Тот, кто из года в год уничтожал в ней всё живое. Задевал, обзывал, ненавидел, твердил о разнице между ними. Как можно, после всего этого, быть вместе? Кто вообще на такое способен? Только мазохист, не ценящий свою жизнь и гордость.

Сентябрь тянулся медленно. Гермиона была на грани депрессии; ей бы сжаться в комок, уйти в себя и позволить рассудку окончательно покинуть её. А всё потому, что Гермионе до ужаса хотелось поймать его взгляд. Она настолько привыкла к этому, что скучала. Отвратительно. Она чувствовала себя отвратительной.

Драко нет уже месяц.

Каждую пятницу она приходила к Макгонагалл, чтобы узнать новости. Профессор с сочувствующим взглядом сообщала, что писем не было.

В начале октября, за ужином, Гермиона неспешно жевала безвкусное мясо. Как давно она перестала что-то чувствовать? Как давно ей приелась боль, что она доставляла себе? Изуродованные синяками руки, теперь — и бедра. Она на грани того, чтобы начать царапать себя, выпускать кровь.

Грейнджер отодвинула от себя тарелку, аппетита не было давно. Она уже успела перекинуть ногу через скамейку, чтобы уйти, как вдруг услышала истошный визг радости. Это была Пэнси.

— Драко!

Грейнджер казалось, что она сбрендила, потому что напротив неё, в проходе между столами, стоял он.

И вот тот самый взгляд, только сейчас в нём не было огня, только синие тени под глазами. Он осунулся, что-то в нём изменилось. Гермиона сделала шаг вперёд. Ещё один. Навстречу. Малфой не сводил с неё взгляда, игнорируя приветствия однокурсников. Он стоял как вкопанный, наблюдая за тем, как Грейнджер шла навстречу. Между ними оставалось чуть больше метра. И что дальше? Что ей делать дальше? Эти мысли разбились вдребезги, когда, подскочив со спины, его обняла Паркинсон.

— Мерлин, я так скучала!

Гермиона слабо улыбнулась. Смотрела, как он ловил её полуулыбку. Ещё мгновение — и она уже переступала порог Большого зала.

Она летела по коридорам, в спальню, чтобы накрыться одеялом, хоть как-то защититься от той тяжелой ауры, что повисла между ними. Грейнджер почувствовала это. Волоски на её теле встали дыбом, когда она вдохнула еле уловимый, знакомый запах ветра.

Именно так пах Драко. Грейнджер ничего не стоило догадаться, что её амортенция была про него. К этому выводу она пришла ещё летом, когда вспоминала все их короткие стычки.

Мерлин, как ей смириться с этим?

Последующие дни протекали в обычном режиме. Не было больше усталости и зуда под кожей, в Гермионе будто по-новому что-то расцветало. Дышать стало легче. Она старалась не думать, что это из-за него. Но, глядя на Драко, отмечала, что он тоже пришёл в форму. Набрал вес, лицо приобрело свежий вид, и порой Гермиона видела, как он улыбался. Но за те два месяца, что прошли с его возвращения, они не сказали друг другу ни слова.

В начале декабря Драко уже стоял на поле для квиддича, приветствуя со своей командой болельщиков. Никто не стал отменять матч в снежную погоду. Все соскучились по их любимому ловцу. Малфой был действительно популярным игроком. За неделю до матча слизеринская гостиная заполнилась плакатами с изображениями, как Драко ловит золотой снитч. Даже у девочек с других факультетов были значки на мантиях в поддержку Малфоя. Грейнджер не понимала, как настолько мрачный и грубоватый парень может нравиться стольким людям.

Гриффиндор был сильной командой, чего только стоила Джинни Уизли, их ловец. Проворная худенькая девушка довольно быстро добилась успехов в игре и скоро перешла в основной состав из запасных.

Гермиона плотнее закуталась в куртку. На высокой трибуне ветер дул со всех сторон, кусал каждого, кого задевал. Некоторые из старшекурсников принесли с собой огневиски, чтобы согреться и поднять градус веселья. Никто бы не решился на такое, если бы учителя сидели рядом.

Матч длился уже больше часа. Слизерин обыгрывал Гриффиндор, тридцать очков против двадцати. Гермионе было скучновато, она даже думала уйти на трибуну к Луне. Честно признаться, она пришла сюда только ради Малфоя. Грейнджер успокаивала себя тем, что ей становилось легче, когда она видела нормального Драко, без впавших щёк и синяков под глазами. Как назло, из-за сильного снегопада ловцы поднялись слишком высоко над полем, и их практически не было видно. Но в один миг толпа взревела — над полем пронёсся Малфой, спикировав вниз, а затем развернулся и стремительно взмыл вверх.

— Мерлин, как он видит снитч, через такой-то снегопад?

Гермиона задрала голову и проследила за зелёной тенью слизеринца. Но вдруг комментатор закричал, и теперь все устремили взгляды вверх.

Потому что Драко падал.

Время для неё замерло, внутри что-то росло. Росло понимание о неизбежном. Он мог умереть, упав с такой высоты.

Гермионе достаточно секунды, чтобы подняться на ноги, выхватить палочку и направить её на него.

— Арресто моментум!

Вспышка около земли, а затем глухой удар от падения в снег. Гермиону затошнило, отовсюду раздавались крики. Все боялись того, что она не успела.

***

Гермиона дождалась времени отбоя и незаметно выскользнула из общежития, чтобы пойти туда, где ей не место. Осторожно ступая и оглядываясь по сторонам, девушка надеялась, что останется никем не замеченной. Заглянув в больничное крыло, она убедилась, что там было пусто. В зале темно, лишь белые койки светились во мраке ночи. Он лежал на последней, у стены. Грейнджер засеменила через зал, а когда подошла кровати, замерла.

Драко спал. Она скользнула взглядом по голым плечам, выглядывающим из-под одеяла. Бледная кожа почти сливалась с белым постельным бельём.

— Зачем?

Гермиона вздрогнула, от стыда к щекам хлынула кровь. Малфой открыл глаза и посмотрел на неё. Ей не нужно гадать. Он зол.

— Что зачем?

— Зачем спасла меня? Для нас обоих было бы лучшим решением, если бы я упал и свернул себе шею.

— Зачем ты спас меня в ванной старост? Мы квиты, — она развернулась, чтобы уйти, но услышала, как позади зашуршало одеяло.

— Стоять, Грейнджер!

Его слова будто каменной стеной встали перед Гермионой. Драко мигом догнал её и остановился позади, так близко, что она чувствовала его дыхание на своём затылке. Он глубоко вдохнул, словно принюхивающийся в поисках добычи зверь; по её телу тут же побежали мурашки.

— Какого чёрта ты пахнешь бергамотом?

Она медленно развернулась к нему и взгляд сразу же наткнулся на голую грудь. Это второй раз, когда она видела его полураздетым. Освежившиеся воспоминания дополнились новой информацией. Он явно стал крупнее, раздался в плечах, а мышцы груди и живота проступили ещё чётче. Гермиона смущенно подняла взгляд, чтобы встретиться с драконом.

— Твоя амортенция тоже пахнет мной?

— Ты знаешь, что на это повлияло, — его лицо исказилось. — Я ненавижу даже мысль о том, что мне придётся чувствовать тебя где бы я ни был, потому что грёбаная омела решила свести нас!

Драко невозможен во всём. Всё, что он извергал из своего рта в сторону Гермионы, всегда оказывалось желчью. И ей обидно за себя, она хотела отыграться.

— Знаешь, я этому рада, — увидев его реакцию, ей захотелось больше, сильнее, больнее. — Даже сама мысль о том, что тебе придётся всю жизнь думать о той, кто тебе ненавистен — чистое наслаждение. Где бы ты ни был, с кем бы ты ни был, перед глазами всегда буду я. Грязнокровка. Шикарная ирония судьбы. Теперь живи с этим…

Она развернулась, чтобы уйти, и услышала позади себя рычание. Гермиона охнула, но понять ничего не успела, так быстро Малфой обхватил её за талию и притянул к себе.

Дыхание прерывистое. Он загнанно дышал прямо ей в затылок, крепко прижав к своей груди. Гермиона спиной, через тонкую рубашку, чувствовала жар его кожи. Казалось, будто огонь, полыхающий в нём, вот-вот вырвется наружу.

«Боже, дай мне сил!»

— Я даю тебе секунду, чтобы отпустить меня, — она попыталась оттолкнуть его руку. Бесполезно. Ей бы дотянуться до палочки, бросить в него оглушающее и уйти. Но она стояла замершей жертвой, не в силах пошевелиться.