— Тебе следует изучить этот вопрос.

— Хорошо.

Стук в дверь пугает их обоих. Здесь никто никогда не стучит.

— Не нервничай так, — говорит Драко, когда она встаёт. — Если ты будешь нервничать, он начнёт думать о том, что здесь, блять, происходит, и тогда он начнёт нервничать, и это заставит тебя нервничать ещё больше, и тогда Поттер тоже автоматически начнёт нервничать, а я не хочу остаться тут единственным вменяемым.

Она усмехается и хлопает его по руке, направляясь к двери.

— Как будто ты когда-то был вменяемым.

Её рука всё ещё дрожит, когда она тянется к двери. Она не хочет надеяться на то, что нельзя гарантировать. Это одна из причин, по которым Тео ничего об этом не знает. Но она также не может думать о том, что, возможно, подведёт его. Снова. Как тогда, на полу поместья, когда она смотрела в эти отчаянные глаза и не знала, что сказать. Как помочь.

Это не может случиться снова.

Проглотив ком в горле, она открывает дверь.

— Как это так получилось, что в Уэльсе уже так, блять, холодно? — спрашивает Тео с порога; он стоит, ссутулившись, выдыхает тёплый воздух в ладони.

Она фыркает. Не может не улыбнуться.

— Ну так заходи.

И она отходит в сторону, распахивая дверь шире.

Тео переступает через порог, вытирает ноги, а затем поднимает голову и видит Драко. Впервые за два с половиной года.

Он так же красноречив, как была она.

— Сволочь.

Драко скрещивает руки, опираясь на стол в своей привычной манере, и приподнимает бровь.

— Рыбак рыбака видит издалека.

Они молча смотрят друг на друга добрых пятнадцать секунд, и Гермиона не знает, что с этим делать.

Драко сдаётся первым, давится смешком и отталкивается от стола, а затем губы Тео медленно растягиваются в улыбке. Она притворяется, что это всё, что она видит. Что она не видит слёзы в его глазах. Не замечает, как сбивается его дыхание.

Они встречаются посреди кухни, обнимаются грубо, почти агрессивно — притягивают друг друга за шеи и упираются лицами в плечи друг друга.

— Ты мудак, что поступил так с ней, — бормочет Тео, когда хлопает его по спине.

Драко просто снова смеётся. Расслабленно, с облегчением.

— Она говорит мне это уже пять месяцев.

— Правильно. Ёбаный идиот.

Драко отталкивает его и указывает на него указательным пальцем; он всё ещё улыбается, даже когда говорит:

— Следи за языком, хорошо? У меня достаточно причин, чтобы выбить из тебя всё дерьмо.

Тео хмурится. Задумывается на секунду. Затем, осознав, на что намекает Драко, он бросает на Гермиону испуганный взгляд.

Она, в свою очередь, смотрит на Драко, прищурившись.

— Он не станет поднимать эту тему.

— Да? — спрашивает он. Он звучит весело — но в то же время как бы совсем нет. И она не может даже передать, насколько она оказывается благодарна, когда снова слышит стук в дверь.

— Уже вызвали за мной маггловских копов? — шутит Тео — и, боже, она может только надеяться, что он сохранит это чувство юмора. Она снова сглатывает, сжимает и разжимает кулаки, когда направляется обратно к двери.

— Привет, Гарри.

Он стоит в одеяниях Аврора, с палочкой и мантией-невидимкой своего отца. Она бы узнала этот узорчатый бархат где угодно. Он приподнимает брови, с шумом выдыхает пар.

— Все готовы?

Она чувствует, как Тео подходит к ней со спины.

— Поттер? — растерянно выпаливает он.

Сделав глубокий вдох, она поворачивается лицом к нему.

— Прости. Я не хотела, чтобы ты думал об этом целый месяц.

Растерянный, напряжённый взгляд Тео мечется от неё к Гарри и обратно.

— Я…я пришёл не на чай?

Гарри не разрешает им снять мантию, пока они не проходят метров тридцать в Запретный Лес. Тео проводит эту прогулку в полной тишине — разве что время от времени нервно выдыхает. Она проводит её в волнении. Драко в это время жалуется на то, что у Гарри нет мантии-невидимки побольше — и, возможно, это единственное, что сдерживает нарастающее напряжение.

— Окей, — говорит Гарри, когда решает, что они ушли достаточно далеко.

— О, блять, спасибо, — Драко тут же цепляется за бархат, сдёргивает его с них, словно он отравлен. В их лёгкие проникает освежающий воздух леса.

— Все в порядке? — спрашивает Гарри, но его взгляд устремлён на Тео.

Гермиона поворачивается и находит его совершенно окаменевшим. Он едва дышит — от его губ поднимаются маленькие облачка пара — и его взгляд расфокусирован. Он словно в шоке.

Она переплетает их пальцы. Пытается вспомнить, что он говорил, когда она чувствовала себя так же.

— Давай, Слизерин.

Тео фыркает. Как будто немного приходит в себя.

— Храбрость нам не свойственна.

— Я не согласна, — говорит она.

Драко вдруг подходит к нему с другой стороны, опускает руку ему на плечо.

— А упрямство свойственно. Вперёд, Нотт.

Драко толкает его вперёд, и сначала Гермионе кажется, что это было слишком. Слишком настойчиво.

Но напряжённые плечи Тео, кажется, внезапно расслабляются, и она вспоминает, что не единственная здесь хорошо его знает.

— Это немного впереди, — говорит Гарри; он уже наполовину поднялся на холм, возвышающийся перед ними.

— Я удивлена, что ты помнишь, где это.

Он сдержанно улыбается Гермионе через плечо.

— Если честно, я бы предпочёл забыть.

Его слова отзываются короткой вспышкой боли у неё в груди.

Тео сжимает её руку, когда они добираются до вершины холма; сосновые иглы хрустят под их ботинками.

— Ты можешь — можешь ещё раз объяснить? Как это…как это работает?

Она сжимает его руку в ответ, изо всех сил старается не заплакать, когда слышит неуверенность в его голосе. Ей нельзя плакать. Она не имеет права. Если он не плачет.

— На камень наложены чары. Тот, кто держит его, может на время связаться с теми, кого потерял.