«Умираете вы так же, как и все остальные. Истекая кровью и дерьмом».

– Веди дальше, – буркнул Глокк.

За долгую жизнь богородному довелось много где побывать. И много кого прикончить. Но лишь однажды оказавшись на краю далекого Древомарья, этого замшелого, пропахшего лесом и тайнами места, он зарекся больше не иметь дел с его чокнутыми обитателями. Однако судьба вновь свела его с одним из таких.

Смерив спутника недовольным взглядом, Друст пошел по тропе вдоль пропасти. Он шел быстро и уверено, чего нельзя было сказать о Глокке. Здоровяку пришлось пробираться боком по узкому пути, медленно переставляя заледеневшие ноги. Страшась свалиться с обрыва, богородный вжался в твердь холодной скалы. Он не видел, но нутром чувствовал, насколько велика и обширна раскинувшаяся перед ним бездна. Над пустотой ощущались порывы прохладного ветра, которые доносили едва слышные всплески воды.

– Что это? – спросил Глокк, силясь различить далекие звуки.

– Там внизу подземная река, – бросил через плечо Друст. – На ее берегах мы и живем. Там есть еда и вода.

– И что же вы жрете, сидя под горой? Камни?

Шаман раздраженно посмотрел на него.

– Меньше вопросов. Скоро ты сам все увидишь.

Путь сквозь тьму продолжался бесконечно долго. Глокк сильно отставал от провожатого, отчего тот то и дело останавливалсяс и подгонял гиганта самой отборной бранью. Глокк мечтал о том, что однажды он нагонит шамана, размозжит его безмозглую башку о скалы и сбросит его тощее никчемное тело в зияющую пропасть.

«Тут хотя бы не воняет кислятиной».

Воздух и правда посвежел, но все еще пах тьмой и сыростью. Тропа тем временем немного расширилась и побежала под уклоном вниз. Ее поверхность стала влажной и скользкой. Проклиная поганую Черную яму, Глокк впивался пальцами в скалы, как мог, чтобы не скатиться. Сковывавшая руки цепь сильно осложняла его попытки устоять на ногах. От постоянного напряжения ныли мышцы. От давящего мрака разболелась голова. С каждым шагом внутри все сильнее закипала ярость, и не будь на нем проклятых браслетов, Глокк давно бы взорвался яркой вспышкой и отогнал темноту и отчаяние. Но бурлящий гнев вскоре затих, не находя ответа от заглушенных зачарованными узами богородных сил. Хотелось, наплевав на осторожность, броситься вперед, убраться подальше от скалы. Немой звон в ушах сводил с ума.

– Тебе, наверное, сейчас жутко плохо, – хмыкнул Друст, который дожидался Глокка внизу тропы. – Ты богородный от Лема – Великого Бога солнца! Но в этом царстве нет солнца. Нет света. Только тьма и сырость. Но скоро тебе станет получше. Мы почти добрались, пошевеливайся.

«Скоро я доберусь до тебя, ублюдочный шаман».

Факел его в руках почти догорел, превратившись в слабо теплящийся уголек. Его свечения едва хватало, чтобы разглядеть тропу под ногами. Глокк ощутил под босыми пятками мягкий мох. Бесцветный, больше похожий на мелких червей, он покрывал тропу и основание каменной стены бархатным ковром.

– Что за чертовщина?

К удивлению Глокка, когда огонек факела погас, тьма не окутала все вокруг. Стены бесконечной пещеры вспыхнули яркими зеленоватыми красками. Они покрывали неровности скал тонкой паутинкой и тускло мерцали. Но чем ниже они спускались, тем ярче становился их свет. Вскоре тропа вывела их к обрывистому берегу реки. Глокк без сил повалился на колени и вгляделся в отражения таинственных огней на водной глади. Течение реки было медленным и спокойным. От нее исходил едва видимый пар, подхватываемый дуновениями ветра. Глокк подполз к краю и сунул ладони в воду. Он ощутил приятное тепло. Волнами оно растеклось по ноющим членам тела. Облегченно вздохнув, богородный зачерпнул в горсти сладковатой воды и напился вдоволь. Затем наспех отмылся от крови и грязи и поспешил вслед за Друстом. Наглый шаман не стал дожидаться Глокка и отправился дальше по течению.

Глокк нагнал его у причудливых кустарников, пестрая полоса которых проросла вдоль всей скалы. Их листья сияли изумрудом и слабо покачивались, будто живые. Над травами роились яркие точки невиданных насекомых. Над головой пронеслось два огонька, кричавших друг другу певучие трели.

«Что это такое? Я, наверное, упал со скалы и сдох».

Богородный протер глаза, не в силах поверить в представшую перед ним картину: река вывела их в просторную долину, разместившуюся в огромной пещере. Под далеким, едва различимым сводом мерцал зелеными и голубыми огнями гигантский кокон из переплетенных корней и ветвей. Его пульсирующее свечение разносилось по всей долине, подобно маленькому солнцу. Лучи призрачного света падали на дикую тенистую пущу, состоящую из странноватого вида вытянутых деревьев с синими листьями-ветвями и гигантских грибов. Лес кишел звуками и запахами. Что-то рычало. Кто-то визжал. Невидимые птицы стрекотали среди темных крон. Легкий ветер нес с собой мириады крохотных огоньков и пылинок.

– Ну? – усмехнулся Друст, глядя на ошеломленного Глокка. – Каково? Я же говорил, тебе станет лучше.

Глокк вертел головой, всматриваясь в каждую тень.

– Что это за место, Пекло меня побери? – прошептал он.

– Оно называется Сердцем мира. Говорят, это всеми забытое царство тени раскинулось под всей земной твердью. У нас в Древомарье есть множество проходов под его сени. Но сам впервые оказался так глубоко.

– Как давно ты здесь? – спросил Глокк, повернувшись к шаману.

– Достаточно, чтобы изучить эту долину вдоль и поперек. Будь начеку, здесь небезопасно.

Друст уверенно отправился вдоль реки, вторя изгибам ее берегов. Он петлял по едва видимой тропинке, старательно обходил причудливые деревья и жутковатого вида кустарники. Вступив под сень таинственного леса, Глокк ощутил духоту и сырость, совсем как в джунглях на юге Хармата. Только пахло здесь иначе. Во рту появился сладковатый железный привкус. Глокк поморщился и сплюнул на синие листья ближайшего дерева. Те вдруг с хлопком втянулись в ствол, подняв в воздух облако мерцающей пыли. Глокк отшатнулся, приготовившись к бою, но в этот момент его рот и нос накрыла ладонь Друста.

– Не дыши! Скорей за мной!

Шаман побежал дальше по тропе, увлекая спутника вслед за собой. Остановившись посреди прогалины, он гневно посмотрел на Глокка.

– Правду говорят! Чем шире руки, тем меньше мозгов! На хрена ты потревожил деревья?

Глокк насупился.

– Что не так, чертов лесовик?

– Некоторые деревья защищают свои листья, выбрасывая ядовитую пыль. Вдохни ее – и ты уже не жилец! – яростно жестикулируя, объяснил Друст. – Ты чуть не угробил нас обоих, дубина!

Рассвирепев, Глокк подскочил к провожатому и схватил его за грудки. Сжатые добела пальцы захрустели, когда он поднял шамана над землей и хорошенько встряхнул. Бросив его под ноги, Глокк присел возле головы Друста и тихо прорычал:

– Следи. За. Языком. Червяк. Иначе ты будешь жрать эту пыль, пока она из всех щелей не полезет.

Побледневший Друст сжался, как цветок перед скалой.

– Я…я…

– Ты меня понял?

– Да, – пискнул Друст. – Да, я все понял.

Великан встал на ноги и за шкирку поднял перепуганного шамана.

– Меня зовут Глокк, – бросил он, не отпуская его ворота. – Так зовут человека, который прервет твою жалкую жизнь быстрее, чем ты успеешь подумать. А теперь веди меня в гребаный лагерь.

Сглотнув, Друст засеменил по тропе, не оборачиваясь на спутника. Он не проронил ни слова до самого конца пути.

«Наверху, наверное, уже вечер. Если не ночь».

Глокк был привычен к долгим переходам по диким землям. Он прожил не одно столетие, и почти всегда находился в бегах. Прирезав или спалив кого-нибудь в одном месте, он перебирался в другое и обитал там, пока не приходилось уходить дальше. Когда умирали те, кто про него помнил, он возвращался в старые места. И так по кругу.

Однако последние несколько дней, с момента его пленения, выдались трудными. И сегодняшний его просто добил. Его валило с ног от усталости. Голод сводил с ума. Как и безмолвные путы браслетов, что сковали руки ледяной хваткой. Богородный дар жалобно пищал где-то внутри, не в силах найти выхода. Казалось, что еще немного, и он навеки покинет Глокка. От этого наваждения хотелось выть и ломать чьи-нибудь черепа и спины. Богородного трясло, как при лихорадке. Он уже подумывал сорвать злость на Друсте, когда тот вдруг остановился посреди лесной прогалины и повернулся к нему.