Со стороны западных племен были выдвинуты наездники на необычных, доселе невиданных тварях с изогнутыми шеями и двумя горбами, между которых и усаживался всадник-стрелок. Таких было около тысячи. Подкатили около полсотни катапульт и таранов. Массой своей, кочевников было под семь-восемь тысяч. Вождя, — Дозориана, — выделить не удалось.
В Сайлехкон император послал Гатоцке, в роли полководца. Благословил того на победу и пожелал скорейшего возвращения. Через пять дней город пал. Выживших, сбежавших с поля битвы, насчитывалось всего под четыре сотни. Среди них был и Гатоцке. По его докладу можно было подчеркнуть, что переломным моментом в битве стало неожиданное появление укрепленных осадных башен. Когда все силы были сведены для удержания основного удара, с южной стороны уже шел Дозориан с тремя сотнями всадников и сотней пеших воинов. Они не смогли вовремя остановить башни и проиграли, когда потеряли стену. Гвардейцы бились до последнего, по сему ни один не выжил. Гатоцке же сбежал специально, чтобы все в точности рассказать императору. В награду он получил почетный белый плащ с золотистой вышивкой в форме дракона, как знак благосклонности Кантетшо, хоть тот более и не желал его видеть в качестве руководителя любой из армий.
Теперь восток собирал новые силы, готовил огнедышащие орудия, которые более не пугали кочевников. При этом почти всех, кто обладал магией, собирали в стенах Шаогуня, для оказания максимального сопротивления.
Через месяц со стороны разграбленного и опустошенного Шенхая показалось войско северян, количеством, равным тому, что было у них когда-то при лощине Сайян. С десяток тысяч пеших воинов в меховых шубах, с тяжелыми двуручными топорами, молотами, с большими щитами и длинными луками со стрелами-копьями. Подходили они к Кейпудту, где их, в принципе, ждали. За спиной их на восток врывались морозные ветра…
Империя ответила семитысячной армией под руководством лидера “Белой гарды”, — Весэха. Молодой тридцатилетний полководец был известен мастерским обращением с картечным пистолем и парными зазубренными саями. Оказалось, он хорош и в тактическом искусстве. У северян было очень мало огнедышащего оружия. Весэх решил пожертвовать лошадьми и отобрал сотню смертников. К животным привязали бомбы, а смертники должны были их направлять в сторону войска и в пути поджигать их факелами, перед самым столкновением. Пятьсот лошадей было выпущено за стены, сопровождаемые залпами пушек, они стадом унесли таким маневром под две тысячи варваров только на подступе к каменной преграде. Пытаясь покорить стены, они утратили еще с половину своих сил и, так и не дождавшись могучего Догро на своем ледяном змее, решили северяне отступить. Весэх был удостоен белого плаща с серебряным драконом, врученного лично императором на площади в присутствии огромного количества граждан Шаогуня.
Почетная церемония, коей позавидовал сам Гатоцке, ведь для него все прошло при закрытых дверях, хоть его плащ и был “почетнее”.
Ооноке, на момент битвы при Кейпудте, был уже двадцать один год. Был он удостоен ранга “Сотё” — старшего падавана ордена, готового сделать последний шаг на пути к “Икану”, — полноценному и уважаемому члену ордена “Черной руки”. Сёкан Гретт, во время стычки с “Белой гардой”, устроившей засаду на пересечении Яхико в час встречи с уважаемым клиентом, который продал “Черную руку”, потерял ногу, и теперь только и ждал, когда один из ордена, следующий змее, осмелится убить его и забрать себе ранг Сёкана. Обстановка у них была крайне напряженная, поэтому Ооноке старался меньше находиться подле лидера. Он, конечно, думал о том, чтобы добить старика, но открытое убийство Сёкана, пусть он и ослаблен, изувечен, может повлечь за собой кару от руки Ками. Рисковать никто не хотел, и Грэтт продолжал управлять змеей из тени.
Через два месяца Буревеги растянули силы и напали на Шаогунь и Кейпудт сразу. Император не мог рисковать столицей и не решился отправить подкрепление в Кейпудт. Дозориан рассчитывал на это и в результате разграбил юго-западные земли империи, откусив лакомый кусок добычи.
Шаогунь, разумеется, отразил нападение, вот только огромная столица осталась последним оплотом цветущей жизни востока. При падении ее северяне заселят долину, а кочевые пойдут своей дорогой дальше на запад, укореняясь в невиданные империи земли. Кантетшо был готов стоять за свои цели до последнего. Ему было, что ответить и варварам, и Буревегам. Магия, сама природа создания, стояла рядом с ним, напоминая, что вселенная на его стороне.
Следующий год прошел очень тяжело для всех и каждого. Постоянная готовность к бою, вечные подготовки и производство оружия превратили цветущий экономический центр в мрачный и серый военный оплот, поглощенный мыслями о войне, смерти и утопающий в руках новых и новых безумцев, теряющих головы под воздействием такой невыносимой жизни.
Такендо пришлось очень несладко во время падения Кейпудта. Южные леса, в которых он уже столько времени обитал, заполнились Буревегами. Уже очень долгое время он не убивал людей… Придется ли залить свое лицо, руки и катану кровью снова? Или он сможет устоять перед своим драконом и продолжит нести волю отца, не желающего, чтобы его сын был обычным убийцей? Восточную империю ждут большие перемены. Ооноке узнал у старого имперского гвардейца правду о смерти Сёкана Кенрюсая. Он готовился убить Гатоцке, Каттая и Кантетшо. Готовился, раз уж ему не удалось уберечь его сына, исполнить последнее поручение по-другому. Сжечь все в огне мести. Отдать дань уважения великому самураю, который не отвернулся от бездомного мальчика в час нужды.
Отдать дань своему… не просто учителю, но и… любящему отцу.
========== V Легенда о призраке Южных лесов ==========
Коротко остриженный, с заросшим подбородком, набором кривых зубов, серыми глазами и мерзкими бородавками по всему лицу кочевник сидел у кострища на вытоптанной поляне за два километра от Кейпудта. Развернутый походный лагерь простирался так далеко, что края его было не видно. Рядом с ним было еще семеро вооруженных соплеменников.
— Единственное, меня пугают их восточные чары. — говорил на диком вычурном языке один из них.
— Ты про их железных демонов? — спрашивал другой.
— Он про магию… — отвечал бородавчатый.
— Какую еще магию такую? — спрашивал третий.
— Мне вот встречался один такой. Урод с заросшим кожей глазом, который скрывал себя за лепестками сакуры. Как же мы с ним заколебались! Представь. Дерешься с ублюдком, а он пропадает из виду из-за налетевшего розового облака. Ты его не видишь, а он тебя — еще как. Рубил он наших налево и направо, пока я его не подстрелил из их же железного лука. Стрелы его не брали… тормозились и падали к ногам. Настоящий дьявол… — говорил бородавчатый.
— И кто его знает, сколько там еще таких выродков…
— Слышали, о чем наши перекликаются?
— Ты про лес-то?
— Да…
— А чего там про лес? — заговорил еще один.
— Не слышал? Ну, давай я расскажу. — продолжал бородавчатый.
— Ага, лучше ты расскажи, у меня рот небогат.
— Первая разведка местности. Вышла группа за ягодами да мясом, да так и вернулись с пустыми руками да перепуганные все. Рассказывают, мол в лесу человека видели, но двигался он бесшумно и пропадал периодически. Только они его прицелят, а н-нет, — пропал. Пытались они его загнать, думали, мол, сейчас его меж деревьев прижмут, а н-нет, — никого там и не было. Несколько раз так уже пробовали, уже с ума сходить начали. Вдруг, маг какой, еще один. Сомневаться, что это вообще человек, они начали, говорят, из-за прямой с ним видимости. Одному из них повезло напасть на него, так он меч достал, рубанул раз, рубанул два, три рубанул… Глядит, а меч-то сквозь него проходит и не ранит. Тогда они и дали деру. И первые слухи пошли.
— Херь это все! — заявил ближайший к рассказчику — Суеверные уж слишком, балбесы-то…
