— Драко, — шепчет его мать.

Он крепко цепляется за неё, и её пятки отрываются от мрамора; кровь устремляется к её голове, когда подошвы её туфель находят твёрдую опору в виде пола. Она покачивается, но две пары рук удерживают её.

Ей удаётся один раз медленно, тяжело моргнуть. Её нога ударяется о что-то твёрдое. Тяжёлое.

Доулиш.

— Теперь отойди, — говорит Нарцисса, — шаг назад. Дай ей подышать. Вот, вот. — Гермиона видит, как она требовательно протягивает руку. — дай мне это. И иди к Тео.

В следующий момент знакомое текстурированное дерево прижимается к онемевшим пальцам Гермионы. Виноградная лоза. Десять и три четверти дюйма. Сердечная жила дракона.

— Мисс Грейнджер, — говорит Нарцисса, плавно обходя её. Взгляд ее спокойный и непоколебимый. — возьмите свою палочку.

— Я…ч-что? — она заикается, её язык кажется свинцовым. Её ноги дрожат.

Нарцисса просто повторяет ещё раз.

— Возьмите свою палочку. Ничего ещё не закончилось, — она берёт Гермиону за руку своими холодными пальцами и заставляет её сжать основание палочки. — Вы уже это проходили, верно? — в её голосе нет жалости. Только срочность. Уверенность. — Вы знаете, что это пройдёт. Вы знаете, как двигаться вперёд.

Когда Гермиона моргает, перед её глазами проплывает образ коттеджа “Ракушка”.

— Заставьте себя, — требует Нарцисса, и она снова открывает глаза, — прийти в себя. Сейчас. У Доулиша внизу ещё как минимум два десятка человек. Они идут — они будут здесь через несколько секунд — и даже с Вами мы в меньшинстве.

Большой палец Гермионы проскальзывает по бороздкам в дереве, которые она знает как свои пять пальцев.

— Вы готовы?

Она сглатывает, поджимает пальцы ног, обеспечивая сцепление с полом. Она снова моргает, и туман перед её глазами рассеивается.

— Вы готовы? — повторяет Нарцисса, прежде чем взять её за второе запястье и дёрнуть.

Гермиона крепко сжимает свою палочку. Кивает.

— Хорошо.

Нарцисса отступает назад и впервые оказывается в состоянии осмотреть комнату, даже несмотря на то, что кровь все ещё шумит в её ушах.

Авроры, что нападали на Пэнси, лежат на тёмном мраморном полу, оглушены или мертвы — Гермиона не уверена. Их тела загораживают дорогу, и Тео, который уже поднялся на ноги, несмотря на, кажется, ужасную боль, с трудом перемещается между их перепутанными руками и ногами. Он дважды наклоняется, чтобы забрать их палочки.

— Драко, — кричит он, швыряя одну из них через комнату. Гермиона прослеживает за ней взглядом, находит Драко, как только он ловит её в воздухе. Он смотрит вниз, на пол в нескольких метрах от его ног. Расфокусированно, но не как раньше.

— Драко, — хрипло проговаривает она.

Всё его тело разом напрягается, стоит ему услышать её голос. Он не смотрит на неё.

Она чувствует зуд в груди — низкий гул паники, стремительно поднимающейся внутри неё.

— Драко, — снова выдавливает она, в этот раз громче.

Но тут из коридора, ведущего в столовую, раздаётся крик, и Драко устремляет свой взгляд туда, сжимает чужую палочку, принимая оборонительную позицию.

Гермиона не сразу следует его примеру, пытается отвести взгляд и прийти в себя. Собраться. Сфокусироваться.

Бесчисленные шаги приближаются, голоса звучат всё громче, и последнее, что видит Гермиона, прежде чем весь этот ад обрушивается на них — это Пэнси.

Растрёпанная и испачканная в крови, она встала перед Тео — достаточно далеко впереди, чтобы он мог не заметить этого. Но Гермиона прекрасно понимает, что она видит. Стену. Границу. Обещание защитить его.

Этот вид утраивает боль в её груди, и сразу перед тем, как Авроры Доулиша врываются в комнату, Гермиона снова переводит взгляд на Драко. Она должна сделать то же самое. Она — она ничего не хочет так сильно, как защитить его от этого. От всего этого.

Она делает один нетвёрдый шаг в его направлении, и кто-то выпускает первое заклинание.

Нарцисса была права.

Её палочка — каким-то образом именно она помогает ей вырваться из тумана головокружительной боли. Бей или беги. Её инстинкты знают, что нужно выбрать, и когда она поднимает палочку, всё остальное уходит на второй план.

Остаются только цветные вспышки.

Она оглушает первого Аврора, пересекающего её поле зрения, не произнося ни слова, как-то одновременно удовлетворённая и подстёгиваемая звуком его удара об пол.

Она так же легко расправляется со следующими двумя, но четвёртый задевает её локоть Жалящим Заклинанием, и она тратит драгоценные мгновения, перекладывая палочку в левую руку.

Она думает, что за это время её успеют как минимум оглушить. Но когда она снова крепко сжимает палочку в руке и ищет Аврора взглядом, то понимает, что он мёртв — лежит на полу, скрючившись.

Она переводит взгляд на Драко, видит, как тот, не останавливаясь, проскальзывает мимо неё. Каждое его заклинание — зелёное.

Гермионе приходится заставить себя собраться, повернуться, чтобы помочь Нарциссе освободиться от связывающего заклятия. Но даже когда она обезоруживает и оглушает Аврора, который попытался атаковать её сбоку, то думает об этом.

О том, чего это стоит. О том, каково это — достичь того уровня, на котором нет запретов. Нет колебаний. Где всё, что остаётся — это убивать.

Она никогда никого не убивала. Никогда не произносила заклятие, хотя и не раз с любопытством перекатывала на языке его неловкие слоги.

И все две секунды, в течение которых она встаёт рядом с Нарциссой и поворачивается, чтобы оценить обстановку, она думает, что, наверное, никогда не достигнет этого уровня.

Но затем она видит, как красная искра попадает Драко в спину.

Когда он падает, из его рта вырывается надломанный крик; пыточное заклятие расходится по его конечностям, когда Аврор подходит ближе. Пэнси занята дуэлью слева от него, Тео участвует в драке с правой. Нарцисса всё ещё избавляется от последних пут.

Никто не может ему помочь, кроме неё.

И увидев его лицо, то, как он корчится в агонии, его дрожащие пальцы, отчаянно цепляющиеся за воздух, она сразу начинает понимать гораздо больше.

— Круцио, — проговаривает она; не моргая, смотрит, как Аврор замирает, прежде чем упасть и начать корчиться на полу. Она чувствует силу, исходящую от её палочки. Притяжение, словно магнитное, завораживающее, неописуемое.

Она делает несколько шагов вперёд, сокращая разделяющее их расстояние, смотрит на него сверху вниз, не останавливая заклятие. Он кричит, дёргается и просит о смерти, и нужные слова стремятся соскользнуть с её губ — остаются секунды, миллисекунды до того, как они вырвутся на свободу—

— Нет!

Рука сжимает её запястье, такая знакомая по текстуре и весу, и Драко тянет его в сторону, сбивая её прицел и поднимаясь с пола.

— Нет, — снова огрызается он, в кои-то веки встречаясь с ней взглядами — и сейчас, сейчас она видит эту злость, которую тогда ожидала увидеть. Яркую и искрящую.

Он не смотрит на Аврора, лежащего на полу у него за спиной. Не сводит с неё взгляда, когда произносит смертельное заклятие вместо неё. Чужой крик резко обрывается.

— Не смей, — говорит Драко, пристально глядя на неё — отказываясь отпускать её запястье. Его прошлые слёзы ещё не до конца высохли, и всё же в выражении его лица больше гнева, чем, как ей кажется, она когда-либо видела. — никогда.

Гермиона открывает и закрывает рот — дважды — не зная, что сказать, широко распахнутыми глазами глядя на его разъярённое лицо. В следующую секунду он уже исчезает. Снова в бой.

Она всё ещё чувствует давление его пальцев на своём запястье.

Осталось меньше пятерых Авроров, и когда она, наконец, снова оказывается в состоянии заставить себя двигаться, то сразу расправляется с одним из них, который пытался забраться на каминную полку для лучшего обзора. Он замирает, падает на спину.

Нарцисса сбивает другого с помощью мощного Инкарцеро, и когда Гермиона смотрит, как Аврор борется с верёвками, то думает, что они действительно могут с этим справиться. Несмотря ни на что.