— Эээ…да, эээ…не торопись, Гермиона… хорошо? Я думаю, тебе следует сначала поговорить с целителем. Немного поесть, или—

Она крепко сжимает его руку и перебивает его.

— Рон, как я сюда попала?

То, как стремительно растворяется его улыбка, заставляет всё внутри неё сжаться. Она снова сглатывает, медленно выдыхает.

— Что ты помнишь? — спрашивает он. Даже в лучшие времена Рон редко был таким нежным. Это в каком-то смысле почти пугающе.

Она пытается не пускать этот страх в свой голос.

— Пэнси… — бормочет она.

Рон хмурится, и Гермиона наблюдает за тем, как он пытается подыскать правильные слова. Как минимум несколько секунд.

— Мне…очень жаль. Я знаю, она была — ну, в каком-то смысле твоей подругой.

Грудь Гермионы пульсирует, и она опускает взгляд, когда всё это снова накрывает её; Пэнси и её окровавленные губы, её бледное лицо и отчаянный взгляд.

— Она была моей подругой, — тихо повторяет она; это одновременно и замечание, и подтверждение.

Рон правильно делает, что стремительно меняет тему.

— Это последнее? Больше ничего не помнишь?

Она качает головой, стараясь не пускать страх даже в свой взгляд.

— Какое сегодня число?

Максимально странное воспоминание всплывает в её голове после этого вопроса. О том, как Тео, много месяцев назад, насмехался над ней за то, что она спросила что-то подобное. Он назвал её драматичной.

Боже, Тео…

Рон делает глубокий вдох.

— Сегодня двадцать шестое. Ты была в отключке три дня.

Она изумлённо охает.

— Три…три дня?

Он серьёзно кивает и прочищает горло.

— Гарри — он получил твой Патронус, — говорит он, ёрзая на своём стуле возле койки. — Он как бы взорвался на глазах у всех нас на завтраке. Перепугал его. И меня. — его пальцы сжимаются, а потом снова цепляются за её руку; это движение получается немного отчаянным, неожиданным. — Гермиона, ты должна мне поверить. Гарри — он будет вечно винить себя, если ты не поверишь, и, я клянусь тебе — я клянусь, он не терял времени зря.

Она щурится на него, ещё немного поворачивается в его сторону, несмотря на боль.

— Что ты имеешь в виду?

— Он послал за Орденом, как ты и просила — а затем мы попытались последовать за вами. Без колебаний, я клянусь. Мы не ждали. Я, Гарри, Джинни, Невилл, Луна — многие из нас. Мы пошли за твоим Патронусом.

У неё не получается скрыть удивление.

— Ты…попытался прийти?

Он нервно усмехается.

— Да, Гермиона. Конечно. Я иногда бываю мудаком, но не когда речь идёт о твоей жизни.

Она снова сжимает его руку, инстинктивно, но ничего не говорит. Ей нужно, чтобы он продолжал. Нужно собрать всё по частям.

— Думаю, у нас бы получилось. Прибыть достаточно скоро, чтобы спасти…твою подругу. Чтобы остановить то, что с тобой случилось. — по его лицу пробегает тень. На мгновение ослепительная ярость вспыхивает в его глазах, но затем он подавляет её. Он продолжает, — Дело было в портале. Думаю, Доулиш проклял его. Он оглушил нас и выбросил Мерлин знает где. — он потирает шею. — Гарри говорит, что это, наверное, было как с тем, с четвёртого курса. С турнира. Его прокляли, чтобы он работал через раз. Но нам потребовалась куча времени, чтобы сориентироваться. Когда мы добрались до вас, Паркинсон была… — он замолкает.

Она крепко сжимает его пальцы, почему-то уверенная в том, что у него есть новости и похуже. Часть её не хочет знать, но она не может не спросить.

— Остальные… — говорит она, пока Рон поднимает на неё взгляд. — где Драко? Тео? Что случилось с—

— Они живы, Гермиона, — торопливо проговаривает он, прежде чем она успевает накрутить себя. — просто…

— Что?

Он морщится.

— Рон, расскажи мне.

Он отворачивается, берёт что-то со столика, что стоит рядом.

— Тебе надо поесть, хорошо? — когда он поворачивается обратно, она видит в его руках пластиковую чашку с тапиокой и ложку. Сейчас ей кажется, что это наименее привлекательные вещи в мире. — Давай, я помогу тебе поесть, а потом расскажу.

— Рон—

— Пожалуйста.

Она прикусывает язык. Думает о том, как он рисковал собственной жизнью ради неё после всего, через что прошёл из-за неё в этом году.

Она неохотно позволяет ему покормить себя, наконец мельком видит зелье, которым её лечат, когда садится, чтобы облегчить ему жизнь. Оно похоже на Умиротворяющий бальзам, просачивается в вены на её предплечье сквозь зачарованную капельницу слева от неё.

Скорее всего, это единственная причина, по которой она всё ещё не впала в слепую панику.

Она слушает остальную часть истории, пока ест пудинг; она ловит каждое слово Рона.

— Целители думают, что это адреналин держал тебя в сознании. Когда мы добрались до тебя — проглоти целиком, Гермиона, давай…хорошо. Когда мы добрались до тебя, ты была не совсем…здесь, если ты понимаешь, о чём я. Паркинсон лежала на полу, и те слизеринцы, за которыми ты отправилась, были как бы разбросаны по всей комнате. Там больше не с кем было драться — ты отлично справилась. Серьёзно. Это были натренированные Авроры. Открой рот, тебе надо будет съесть всё.

Он скармливает ей ещё одну ложку, две трети уже съедено. У неё нет сил сопротивляться.

— Но на минуту я подумал, что мы можем потерять и тебя тоже. Малфой и Забини пытались удержать Нотта под контролем — я тогда ещё не особо понимал всю ситуацию. Я знал, что они с Паркинсон были друзьями, но — ну, теперь я знаю. В любом случае, ты тоже там была. Но ты как бы смотрела в никуда. Сидела на полу. Когда Малфой попытался поднять тебя, я думаю, всё это накрыло тебя.

— …Всё? — выдавливает она.

— Ты сломала три ребра, Гермиона. Мерлин. Это, плюс Круциатус… — он с трудом выдавливает из себя это слово, на мгновение отводит взгляд, но затем снова смотрит на неё. — У тебя было разорвано много кровеносных сосудов — ты пережила как минимум два приступа меньше чем за десять минут. И одно ребро проткнуло твоё лёгкое. Целители сказали, что к тому моменту, когда мы появились, ты уже должна была умереть. И эти синяки по всему телу…чёрт побери.

Она прослеживает за его взглядом, поднимает онемевшую руку, чтобы провести пальцами по горлу. Кожа под ними чувствительная. Это объясняет боль. То, как ей сложно говорить.

На следующих словах голос Рона ломается.

— Я…я не могу поверить, что он сделал это с тобой.

Короткая вспышка гнева, который она тут же испытывает, почти приносит ей облегчение.

— Он этого не делал.

— Гермиона, не защищай—

— Что ещё? — она резко обрывает его. — Я знаю, ты что-то недоговариваешь. Что это? Что самое худшее?

Рон проглатывает всё, что собирался сказать, его лицо принимает непроницаемое выражение.

— Они…они им не верят, да? — она заикается. — Одеяния Пожирателей Смерти — тела. Они думают как хотел Доулиш. — она говорит всё быстрее и быстрее. — Они снова их арестуют. Боже, они уже их арестовали, вер—

— Гермиона, — Рон двигает свой стул ближе с громким металлическим скрипом, встаёт, чтобы прижать её спиной к подушкам, когда она пытается сесть, проливая на простыни остатки тапиоки. — дыши. Просто дыши. — затем он берёт её руку в свои, успокаивающе гладит её ладонь большим пальцем. — Они всё знают. Они использовали Омут Памяти. Никого не арестовали.

— Она очнулась?

Гермиона переводит испуганный взгляд на дверь и видит Гарри. Он выглядит неумытым и невыспавшимся — то же можно сказать и о Джинни, фигура которой наполовину скрыта за его широким плечом.

Она хочет позвать их по именам. Сказать “спасибо”. Но всё, что у неё выходит, это:

— Пожалуйста.

Глаза Гарри наполняются беспокойством; Рон спешит ввести их в курс дела.

— Она не особо что помнит. Я рассказал ей про портал. Мы добрались до—

— Пожалуйста, — снова перебивает его она. — Где они?

Гарри входит в комнату, и ей не нравится то, как опущены его плечи. То, как неловко он держит себя. Он двигает к ней ближайший стул, Джинни встаёт позади него и кладёт руку ему на плечо.