разбалуешь ты его…

Я смутилась, но ничего не ответила.

− Не боись. Он ничего не натворит. Хотя это еще та дрянь. Там в хате даже чинить нечего. И продать ее такой не выйдет. Короче, полная жопа, но я думал, он хуже это переживет, а он ничего − покурил и взял себя в руки. Мужик…

Я не нашла что сказать. Мне казалось, что лучше бы ему поплакать, чем вот так. Если все держать в себе, умереть можно. Мне так казалось, но Толику это говорить не хотелось, да и вряд ли Денис хоть кому-то позволит увидеть свои слезы, может, потому и уехал?

− Скажи ему, что я его очень жду и что мне надо сказать ему кое-что важное, − попросила я.

− Договорились, − согласился Толик.

На том мы и разошлись. Он за дом мусор выносить, а я к себе. Поднялась на четвертый этаж и слышу: кто-то на пятом что-то делает. Гремит чем-то, а ведь сгоревшую квартиру лентой милицейской заклеили. Шагнула на пролет наверх, смотрю, а ленты нет, а из квартиры огромный мужик выходит со шрамом на правой щеке.

− О, ты не Оля случайно? — спрашивает он у меня.

− Нет, − говорю я и пячусь.

Я его узнала. Это и есть Буйвол. Его фоторобот был в статье и шрам, как важная примета. Подельник Бизона. Он, наверно, квартиру и поджег. Как только ухитрился.

− Да? — удивляется мужик и достает телефон, что-то ищет, а я бросаюсь назад вниз к квартире.

Вдруг у него фото есть или еще что. Бегу и влетаю в квартиру. Господи, только бы он не увидел, где я спряталась!

А тут звонок в дверь. Я от нее прочь и звонить Денису. Руки дрожат, плачу. Он же дверь может выломать, правда? Что ему стоит?

А в телефоне… «аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети»…

Я чуть не заорала от ужаса, но звонок не повторился. В подъезде послышались шаги и стало совсем тихо.

Я открыла чат. Господи, какие тут правила и нормы, если меня Бизон уже видел?

Пишу ему.

«Ден, милый. Я все знаю про Бизона. Меня нашел Буйвол, и он видимо знает, что я беременна. Ден, спаси меня!»

Отправила, а потом поняла, как это наверно страшно и глупо, но как я еще могу? Ой, надо наверно бежать из дома прямо сейчас, к Катьке хотя бы…

А если он в подъезде караулить станет?

Я решила, что затихнуть дома безопасней, убрала быстро в комнате и спряталась под одеяло. Глупо? Знаю. Только хотелось мне свернуться как котенку и не дышать, вдруг тогда никто не станет меня трогать. Только телефон сжала со всей силы, надеясь, что вот сейчас позвонит Ден и непременно меня спасет.

55. Страшная правда

Денис не позвонил и не ответил. Когда пришли родители, мне пришлось сказать, что я плохо себя чувствую, соврать, что во всем виноват дым пожара. Мама была в ужасе, что такое случилось, а я дома была заперта. Причитала, даже плакала, обнимала меня и говорила, что я ее маленькое глупенькое сокровище. Еле от нее отбилась, вернулась под одеяло, сжалась комочком и очень долго не могла уснуть. Страшно было и жалко себя, Дениса, нашего малыша, даже его маму. Она вот о внуке или внучке даже не узнала.

Молчание Дениса меня пугало еще больше. Глубокой ночью я не выдержала и набрала его снова, только результат был все тот же. Наверно он отключил телефон. Стало даже стыдно за написанное сообщение, хотелось его отменить. Придумать что-то разумней тоже хотелось. Написать что-то после него, чтобы было не так глупо. Только что, я так и не придумала.