— Я понимаю. — Ответил я, так как снова наступила пауза.
— Я не хочу больше никого терять, Диппер. — Она взяла меня за руку, снова серьёзно глядя мне в глаза. — Совсем никого. Поэтому, просто обещай мне. Обещай, что не будешь подвергать нас опасности.
В такие моменты, возникает желание кусать локти. До крови. Невозможно отказать, но в тоже время — абсолютная уверенность в том, что обещание не выполнишь.
— Я обещаю, что не буду подвергать нас опасности. — В тот момент я просто сгорал со стыда. Мэйбл была готова поверить во что угодно в тот момент, и так пользоваться этим было просто низко. Потому, когда она искренне улыбнулась, я почувствовал себя только ещё более отвратительно.
— Я верю тебе.
========== Глава 3. Преподаватель. ==========
Среда. 21.
Солнце лениво выходит из-за горизонта, освещая всё вокруг сонным, ещё не совсем тёплым, светом, который рассеивается, едва достигая земли. Ранние пташки заводят свою песнь и отправляются на очень ранний завтрак. Листья шумят от сильных порывов ветра, но этому шуму никогда не сравниться с тем, что происходило в тот момент в школе.
С самого первого урока, а для тех кто пришёл пораньше то и перед ним, начался настоящий хаос. Ход на первый этаж был закрыт, и только слепой не заметил бы полицейских, что, то и дело, отгоняли особо любопытных. Все были взволнованы, и далеко не в позитивном ключе. Каждый обговаривал варианты событий и собственные теории с друзьями, а я обязан был молчать. Никто не знал ни подробностей, ни причин, а я даже боялся об этом думать. Я не мог ни с кем поделиться, не мог поговорить даже с Мэй. По двум причинам. Во-первых, она была на репетиции, во-вторых — вчерашнее. Самое худшее, что трубку она не брала, потому отговорить её ехать в школу возможности не было. Конечно, полицейские это не какие-то сверхъестественные силы, но только один Всевышний мог знать, как Мэйбл на это отреагирует.
Стараясь держать рот на замке, я, первое время, действительно пытался абстрагироваться от разговоров испуганных учеников. Но у кого хватит силы воли на то, чтобы повторять параграфы, когда вокруг все шумят о полицейских, опрашивающих некоторых учеников? Я точно не был их таких. Ко второму уроку я сдался, правда, услышать ничего интересного так и не удалось. К тому моменту практически все дружно решили, что это определённо не убийство. Те же, кто не был согласен с такой теорией, считали, что убийство было, но произошло не на территории школы, иначе бы занятий не было. Впрочем, абсолютное большинство интересовала последняя тонкость — отмена занятий. И каждый старался подобрать вариант, который эту отмену устроил бы. В конце-концов мне надоели эти разговоры, и я решил спуститься на второй этаж — к стенду с заменами расписанием. Почему такие стенды не висели на каждом этаже? «Физические упражнения полезны для здоровья» — объяснял наш преподаватель по физической культуре.
Описать моё удивление, когда я увидел очень милые изменения, просто невозможно. Никаких замен не было, зато на втором ряду было вывешено новое расписание, в котором просто-напросто сменились кабинеты, полностью освобождая первый этаж. Так кабинет экономики переехал в кабинет физики, истории — в кабинет французского, а географии — во второй кабинет алгебры, где занимались А-классы. Вообще, это были довольно удобные изменения потому, что бегать по трём этажам — довольно затруднительно.
Второй урок прошёл на удивление тихо. Конечно, если не считать парочки отчаянных ребят, которые решили вернуться на годы назад, и вместо обычной переписки по телефону, передавать друг-другу записки. Учитывая, что после их оставили в кабинете, а текст не зачитали, можно поставить на то, что кто-то придумал новую теорию, относительно произошедшего. От того, что не только я интересуюсь этим, становилось даже как-то легче. Потому, когда я спускался на первый этаж, такого сильного чувства вины уже не было. Это ведь просто любопытство, ничего более. Конечно, услышать что-то возможности не было, да и смотреть особо не на что. Просто преподаватель по экономике с парой полицейских заходила в один из кабинетов. Возможно, они пытались выяснить, кто последним видел историка.
Довольно бесполезное занятие, на самом деле. Он был не особо общителен, а увидеть его на коридоре можно было только когда он уходил, или была его очередь дежурить. В последнем случае, все всегда стояли тихо и смирно, а большинство боялось отходить от кабинетов, в которых у них должен был быть следующий урок. Никто точно не мог сказать, почему этот человек внушал больший страх, нежели даже сам директор. Никогда не приходил к рукоприкладству, не злился и не повышал голос. Был настолько спокойным и холодным, насколько это было возможно, если речь шла о человеке. У него просто была какая-то особая аура, внушающая ужас и в тоже время крайнюю степень уважения. В одних его глазах читались непостижимая мудрость и железная строгость. По этой причине, многие старались избегать его. При разговоре с ним, не могло не казаться, что на тебя смотрят свысока, и что ты действительно крошечный на фоне этой величественной фигуры.
Дверь, к сожалению, пусть и была прозрачной, но при этом через неё ничего нельзя было услышать. Поэтому, понимая бессмысленность занятия, я снова поднялся на второй этаж, к кабинету физики, что уже была за расписанием. Хотел перекинуться с Мэй парой фраз, но стоило мне подойти, как прозвучал звонок. И было это очень обидно по той причине, что «главные новости» я услышал совсем не от неё, а от проходящих мимо девчонок.
— Боги, впервые в жизни жду историю! — Сладко пропела одна из моих одноклассниц. Впрочем, у неё всегда был какой-то через чур «сладкий» голос, потому я особо внимания не обратил. Зато обратил внимание на смысл сказанного.
Было немного неприятно, что я сам не догадался, когда смотрел на расписание. Замен не было. У нас должна была быть история. Просто в другом кабинете. Но ведь преподавателя нет, иначе зачем на первом этаже полиция?
— Он такой милашка. — Шептались девчонки на задних партах, подтверждая мою теорию.
«Как, чёрт возьми, можно было так быстро найти нового преподавателя?» — весь урок спрашивал я себя. Да, это не пол дня, и даже не день, но всё же — срок недолгий. Конечно, я слышал, что эта профессия не особо популярна последнее время, но директор! Он был настолько привередлив в подборе преподавателей, насколько это только было возможно. Даже если у них и были крайне противный характер и любовь к придиркам, никто не мог опровергнуть того, что они действительно профессионалы своего дела. А найти профессионала в такой короткий срок — это какое-то безумие. В то, что это лишь временный преподаватель, первый попавшийся под руку, так сказать, почему-то верить не хотелось.
В отличии от истории, физику нельзя назвать моим любимым предметом. Тем не менее, я чувствовал ни с чем не соизмеримое раздражение, когда Мэй пересказывала сказанное ей девчонками. Успокоить её мне удалось минут только через двадцать.
Всегда удивлялся её умению отвлекаться и не быть при этом замеченной. Мне же стоило только на пару миллиметров повернуть голову в стороны сестры, как на весь класс раздавался звучный голос преподавателя. В особенности, когда это касалось нашего преподавателя по физике — Мистера Голдмена. Он был одним из тех фанатиков, которые ставили свой предмет выше всего остального. Голдмен не считал полноценными людьми тех, у кого возникали трудности с техническими науками. Не то, чтобы я был из таких, но с физикой у меня были особые отношения, из-за чего преподаватель этого прекрасного предмета меня недолюбливал.
Перемена показалась глотком свежего воздуха, первые секунд пять. Только я успел подумать, что отдохну хоть немного, как осознал, что всё ещё нахожусь в школе, и что следующий урок даже не последний. «Точно, следующий урок» — сразу же пронеслось у меня в голове, и любопытство снова взяло своё. Не теряя ни секунды, я стал подымать на четвёртый этаж. Как я и говорил ранее, особой любви кабинет французского у меня не вызывал, но в тот момент я об этом особо не задумывался. Ровно до момента, пока из кабинета не вышла, улыбаясь, причина моей ненависти к французскому.
