А затем он взмахивает палочкой, заставляя горы осколков стекла и фарфора раствориться в воздухе, и уходит, оставляя её одну в пустой комнате.

========== Часть 24 ==========

18 декабря, 1998

Дневник,

Я никогда раньше не оставался здесь.

Это чертовски странно. Я имею в виду, на первом и втором курсе мне буквально снились кошмары о том, что я опоздал на поезд и застрял здесь.

И теперь я —

О, просто охуенно…

18 декабря, 1998

— Ты же не серьёзно, Гермиона.

— Я серьёзно, Рональд, — она размазывает масло по своему тосту, не смотрит на него, изо всех сил старается звучать спокойно. — мне нужно немного побыть одной. Подумать. Расслабиться.

Со всех сторон вокруг них люди обнимаются на прощание и протаскивают чемоданы по проходам между столами. Поезд отъезжает от Хогсмида примерно через час.

Она остаётся.

— Да ладно тебе, Гермиона, будет весело. Мама хочет тебя увидеть, — настаивает Рон. — и ты всегда одна.

— Рон… — начинает Гарри.

— Но это правда! — Рон практически кричит. — Я имею в виду, чёрт, Гермиона. Ты как будто не хочешь, чтобы всё снова было нормально.

— Успокойся! — огрызается Гарри, и Гермиона немного подпрыгивает на скамейке. Гарри очень редко теряет самообладание.

Она поднимает взгляд, чтобы увидеть, как он наклоняется прошептать что-то Рону, и тщетно пытается скрести ножом по тосту достаточно громко, чтобы ничего не услышать. Но она слышит.

— Её родители, Рон.

Гермиона прочищает горло, поспешно выдаёт:

— Луна, какие у тебя планы на каникулы? — и поворачивается к ней. Старается изобразить улыбку.

Луна лучезарно улыбается, как и Невилл рядом с ней.

— Невилл приедет встретиться с папой.

— Это замечательно, — говорит Джинни, поддерживая смену темы, и Гермиону накрывает ещё одной бесконечной волной благодарности. — Ты следишь за Придирой, Невилл?

Он немного краснеет.

— Я, эм — может быть, не знаю, отстаю на пару номеров…

Но когда они начинают смеяться, Гермиона слышит разговоры на повышенных тонах в дальней стороне Большого Зала. У стола Слизерин.

Малфой — Драко — сидит, как обычно, с краю, со своей фиолетовой тетрадью, а над ним возвышается Кормак МакЛагген с группой поддержки в виде двух гриффиндорцев, имён которых она не знает.

— Что, дома никто не ждёт, Хорёк? — издевается Кормак.

У Гермионы сжимается всё внутри.

— Что? Мамочка больше тебя не любит? Или Мамочка теперь убирается вместе с другими Домашними Эльфами, потому что денег больше нет?

Теперь все смотрят на них. Студенты остановились на полпути со своими сундуками. Кормак устроил настоящую сцену, и Гермиона уже практически поднялась со своего места, когда Джинни утягивает её обратно.

Драко смотрит на Кормака так, будто только что заметил его. Его лицо принимает классическое скучающее выражение.

— Засунуть палочку тебе в задницу, МакЛагген? Мне не сложно.

— Ооо, — Кормак изображает страх, и двое позади него смеются. — видишь, как раз в этом и проблема, Хорёк. Чтобы нормально угрожать людям, ты должен хорошо уметь обращаться с палочкой. Когда ты в последний раз был в чём-то хорош?

Гермиона достаёт палочку, осторожно направляет на него под столом. Но она не успевает даже придумать подходящее проклятье, когда вдруг раздаётся приглушённый, отвратительный звук удара и Кормак растягивается на земле; перед ним стоит, тяжёло дыша, Теодор Нотт, его кулак в крови. Друзья Кормака разбегаются, словно паразиты, когда Нотт хватает его за воротник рубашки и бьёт его снова, и снова, и снова.

После каждого удара раздаются вздохи. Двое старост убегают, чтобы позвать профессоров.

И, наконец, Драко встаёт, громко вздыхая.

— Нотт, мне кажется, ты сломал ему челюсть. Оставь его, м?

Тео делает паузу, его рука поднята, у него сбилось дыхание и он испачкан в крови. Он поднимает взгляд на Драко.

— Ещё один удар?

Драко раздраженно усмехается, закрывает свою тетрадь.

— Да, хорошо.

Нотт получает свой последний раз, и раздаётся ещё один удар, Кормак бьётся головой о камень. Гермиона слышит несколько негромких возмущённых вскриков; скорее всего, это девушки, которым всегда нравилось “ангельское” лицо Кормака.

— Почему бы тебе не порадовать этим кривым носом свою Мамочку перед Рождеством, а? — выплёвывает Нотт в сторону бессознательного тела. — Хороших каникул, ёбаный идиот.

— Мистер Нотт, боже милостивый! — кричит от дверей только прибывшая Хавершим, и все резко поворачиваются в её сторону, словно зрители на теннисном матче.

Нотт выпрямляется и вздыхает. Молча кладёт свою палочку в её протянутую руку, готовый к наказанию.

Но затем Хавершим требует:

— Мистер Малфой, Вашу палочку.

Гермиона громко вздыхает.

И когда Драко не отдаёт её сразу, Хавершим кричит:

— Прямо сейчас!

Она выхватывает его палочку, прежде чем он успевает полностью вынуть её из кармана, и Гермиона смотрит, как его лицо сменяет несколько сложно трактуемых выражений, пока Хавершим уводит их.

— Чёрт возьми, — смеётся Рон, поворачиваясь обратно к своей тарелке. — вот это шоу.

И Гермиона вскакивает со своего места, уклоняясь от руки Джинни, прежде чем он успевает закончить предложение.

— Достаточно.

— Гермиона? — спрашивает сразу несколько человек.

— Всем прекрасного Рождества. Мне нужно кое с чем разобраться.

И, не говоря больше ни слова, она направляется вслед за Хавершим, оставляя их в недоумении.

Ей повезло, что охранные заклинания у кабинета МакГонагалл неактивны. Это позволяет ей совершить своё драматичное появление, которое она распланировала по пути сюда.

Она врывается внутрь и поднимается вверх по лестнице, глядя на разворачивающуюся перед ней сцену.

Драко и Нотт сидят в креслах перед МакГонагалл, которая обеспокоенно разглядывает рубашку последнего, забрызганную кровью. Хавершим стоит рядом со столом МакГонагалл, безумно машет руками, широко раскрыв рот — наверняка несла какую-то чушь.

Но Гермиона входит с шумом — отвлекает её, переключает всеобщее внимание на себя.

— Директор, — говорит она, немного запыхавшаяся, стараясь не терять ход своих мыслей, когда Драко переводит взгляд на неё.

Макгонагалл вопросительно приподнимает бровь.

— Мисс Грейнджер…

— Я не знаю, что она Вам сказала, — Гермиона указывает пальцем на Хавершим. — но я могу Вас заверить, что она врёт.

На мгновение кабинет погружается в тишину.

А затем Нотт фыркает, закусывает губу и отводит взгляд, чтобы не рассмеяться в голос.

— Прошу прощения! — возмущается Хавершим.

— Мисс Грейнджер, это едва ли уместно—

— Извините, директор, но я подумала, что Вы хотели бы, чтобы Вас ставили в известность о любых актах предубеждения на территории школы.

— Предубеждения? — Хавершим рассерженно взмахивает своей юбкой. Упирает руки в боки. — и против кого, позвольте поинтересоваться, я проявляла это предубеждение?

Гермиона не отступает. Говорит даже спокойнее, чем обычно.

— Против них, — она кивает в сторону Драко и Нотта.

Хавершим фыркает.

— И где Ваши—

— Доказательства? — Гермиона делает шаг вперёд. — Хотите, я покажу директору все свои записи? Обо всех случаях, когда Вы несправедливо наказывали студентов Слизерин? Или о разнице в оценках между их факультетом и остальными? О потрясающей череде обвинений, которые Вы выдвинули против студентов, переживших войну? Пять отдельных случаев с участием Драко Малфоя? В конце концов, директор присутствовала при одном из них.

У Хавершим довольно комично дёргается глаз. Она открывает рот. Закрывает его. Потом снова открывает.

— А теперь посмотрите сюда—

— Профессор Хавершим, — спокойно говорит МакГонагалл. — Вы извините нас на минутку?